Номера 1-2 (1533-1534), 18.02.2021

Тридцать лет — и солидно, и молодо.

Много хочется вам пожелать:

Вы на фоне душевного голода

Продолжаете нас "окормлять".

Я газету родною считаю,

С интересом пишу и читаю:

Это остров для мыслей и мнений

Четырех (нет, пяти!) поколений!

Потому тридцать лет — и солидно, —

Этих лет стоит век или два, —

И так молодо, что не обидно,

Что седеет слегка голова...

Это слегка измененные строки, написанные к 20-летнему юбилею "Порто-франко". Никому не писала я в дни рождения столько искренних стихотворных строф, как редакционному коллективу газеты, с которой сотрудничаю больше половины времени ее существования. Мои "Ода на совершеннолетие" и праздничный акростих, "юбилейное" и "не-юбилейное" всегда задумывались в лёгком, мадригально-водевильном ключе, но неизменно переходили на более серьезную ноту — признания роли газеты как добросовестного летописца бурлящей переходной эпохи. В ней потонули многие подобные "независимые" яхты, фрегаты и корсары, не говоря о рыбацких лодках партийных изданий-однодневок. Не выдержала натиска времени даже главная официальная газета города — "Одесский вестник"...

А "Порто-франко", оставляя за кадром все материальные и моральные трудности, стабильно и своевременно выходит к своим читателям. Многим своим ровесникам газета дала профессиональный и творческий старт, позволив насладиться сначала своим именем на ее страницах, а потом радостью от читательского признания.

Что до меня, путь мой в этой профессии был другим...

Я долго лавировала между двумя ипостасями своей личности, но зачастую коллеги-учителя видели во мне журналиста, а коллеги-журналисты — педагога. Работала в разных изданиях под всевозможными псевдонимами — в официальной и развлекательной периодике, "глянце", политике, редактировала короткое время литературно-художественную газету, но истинное удовлетворение всегда доставляло сотрудничество именно с "Порто-франко".

Мои маленькие кружковцы из Дома творчества были в свое время авторами "Детской странички", а юные журналисты постарше пытались выразить свои взгляды в рубрике "Молодежь". По идее А. Галяса мы воплотили в жизнь проект "Театр журналиста" и выступали с нестандартными постановками в школах, гимназиях, библиотеках. Необычность их была в том, что, начиная спектакль согласно публицистическому тексту, предполагающему разные взгляды на заданную тему, ребята незаметно втягивали в дискуссию собравшихся зрителей. Интересно, что журналистский путь в те годы выбрали не только четыре моих воспитанницы, но и одна мама, которая поначалу просто привела в кружок своего сына-третьеклассника.

И если учитель счастлив успехами своих учеников, то журналист счастлив незабываемыми встречами, воплощенными в очерки, интервью, зарисовки...

Сергей Андреевич Андронати, академик НАН Украины и депутат первого "перестроечного" Съезда народных депутатов СССР, его раздумья о М. Горбачеве и наивных чаяниях тогдашней научной интеллигенции...

Алексей Васильевич Косарь, человек удивительной судьбы, младший сын раскулаченного "врага народа", впоследствии журналист, увидевший весь мир в прямом смысле — из "кругосветки", рождённый 1 мая 1918 года вместе со страной, которую пережил, понял и полюбил, хотя имел все основания ненавидеть...

Очевидцы истории для меня также и основатели этой газеты, с их энергией, опытом самых ярких лет одесской журналистики, максимализмом и идеализмом 1990-х, давшим название и импульс наследнице молодежной прессы. Люблю читать рубрику Аркадия Рыбака "Вокруг света". Сейчас это просто главы из его новых и новых книг. А лет 30 назад были искренние намерения указать одесситам путь из хаоса, в который провалились обломки страны, возродить опыт свободной экономической зоны — порто-франко, исторически оправдавший себя когда-то и, возможно, спасительный нынче...

Уходит поколение, уходят мои герои, обновляются офисы, а мне вспоминается в редакции старый шкаф. Сейчас уже я его не вижу, но на полках того, что остался, — прежнее причудливое смешение старых, зачитанных и пожелтевших, и новых, зачастую мало кому известных книг, печальная иллюстрация перехода от "самой читающей" страны к "самой пишущей", в которой все меньше слышат друг друга, а лишь самого себя... Когда-то и в этом шкафу отделят так называемую "макулатуру" от "постмодерна", и мне будет жаль. Остались в памяти строки, которые так и называются — "В старом шкафу в редакции":

Рядом с Горбачёвым и Лубковичем — Китик и китайский автор Син... Цепким взглядом, будто средством моющим, протираю переплет один. Времени волнующие тени, блик мерцающих ушедших лет, тени всех упавших на колени, тусклый свет космических ракет... Нет! В таком спрессованном объеме — столько переплётов, как судеб! В каждой тонкой книжке, в каждом томе — зрелища и очень горький хлеб.

Последнее время мое имя появлялось в газете чаще всего на литературных страницах. По заказу редакции газеты к годовщине освобождения Одессы я написала поэму "Старый том", которая дала название поэтическому сборнику. Иллюстрации Алексея Костроменко к этой поэме (его чудесные коллажи — ещё одна причина, по которой хочется листать и пересматривать любимые порто-франковские страницы) вдохновили меня на создание новой книги, только что вышедшей из печати.

Спасибо тебе, "Порто-франко", за то, что ты есть. Будь!

Вы, как стайер, уверенным темпом

На дистанции рыбой в воде

Ощущаете времени ленту

В нашей неоднозначной среде.

Под ногами не выбить фундамент,

С ног не сбить бестолковым ветрам:

Вы уверенно будете с нами

Столько лет, сколько хочется вам.

Тонет, канет во времени пресса:

Не бумагу прессуют, а нас.

Но не будет Одессой Одесса,

Если город проснется без вас!

Ирина ДЕНИСОВА.

P. S. В начале нынешнего года у Ирины Денисовой вышел новый сборник стихов "13-е. Пятница. Дорога", несколько стихотворений из которого мы предлагаем вниманию читателей.

* * *

В музее имени меня

Висит костюм стального цвета:

Ведь посвящен ему, звеня,

Один из трёх венков сонетов.

В музее имени меня —

Ночник на батарейках — кошка —

И самоделки — босоножки,

Что в детстве делала два дня.

В моем музее — полумрак.

Я в жизни тоже так любила:

Все связи внешние гасила

И сутками мечтала так.

На полках — книжный разнобой,

Очки из магазина "Трёшка",

Листвы засушенной немножко

И письма, полные тобой.

И если Высший суд решит

От ада выдать мне отсрочку,

Я отыщу в музее строчку

На исправление души.

* * *

Карта неба... Облаков материки,

Острова и синие озера.

Мысли от земного далеки

От непостижимости узора.

Стряхивая сполохи тоски,

Запрудившей душу до упора,

У небесной отдохну реки,

Потому что возвращаться скоро.

Восходя и снова нисходя,

Наблюдая и преобразуя,

Многое произношу я всуе,

Рубикон какой-то перейдя.

Господи, прости, что вновь рискую.

Не оставь заблудшее дитя...

ЯБЛОЧНЫЙ СПАС

В странном мире, где лицо закрыли маски,

Где все чаще превращаемся в зверей,

Эта яблонька — как будто бы из сказки,

Будто просит: отряхни меня скорей.

В центрифуге поломавшегося мира,

Где коллайдер ценен более, чем жизнь,

Слышу голос то природы я, то лиры,

Заменивший твое "Будь" или "Держись".

И сегодня, в светлый день Преображенья

На Фаворских склонах яблоки стряхнув,

Попрошу нам благодати и терпенья,

Может, снова в ком-то веру всколыхнув.

13-е. ПЯТНИЦА. ДОРОГА

Отрывки из венка сонетов

Куда-то убегает магистраль,

Спеша за мыслью в дней круговороте.

Я размышляю о своей работе...

Мне потерять ее почти не жаль.

Низведена до уровня обслуги

Учительства высокая стезя:

Не корабли мы — жалкие фелюги...

Нет, даже с лодкой сравнивать нельзя, —

Обломки, щепки в данном море жизни

На совести и нравственности тризне,

И болью отзывается тревога:

Униженность, истории забвенье,

Самообман и самообольщенье

Зачем вдали, скажите ради Бога?

Зачем вдали, скажите ради Бога,

Безумье мирового колпака,

Зачем конфессий нынче слишком много,

А к истине дорога далека?

Предсказано, доказано, открыто,

Предупреждали, — мир вооружен!..

Но трудно оторваться от корыта,

И падает с орбиты в пропасть он.

А внешне — все забавно и красиво,

Огни переливаются игриво —

И что тебе до тленности печаль?

Ведь каждый год "дымится сад чудесный",

И впереди, как много лет известно,

Всегда одно: такая ж точно даль...

Всегда одно: такая ж точно даль?

Да не такая, в том-то все и дело.

В какой-то век — гони чугун и сталь,

В какой-то — душу продавай и тело...

Нет-нет, постой... В эпоху чугуна

Душа и тело продавались так же.

А как людей проверила война?

И не одна война — стихия даже,

Любой пожар, Беслан, Чернобыль, "Курск" —

КАК каждый поведет себя на грани?

Во тьме грехов, страстей своих тумане

Проявится нутро при слове пуск.

ЕСТЬ после жизни жизнь! — спроси у Бога.

И не достичь незримого порога.

И не достичь незримого порога,

Как не вернуться на Земле туда,

Где все большое, где всего так много,

Где любят — в свои детские года,

Где мама — молодая, папа — сильный,

Где старшая сестра несёт портфель,

Где в огороде вишни так обильны,

А в книжке нарисован коростель,

Где, встав с постели, слушаешь пластинки,

С них сказки льются, как с ковра — картинки,

Где мамин завтрак стынет на столе —

Не дозовутся: сказки интересней!

А помнишь песни? — это были песни,

Где небо прикасается к земле!

...Все время возвращая нас в сейчас,

Нам предлагают планку или выбор,

Проверив нас вопросом детских глаз,

Случайной встречей, вечным либо/либо,

Карьерой, славой, деньгами, бедой,

Неправдой, правдой, голодом, свободой —

И надо взять барьер и принять бой...

Но и отказ от боя — поиск брода!..

И выбор нравственный всегда за нами,

Чтоб отодвинуть судный час и день,

А лучше — разогнать над нами тень,

Сгустившуюся черными клубами,

Чтоб избежать смертельного порога...

...13-е. Пятница. Дорога...