Номер 29 (1323), 5.08.2016

Один из таксистов Нью-Йорка поместил у себя на странице в соцсети такой текст.

"Я приехал по адресу и посигналил. Прождав несколько минут, я просигналил снова. Так как это должен был быть мой последний рейс, я подумал о том, чтобы уехать, но вместо этого припарковал машину, подошел к двери и постучал... "Минуточку", - ответил хрупкий, пожилой женский голос. Я слышал, как что-то тащили по полу.

После долгой паузы дверь открылась. Маленькая женщина лет 90 стояла передо мной. Она была одета в ситцевое платье и шляпу с вуалью, как будто из фильмов 1940-х годов. Рядом с ней был небольшой чемодан. Квартира выглядела так, будто никто не жил в ней в течение многих лет. Вся мебель была покрыта простынями. Не было ни часов на стенах, ни безделушек или посуды на полках. В углу стоял картонный ящик, наполненный фотографиями и стеклянной посудой.

"Вы не помогли бы мне отнести сумку в машину?" - попросила она.

Я отнес чемодан в машину, а затем вернулся, чтобы помочь женщине. Она взяла меня за руку, и мы медленно пошли в сторону автомобиля.

Она продолжала благодарить меня за мою доброту.

"Это ничего, - сказал ей я, - я просто стараюсь относиться к моим пассажирам так, как я хочу, чтобы относились к моей матери".

"Ах, ты такой хороший мальчик", - сказала она.

Когда мы сели в машину, она продиктовала мне адрес, а затем спросила: "Не могли бы вы поехать через центр города?".

"Это не самый короткий путь", - ответил я.

"О, я не возражаю, - сказала она. - Я не спешу. Я отправляюсь в хоспис".

Я посмотрел в зеркало заднего вида. Ее глаза блестели.

"Моя семья давно уехала, - продолжала она тихим голосом. - Врач говорит, что мне осталось не очень долго".

Я спокойно протянул руку и выключил счетчик.

"Каким маршрутом вы хотели бы поехать?" - спросил я.

В течение следующих двух часов мы ехали через город. Она показала мне здание, где она когда-то работала лифтером. Мы проехали через район, где она и ее муж жили, когда были молодоженами. Она показала мне мебельный склад, который когда-то был танцевальным залом, где она занималась ещё маленькой девочкой.

Иногда она просила меня притормозить перед конкретным зданием или переулком и сидела, уставившись в темноту, ничего не говоря. Потом она вдруг сказала: "Я устала, пожалуй, поедем сейчас".

Мы ехали в молчании по адресу, который она дала мне. Это было низкое здание, что-то вроде маленького санатория, с подъездным путём вдоль портика.

Два санитара подошли к машине, как только мы подъехали. Они бережно помогли ей выйти. Должно быть, её ждали. Я открыл багажник и внёс маленький чемодан в дверь. Женщина уже сидела в инвалидной коляске.

"Сколько я вам должна?" - спросила она, достав сумочку.

"Нисколько", - сказал я.

"Вы же должны зарабатывать на жизнь", - ответила она.

"Есть и другие пассажиры", - ответил я.

Почти не задумываясь, я наклонился и обнял её. Она крепко обняла меня в ответ.

"Ты подарил старушке немного счастья, - сказала она. - Благодарю тебя".

Я сжал ее руку, а затем ушел... За моей спиной дверь закрылась, это был звук закрытия еще одной книги жизни...

Я не брал больше пассажиров на обратном пути. Я ехал, куда глаза глядят, погруженный в свои мысли. Для остальных в тот день я едва мог разговаривать. Что, если бы этой женщине попался рассерженный водитель или тот, кому не терпелось закончить свою смену? Что, если бы я отказался от выполнения её просьбы или, посигналив пару раз, уехал?..

В конце я хотел бы сказать, что ничего важнее в своей жизни я еще не делал.

Мы приучены думать, что наша жизнь вращается вокруг великих моментов, но великие моменты часто ловят нас врасплох, красиво завернутые в то, что другие могут считать мелочью".