Номер 24 (1269), 3.07.2015

Масштабный выставочный проект Музея современного искусства Одессы "Enfant terrible. Одесский концептуализм" до конца сентября демонстрируется в Национальном художественном музее в Киеве. Выставка необычная - перед каждым экспонатом необходимо провести определенное время, беглый осмотр не позволит понять суть произведения. Не так просто постичь суть художественного явления, которое сейчас принято называть "одесский концептуализм". Выставка посвящена памяти ее куратора, скоропостижно, безвременно ушедшего из жизни Мирослава Кульчицкого, на ней имеются и его работы, а также видеодокументация произведений 90-х годов, созданных в соавторстве с Вадимом Чекорским. Мирослав работал в русле взаимодействия с контекстом (контекстуализм), но с увлечением и пиететом исследовал творчество концептуалистов. Хочется думать, что он был бы доволен киевской экспозицией, ради которой была освобождена половина музея, и вниманием столичных посетителей к "ужасному ребенку" художественной Одессы.

- Отправной точкой для одесского концептуализма принято считать 1982 год, когда объединились неординарные молодые люди в поиске нового художественного языка, готовые экспериментировать и изобретать, не зная ограничений, - говорит директор МСИО Семен Кантор. - А что же предшествовало этому? Исследовательская работа по сбору, описанию, пропаганде жизни и творчества одесской концептуальной школы ведется в музее с 2010 года. Не раз работы этих художников выставлялись в российских павильонах Венецианских биеннале. Однако все они - одесситы, здесь сложились как художники, а уже в Москве получили лучшую трибуну. В своих исследованиях концептуальной группы музей обнаружил многочисленные упоминания о периоде, предшествующем 82-му году, - отправной точке для одесского концептуализма. Одна из первых зрительниц упрекнула меня в том, что я привез "хулиганскую выставку", где показаны "однотипные работы". На самом деле это лучший комплимент - значит, проект получился цельным...

- Работы знакового художника Одессы Олега Соколова уже в 1955 году, где текст впервые использовался в качестве предмета изображения, открывали путь к построению моста между произведением искусства и языком его описания, - говорит ассистент куратора проекта Макс Ковальчук. - И теперь уже новое поколение одесских молодых художников эпохи нулевых использует (даже если не артикулировано для себя) методологию или элементы концептуального подхода.

Этап спонтанных, "неосознанных" поисков нового художественного языка, выразительных форм и творческих подходов, когда новоявленные "одесские мальчики" Алексей Коциевский, Андрей Маринюк, Владимир Сальников, Владимир Федоров (Федот), еще не считавшие себя художниками, давали себе волю творить по-новому, отражен в экспозиции. Творчество было частью стиля жизни этого поколения, а произведения становились атрибутами этого стиля, "паролем для своих". Герметично, зато глубоко! На выставке представлены работы, созданные вышеперечисленными авторами с 1978-го по 1981 год, архивные материалы, видеоинтервью.

Подражание построению схем и чертежей, громоздкие тексты... Непосвященному некоторые экспонаты могут показаться этакой абракадаброй, "антинаучной, зато высокохудожественной", как изрек один из первых посетителей. Чтобы это искусство стало для зрителя более внятным, необходимо напомнить, в каком "бульоне" оно зарождалось. Рамки квартирных выставок и кухонных концертов стали тесны одесскому искусству восьмидесятых. Уютный "расцвет застоя" сменился эпохой дефицита, повседневная жизнь становилась все более тусклой и бедной, выплеск бурлящей энергии молодого поколения вовне был неизбежен. Даже внешне художникам захотелось отличаться, делать свой облик артистически выразительным. Комбинезоны, дождевики, прочие детали рабочего костюма труженика пленэров более неактуальны; незачем терять время у мольберта, когда можно сделать искусство из чего угодно в два счета при наличии мысли, идеи, концепции...

КОНЦЕПТУАЛИСТОВ ВСТРЕЧАЛИ ПО ОДЕЖКЕ

Очевидцы, вспоминающие резонансную выставку 1986 года с участием "Перцев" (Олег Петренко и Людмила Скрипкина) и "Мартынчиков", они же "Мартуганы" (Светлана Мартынчик и Игорь Степин), как один, возвращаются в памяти к диковинному виду одного из участников - 19-летнего на тот момент Дмитрия Тронова. Выставка состоялась уже не на квартире, а на архитектурном факультете строительного института, что само по себе привело к грандиозному скандалу. Абстракции Тронова, при всех их пастозности и монументальности, меркли по сравнению с одеянием автора: черная монашеская скуфья, а к ней вдобавок старинное черное пальто.

Не только Дмитрий Тронов, но и другие "сомнительные личности" из художественного одесского мира мастерили себе полутеатральные веселые костюмы, массовый пошив их категорически не устраивал, им необходимо было выделяться внешним видом, сразу и оглушительно заявляя о себе. Так, например, Сергей Ануфриев самолично выстриг свою прическу "весенняя жатва", при виде которой неподготовленные люди бледнели и даже чуть зеленели.

- Девушки-художницы одевались во что Бог пошлет за неимением денег на одежду, - вспоминает Лариса Резун-Звездочетова. - Я сама себе вязала и шила, даже обувь делала и сумки. Летнюю одежду было делать легко: покупаешь четыре ситцевых платка красивой расцветки и делаешь кимоно, или берешь ситец, вырезаешь дырку для головы и по бокам сшиваешь. А еще я красила дешевые технические ткани марганцовкой, после чего руки были коричневые еще неделю. И еще расписывала ткани батиком - фантазии не было предела! Зимнюю одежду (свитера, платья) вязала и еще делала из мужского белья - были такие наборы белья с кальсонами, байка с начесом, так вот из этого я тоже делала вполне симпатичные свитера с аппликацией. Этим я занималась аж до 1990 года, пока не стала как-то зарабатывать и ездить за границу, после чего производство своей собственной одежды потеряло всякий смысл. Сейчас вот думаю возобновить былые промыслы.

Насчет сумок, бижутерии и прочих украшений, как вы понимаете, проблем вообще не было! Украшения делала из различных косточек, тыквенных и арбузных семечек, ракушек, фасоли - недолговечно, но красиво! В Одессе в 1986 году художникам разрешили торговать, сначала в Пале-Рояле, а потом в Горсаду; те украшения из пластики, которые тогда вошли в моду, это был такой пластилин, который можно было запечь, и он твердел, становясь пластмассой. Так вот, сначала я делала украшения себе и подружкам, а потом даже заработала свои первые большие деньги в Горсаду! Бизнес был очень успешным: за неделю я зарабатывала столько, что не могла бы заработать и за год! У меня были даже свои заказчики. Я благодарна своей маме, которая научила меня шить и вязать, и папе, который всю свою жизнь придумывает разные красивые штуки. Меня в детстве очень поразило, что он сделал бусы для мамы из бумаги. Выглядело это так: цветная бумага (репродукции картин), разрезанная на треугольнички, и из нее свернуты бусы, как коконы. По-моему, это были цветные плотные листки из журнала "Огонек".

"Былые промыслы" Ларисы частично воскресли в проекте "Бутоньерка" с использованием расшитого суринамского тюля - художница по-прежнему видит рукоделие территорией современного искусства... Девушкам-рукодельницам и карты в руки, а вот мужчины предпочитали облачаться в какой-нибудь броский винтаж, а то и антиквариат. О черном пальто Дмитрия Тронова мы уже упоминали, но было и другое почтенного возраста пальто, которое вошло в историю искусства как пальто-галерея.

- Время такое было, тогда нарочитая небрежность и неаккуратность были в фаворе, - говорит Александр Петрелли, он же Карман. - У меня более или менее ровные линии, поскольку не умел рисовать. Меня раздражала в одесской жизни прежде всего очевидная блеклость тонов и преобладание серого. Нехватка интересного, чем можно было бы увлечься. Галерея "Пальто" сложилась из двух факторов. Помните, в фильме "Иван Васильевич меняет профессию" торговец радиодеталями распахивает пиджак, где по внутренним кармашкам у него распихан товар? Он торговал не своей продукцией, верно? Принцип галереи "Пальто" - не выставлять своих (то есть моих) работ, а только других авторов, это создает иллюзию галерейной деятельности. Второй фактор - наличие в моем гардеробе очень модного на тот момент в нашей панковской компании тяжелого, гробоподобного, просторного пальто из 1950-х. Такие драповые пальто, по пять килограммов весом, были очень добротно пошиты. И свое темно-синее я увез с собой из Одессы в Москву. А там с 1996 года стало открываться неимоверное количество галерей, происходило формирование арт-рынка, который оказался мыльным пузырем. Распахивая пальто, я совершал иронический жест в сторону этого бесконечного открытия галерей, каждую неделю было по два-три открытия...

Галерея "Пальто" до сих пор исправно работает в Москве.

(Окончание следует.)

Материалы полосы подготовила
Мария ГУДЫМА.