Номер 10 (806), 17.03.2006

Краткая биографическая справка: "Иофан Борис Михайлович. Родился в 1891 году в Одессе. Окончил Одесское художественное училище, Высший институт изящных искусств и Школу инженеров в Риме. Член Коммунистической партии Италии (1921-1924) и Советского Союза (с 1924). Среди осуществленных проектов наиболее значительные – станция метрополитена "Бауманская", застройка районов Марьина Роща и Измайловское (Москва), павильоны СССР на Всемирных выставках в Париже и Нью-Йорке, Генеральный план реконструкции Новороссийска. Награжден орденом Ленина, лауреат Сталинской премии, академик Академии архитектуры СССР, единственный из одесситов – Народный архитектор СССР...

Если спросить человека старшего поколения, что ему известно об архитекторе Иофане, он непременно скажет: "Ну как же, как же – Дворец Советов! Это было грандиозно, фантастично! Если б не случилась война..." Имеется в виду, что в связи с войной начавшееся было строительство Дворца (готов был фундамент) прекратилось.

Да, был в нашей жизни Дворец Советов... Изображение этого монументального ступенчатого здания со статуей Ленина на верхушке в 30-е годы можно было видеть повсюду: на плакатах, почтовых марках, значках, настенных барельефах, в альбомах, журналах, книгах. Оно мелькало в кинохронике, и даже в двух художественных фильмах действие развивалось на фоне декораций, имитирующих фасадную часть Дворца.

Почти каждый был наслышан о его колоссальных размерах и предназначении исполинских апартаментов здания, которое, по мысли Сталина, должно было явиться средоточием и штабом не только властных структур нашей страны, но и коммунистических движений всей планеты.

В сознании людей иллюзия обретала черты реальности. Немало жителей провинции были убеждены, что Дворец Советов, этот предметный символ коммунизма, уже построен. (Даже была станция московского метро с таким названием). Еще не построенный колосс являлся предметом гордости советских граждан. История с Дворцом может служить наглядным пособием при изучении многих феноменов послеоктябрьской России.

Решение соорудить величественный Дворец Коммунизма было принято на Съезде Советов СССР одновременно с постановлением о создании памятника вождю мирового пролетариата. Возведение циклопического здания было важнейшим элементом генерального плана реконструкции Москвы.

— Его необходимо установить точно в географическом центре столицы, – сказал Сталин на совещании строителей в 1931 году. – И памятник Ильичу – там же.

Кто-то из строителей неосторожно заметил, что именно в географическом центре Москвы стоит храм Христа Спасителя. По воспоминаниям участников совещания, Хозяин отозвался на это репликой:

— Для нас, большевиков, Христос – не авторитет. У нас есть свой великий вождь, спаситель пролетариата. Непонятно, почему в сердце красной Москвы и всего Союза должен выситься храм Христа, а не храм Ленина.

На этом совещании присутствовал и Борис Иофан, человек, умеющий воспринимать идеи на лету и хорошо знавший вкусы вождя. Архитектор решил принять участие в международном конкурсе на проект здания Дверца Советов. Он понял, что надо создать нечто, поражающее воображение необычностью, масштабами, материалами. Этакую новую Вавилонскую башню. Перовые эскизы, выполненные советским мастером, напоминали именно ее.

Судя по всему, Иофаном руководил трезвый расчет: проект должен привести в восторг в первую очередь членов Политбюро во главе с вождем, прочих профанов и дилетантов, да и всех не искушенных в реальном градостроительстве и архитектуре людей. Опытный зодчий, он не мог не отдавать себе отчета в том, что его эффектнейший проект осуществить немыслимо и дело до этого не дойдет. Возможно, он рассчитывал только на премию за проект.

Иофановский проект стал победителем международного конкурса и в дальнейшем был отмечен Сталинской премией. Идея увенчать здание монументом Ленина принадлежала самому Сталину. В связи с этим он счел нужным прикрепить, как он выразился, к Иофану еще двух художников. Впоследствии оба зодчих отреклись от проекта и просили впредь не называть их имен при его упоминании.

А Иофан со своим детищем стал знаменит во всем мире. Газеты пестрели его фотографиями, кинохроника разнесла по разным странам кадры: Иофан, стоящий у макета Дворца, дает пояснения журналистам.

Однако события вокруг фантастической затеи развивались вовсе не по схеме прославленного архитектора, а по воле Сталина. Иофановский проект и в самом деле поразил воображение Хозяина, он пожелал увидеть этого монстра в яви, на месте храма, который всегда вызывал у него идиосинкразию. Приговор прозвучал таким образом: "Храм взорвать! Дворец построить!"

Храм был взорван незамедлительно, место для иофановского изделия освобождено.

Между тем не одни профаны и дилетанты ознакомились с проектом, столь любезным сердцу Сталина. Французский архитектор Корбюзье, сам участвовавший в конкурсах на проект Дворца, осмотрев макет, прочел техническую аннотацию и сообщил иностранным журналистам:

— С профессиональной точки зрения проект абсурден.

Его коллега из Франции Тардье был не менее категоричен:

— Всерьез об этом замысле говорить не приходится. Он рассчитан на обывателя.

На архитектурном симпозиуме в Чикаго высказался американский архитектор Джильберт:

— Не вижу в проекте ничего, кроме апломба, кроме жажды превзойти по высоте Эйфелеву башню и по габаритам – наши небоскребы. Слава Богу, что построить это чудище нельзя. Вообразите этот полукилометровый штырь над малоэтажными, ветхими кварталами Москвы!

Можете себе представить удивление, смятение всех этих первоклассных специалистов, когда стало известно, что руководство Советского Союза приняло решение осуществить строительство этого сооружения. Сохранились письма Корбюзье и других авторитетных архитекторов в Совнарком, в которых указывалось на профессиональную несостоятельность проекта.

Тем не менее авантюрной затее был дан ход. Цитаты из центральных газет того времени звучат, как музыка:

"Подобно айсбергу, сверкающему не льдом, а хромоникелевой сталью, взметнется Ленинский Дворец к небесам".

"Под куполом Зала конгрессов, облицованного мрамором, бронзой и ценными породами дерева, разместится двадцать тысяч человек".

"Скульптурные группы на фасаде у входа, изображающие наших вождей и героев, продадут особый смысл и торжественность облику Дворца".

"Вдохновенная стодвадцатиметровая фигура вождя, установленная на трехсотметровой высоте, увенчает это величественное сооружение".

Почему-то никому не приходило в голову – а как эта фигура будет смотреться снизу? Что увидит человек там, наверху? Манжеты на брюках вождя? Руку, указывающую путь в светлое будущее? Ленинской головы наблюдатель уж точно не увидит, она постоянно будет скрыта низкими облаками. Никто не задавался вопросами и другого рода. Например, не истощит ли и без того нищую страну строительство гигантского сооружения, на которое только дефицитной стали уйдет фантастическое количество?

Но правительство уж отдало распоряжение крупнейшему сталелитейному предприятию. Ему предписывалось выпускать нержавеющую сталь марки ДС. И вскоре потянулись в Москву эшелоны со сталью, гранитом, мрамором, бронзой, самшитом, зеркальным стеклом... И вот уже роются котлованы под фундамент новой Вавилонской башни. Газеты постоянно публикуют хронику строительства мощного подковообразного фундамента и монтажа арматуры...

Миллионы рублей уже вогнали в реализацию проекта Дворца, предстояло истратить еще сотни миллионов. Говорили, что сам Иофан был изрядно напуган происходящим. Автор, видимо, не ожидал, что дело примет такой оборот. На каком-то этапе стройки неизбежно должно выясниться, что проект – туфта, которую воплотить в реальность никогда не удастся. Вероятно, архитектор вздохнул с облегчением, что из-за начавшейся войны строительство было приостановлено. Тысячам тонн стали, уложенной штабелями у стройплощадки нашли другое применение. Строители ушли на фронт.

Но именно в 1941 году Сталин подтвердил свою безусловную приверженность храму Ленина, удостоив проект высшей Государственной премии своего имени.

На первых послевоенных совещаниях по реконструкции Москвы стало известно мнение вождя: прежде чем возобновить строительство Дворца Советов, необходимо построить в столице семь высотных зданий. Вкупе с Дворцом это создаст новый силуэт, и он, Дворец, не будет одиноко выситься над малоэтажными застройками города. Кроме того, строители приобретут необходимый опыт монтажа зданий такого типа.

Высотные дома были выстроены, и Сталин надолго задумался. Трудно сказать, какие чувства им владели, когда он созерцал любимый им макет Дворца с фигурой Ленина на верхушке. Не исключено, что это была ревность. Возможно, ему мнилась другая фигура на исполинском пьедестале. Во всяком случае, незадолго до кончины он в беседе с партийными идеологами академиками М.Б. Митиным и Ф.В. Константиновым обронил такую фразу:

— Ленин был близок к массам, действовал в гуще народной. Мы не можем игнорировать тот факт, что в сознании народа Ильич всегда с ним. Не в небесах.

Из других источников известно, что Сталин якобы сказал:

— В случае войны такой высокий объект может послужить ориентиром для вражеской авиации.

Разумеется, оба замечания означали крах затеи с Дворцом Коммунизма.

Однако постановления Съезда Советов никто не отменял, и его надо было выполнять. При Хрущеве решением Политбюро был объявлен новый конкурс на проект Дворца Советов.

Отобранные для выставки на конкурс макеты, предложенные крупнейшими архитекторами страны, несли в основном черты иофановского проекта, но в усеченном виде и оставляли гнетущее впечатление. Ни один из проектов по справедливости не получил признания. Было решено на месте, где когда-то высился храм и затем подготовлен подковообразный фундамент Дворца Коммунизма, построить открытый плавательный бассейн. Ныне там снова храм Христа Спасителя...

Борис Михайлович Иофан... Неизбежно ощущаешь горечь и досаду, как нерасчетливо распорядился он недюжинным талантом, данным ему природой, как покорно расточал его в угоду вкусам членов Политбюро.

Б.М. Иофан скончался в 1976 году, ему было 85 лет. Народный архитектор похоронен на Новодевичьем кладбище.

Феликс КАМЕНЕЦКИЙ.