Номер 26 (1419), 3.08.2018

ОШТРАФОВАНИЕ ГАЗЕТЫ

Газета на древнееврейском языке "Гоом" оштрафована комиссариатом по делам печати на 10 тыс. руб. за систематическое непечатание декретов и постановлений советской власти. Штраф должен быть внесен в трехдневный срок.

СМЕРТЬ ЗА КУПЛЕТЫ

Артист Д., подвизающийся в оперетке, гастролирующей ныне в Киевской опере, на днях спел в оперетке куплеты о том, что ожидания украинцами германской мануфактуры и пр. не оправдались и что получили они всего-навсего лишь слабительную воду "Гунияди-Янос".

На другой же день перед ген. Эйхгорном в страхе и трепете предстал антрепренер. Ему было заявлено, что в случае повторения подобных песнопений он будет оштрафован на 10000 руб., театр - закрыт, а актер - судим полевым судом и повешен.

БУЙНАЯ КАССИРША

На вокзале в кассе I и II классов (пригородного сообщения) уж очень и буйная кассирша торгует билетами. На пассажиров кричит без всякой причины, да и с купончиков, что с удержанием, она до сих пор продолжает высчитывать пятаки, вероятно декрета не читала, а если вздумаешь протестовать или поинтересоваться ее фамилией, чтоб обратиться с жалобой куда следует, то она тебя так отчитает, что после и своих не узнаешь.

БОЛЬНЫЕ ДУШИ

По сведениям церковных властей, среди голодающих инородцев Вятской и Пермской губ. на почве религиозного мистицизма наблюдаются случаи массового помешательства. Православные черемисы под влиянием проповеди своих языческих собратьев массами отпадают от православия и в ожидании конца мира распродают последнее имущество, бросают на произвол судьбы детей, уходят в леса, где совершают чисто средневековые оргии. Среди местного населения упорно циркулируют слухи о человеческих жертвоприношениях на этих лесных молениях.

РЕВОЛЮЦИЯ И ПОЭЗИЯ

Для поэзии время войны и революции - эпоха бесплодия и потери чувства стиля. Темы громадны, все кипит и жжет, все мчится сломя голову, но искусство, где высокое создание возникает lentement, lentement comme le soleil, молчит и ждет времени созидания и покоя. Попытки "революционной" поэзии до сих пор оканчивались жалкой неудачей - в них нет остроты внутреннего зрения и вдохновенности.

И вот первую поэму о революции "Двенадцать" написал Александр Блок. Он, певший нам о Прекрасной Даме, о чарах белой ночи, о монастыре Св. Франциска, таинственных, мелькающих масках, он - певучий, нежный, одинокий - неожиданно заговорил о страшной, кровавой были наших дней.

В чуждой стихии душевного одичания поэт являет, помимо своей воли, настоящее свое лицо. Хочет славословить и не может - и меж тусклых, "программных" строк вдруг вспыхивает очищающее пламя вдохновения:

Что нынче невеселый,

Товарищ поп?..

Товарищ, винтовку держи, не трусь!

Пальнем-ка пулей в Святую Русь -

В кондовую,

В избяную,

В толстозадую!..

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем,

Мировой пожар в крови -

Господи, благослови!

И там идут двенадцать "без имени святого", которым "на спину надо б бубновый туз"... И под плач вьюги, звенит припев какой-то нудной балалайки:

Эх, эх, поблуди!

Сердце екнуло в груди!

Раскрывается разгадка страшных дней: много шуму, еще больше крови, еще больше беспутства и насилия - и все-таки

Ох ты горе-горькое!

Скука скучная,

Смертная!

Запутался бедный поэт в "переулочках глухих", запутался в сетях лживых обещаний и пустых надежд, остались ему лишь горькие вопли, лишь косноязычные намеки.

Димитрий КРЮЧКОВ.