Номер 44 (1338), 18.11.2016

Заметки писательницы Виктории Ланжар - своеобразная теза к размышлениям генерального продюсера "Просто РадиО" Андрея Шабанова "Простой секрет больших успехов" (см. "Порто-франко" от 23 сентября с. г.).

Трехдневный гештальт - это очень специфический формат обучения. Программа не определена, тренеры предпочитают динамику, а это значит, "рулит" хаос. Куда несет течение - ничегошеньки не понятно, пока находишься в процессе.

Группа для меня была почти новой, знала я только одну мою коллегу, с которой мы прошли вместе четыре модуля. "Старые" студенты проучились в ней до нашего прихода целых семь модулей, спелись. Получалось, что новобранцы попали к "дембелям". Первым делом нас принялись проверять "на вшивость". Проверку я прошла, сказав группе, что если они мне не понравятся, я найду себе другую.

Кое-как мы уживались, пока не приехал именитый тренер из Минска на нашу пятую групповую совместную трехдневку.

Я упоминала, что гештальт-группы - очень тяжелые для психики, в них надо выживать и учиться отстаивать себя. Любой участник может наехать агрессивно только потому, что ты похож на нелюбимого дядю из его детства или задумчивое выражение твоего лица кого-то злит.

Роли тренеров - ведущих группы - напоминают функции богов: они хотя бы приблизительно знают, что происходит, и какими словами следует успокоить участника, которого разносит в клочья после группового взаимодействия.

Володя, новый тренер, смотрел на группу взглядом Мефистофеля: "Как бы вас поглубже забросить в бурлящий поток?" Сперва участники кратко рассказывали ему о себе, о своих ожиданиях от трехдневки.

Когда очередь дошла до меня, я сказала, что опасаюсь, что он будет вести себя как "авторитет", а для меня самое важное - личность человека, его профессионализм и мудрость. Тренер не осадил меня, типа: "Я лучше тебя знаю", а сказал, что я являюсь для него авторитетом в вопросах жизни за границей, признав некий паритет между нами. И спросил о книге, которую я написала, попросив принести на следующую встречу.

Следующий день начался с прекрасной лекции. А вот после перерыва нас ожидала "засада".

- Что-то мне скучно, - сказал тренер. - Слишком все идет хорошо.

И предложил нам сделать выбор между упражнениями. Тут группа раскололась. Начались конфликты. Володя подливал масло в огонь, периодически предлагая определить иерархию в группе, разделить участниц на "молодых самочек" и "старых стерв", конкурировать и т. д.

Некоторые дамы активно включились и, брызгая в азарте слюной, махали воображаемыми саблями. Я спокойно наблюдала хаос разбушевавшихся инстинктов. Наконец активные тетки налетели на меня:

- Скажи мне, я тебе нравлюсь? - перла на меня бронебойной энергетической волной дама, явно сидевшая на антидепрессантах.

- Сегодня ты мне не нравишься, - отвечала я. - А завтра, посмотрю, может быть, что-то изменится в моем отношении к тебе.

- Как ты отвечаешь! - пошла на меня в лобовую атаку соседка антидепрессантной. - Ты высокомерна! Скажи мне, в чем ты лучше меня?!

В чем она лучше, и какого хрена она считает меня высокомерной, я не стала разбираться. Когда у теток случается снос крыш, их речь похожа на рой суетящихся мошек, а у роя нет структуры, в нем все кувырком.

Подключилась третья:

- Да, я тоже вижу твое высокомерие. Ответь мне, в чем ты мне завидуешь?

Тогда я сказала сразу всем троим, что отвечать не собираюсь.

В семь вечера мы разошлись по домам - кто-то в шоке от пережитого конфликта, кто-то в злости, а я - в недоумении: "На фига раздувать стадные инстинкты?"

Третий день начался с шеринга, когда каждый говорил о том, что с ним происходит. Я хотела было уже сказать, что ведущий хорошо развлекся, проманипулировав группой, но меня опередила самая агрессивная дама. Она выступила сразу, обратившись ко мне и сказав, что чувствует себя неприятно, что я напоминаю ей свекровь, и ей хочется вступить со мной в диалог. На что я вежливо ей ответила, что диалоги я люблю, но сейчас не готова, когда захочу - скажу. Дама не въехала и попыталась вовлечь меня новым вопросом. Я спокойно напомнила, что уже говорила ей о своем нежелании вести диалог. Лишь тогда она отстала от меня.

Тренер сказал, что я пересела от него подальше, потому что обиделась. И тут начался наш диалог: "Я на тебя не обиделась... просто я не переношу агрессивные наезды и не отвечаю робким ягненком на вопросы агрессоров. Я выхожу из зоны контакта". А по поводу его манипуляций я тоже не в восторге; я опиралась на него как на отцовскую, поддерживающую, фигуру.

Володя начал сопротивляться, утверждая, что он видит во мне не дочь, а привлекательную женщину и из 17 женщин группы запомнил только мое имя.

Удивившись, я сказала, что пересмотрю свои ощущения по его поводу, но хочу, чтобы он меня услышал.

День прошел спокойно. Я не замечала агрессивную тройку, тройка тоже избегала меня.

Перед расставанием Володя спросил, принесла ли я ему книгу.

- Да, - ответила я, - принесла, но отдала ее Роме (участнику группы, который ушел раньше).

Группа засмеялась, почему-то решив, что я играю с тренером...

Все долго расходились. На улице, возле подъезда, стоял Володя и курил. Я подошла к нему. Мы говорили о его городе, куда он завтра возвращался. Говорили хорошо, как добрые знакомые, которые могут стать друзьями, если продолжат свое общение. Постояли минуты три, приехало такси, и тренер нас покинул.

Моя сигарета погасла, и я подошла к группке, в которой стояли три агрессивные женщины. Попросила зажигалку, стала рядом с самой грозной и как ни в чем не бывало, с улыбкой спросила ее: "Ты как?"

Она тоже улыбнулась - все хорошо.

Пообнимавшись с остальными "агрессоршами", пошла я домой. Представление окончено: стадные инстинкты побеждены разумом.