Номер 03 (799), 27.01.2006

Велосипедный клуб разместился как раз в центре Кейворта. Никто туда больше не ездил на велосипеде; хотя это принесло бы клубным гулякам и обжорам безусловную пользу, особенно если бы они катались на велосипедах побольше, а выпивали поменьше. Где-то на рубеже столетия (двадцатого) Кейвортский велосипедный клуб превратился в распивочную для джентльменов, посещаемую ежедневно мелкими коммерсантами: строительными подрядчиками, арендаторами, лавочниками и им подобными. Представители городской верхушки, вроде адвокатов, докторов, аудиторов и банкиров, состояли в масонской ложе, располагавшейся в том же самом квартале, что и Велосипедный клуб, но с другой его стороны. Франкмасоны арендовали свои роскошные комнаты у "велосипедистов", что было неиссякаемым источником трений между ними.

Кейвортский велосипедный клуб начал своё существование в домишке, сооружённом его членами в 1870-х, когда Кейворт перестал считаться деревней и на глазах превратился в грязный промышленный городок с собственным мэром и муниципалитетом. Первые велосипедисты предусмотрительно купили участок сразу за границами старого деревенского центра, а поскольку город рос вокруг него, цена земли подскочила до небес, и клуб благоденствовал.

Когда началась застройка, клуб всё равно что открыл золотое месторождение. Вначале возводилась череда магазинов, а за ними – здания Кейвортского строительного общества и Северного банка, которые безуспешно пытались купить у клуба землю. Когда масонская ложа обосновалась в своей резиденции, Велосипедный клуб жил припеваючи. Арендная плата лилась рекой, и из неё сполна покрывались расходы на пирушки клубменов, число которых ограничили до ста человек.

Клуб отстроил себе великолепное новое здание с красивой резной надписью на фасаде, увековечившей название клуба. Хотя состав его посетителей изменился, ностальгия по прошлому осталась, и над барной стойкой висела старинная клубная фотография первых лет его существования, демонстрируя двух наездников в викторианской экипировке, гордо стоящих рядом со своими велосипедами типа "пенни-фартинг"*.

Это был – и он всё ещё таковым остаётся – исключительно мужской клуб: приют для затюканных жёнами мужей, второй дом для холостяков. Это также была ступенька на лестнице успеха для молодых карьеристов, которые присоединялись к велосипедистам, перед тем как перейти к масонам за углом.

Сперва клуб открывал свои двери и для актёров из театра "Арена", располагавшегося напротив. Театр давал разнообразные представления – от обычных репертуарных пьес до мюзик-холльных постановок. И как раз с одной из этих постановок с участием укротителя и его льва связана эта история.

Равно как и с Айрой Фозерингиллом, кейвортским аукционистом, любившим пиво и соответствующую компанию. Обладая драматическим складом характера, он сразу же проникся дружескими чувствами к актёрам, которые приходили в клуб после утренних репетиций, чтобы провести здесь время до дневного спектакля или между дневным и вечерним представлениями. Некоторые заполняли эти интервалы таким образом, что подчас бывали не в состоянии выйти на сцену, и спектакль приходилось отменять.

И это неудивительно. В клубе царила такая приятная атмосфера, что можно было напиться до самозабвения, если быть настолько неосторожным. Вдоль всех четырёх стен были обустроены роскошные и удобные места, где клубмены играли в карты или домино или просто болтали ночь – а то и день – напролёт под своё пиво. В дальнем конце стояли два полноразмерных бильярдных стола и старая телефонная кабина с дверями гармошкой. У входа располагалась длинная барная стойка, где подавали спиртное и бутерброды.

Айра был клубным завсегдатаем. Здесь он завтракал и занимался делами. Это был крупный мужчина, приятно округлившийся от эля и плотной еды. Вроде Фальстафа, который любил в доброй компании рассказывать свои байки. В число его приятелей входил Великий Леоне, самый настоящий укротитель львов. А у того был громадный лев по кличке Ахиллес, грозное на вид животное, но на самом деле смирное, робкое создание, выращенное им из малыша львёнка. От него не пострадала бы и мышь.

Но как он менялся, появляясь на подмостках рядом с Леоне! Он пересекал сцену с таким бешеным рёвом, что публика съёживалась в своих креслах. Его рёв таким эхом отдавался по всему театру, что те, кто находились ближе всех, начинали дрожать от страха. Потом Леоне заставлял своего любимца показывать обычные трюки: прыгать через обруч, ходить по натянутому канату и в заключение вальсировать вместе с ним. Они были настоящими друзьями.

Леоне выгуливал льва позади театра каждую ночь около полуночи, когда всё вокруг успокаивалось. Однажды он вывел его на площадь у ратуши, но постовые полицейские воспротивились этому. Они сочли недопустимым свернуть за угол и столкнуться со взрослым львом. С того времени Леоне использовал для прогулок аллею за театром, по которой Айра шёл домой из клуба.

В первый раз, увидев там Леоне и Ахиллеса, он приблизился к ним очень осторожно. Укротитель спокойно покуривал рядом с Ахиллесом, разлёгшимся у его ног. "Леоне, – позвал Айра издалека, – ваш лев не опасен? Я имею в виду, он ведь не взбесится?"

Леоне улыбнулся и щелчком отбросил свою сигарету. Он перевернул льва на спину и пощекотал ему грудь носком башмака. Зверь заурчал, как мотор на холостом ходу, довольно, по-кошачьи. "Видите? – сказал Леоне. – Он такой кроткий, насколько это вообще возможно".

Айра поджал губы, потом усмехнулся и сказал с огоньком в глазах: "Давай заведём его в клуб и слегка позабавимся. Пошли – с меня пинта эля".

"Принято", – согласился Леоне, и они направились обратно в клуб, причём Айра – по другую сторону дрессировщика, подальше от Ахиллеса.

Они дошли до входа и тихо поднялись по лестнице. Потом остановились перед вращающейся дверью в клубный зал. "Как ты заставляешь льва реветь?" – шепнул Айра.

"А вот так", – отозвался укротитель, спустив Ахиллеса с поводка и тронув его под челюстью. Затем он открыл двери и подтолкнул льва внутрь.

Когда Ахиллес возник на пороге, мёртвая тишина, недоверчивая тишина воцарилась в почтенном собрании. Сидевшие вдоль стен раскрыли рты от изумления, игроки в бильярд застыли на середине удара, косясь на льва из-под кия, бармен перестал собирать кружки. Только колыхался густой сигаретный дым.

Пауза длилась около пяти секунд, потом недоверие сменилось ужасом, ужас – паникой, как только весь зал ринулся к бару. Пивные бокалы, домино и карты разлетались в разные стороны из-за спешного бегства публики от Ахиллеса, а когда все были в безопасности позади барной стойки, бармен опустил вниз решётку.

Для бильярдистов, увы, это было невозможно. Ахиллес находился между ними и баром, поэтому они вскочили в телефонную кабину и задвинули дверь. А дверь заклинило, и они сидели взаперти, прижав к стеклу расплющенные носы и лбы, пока не прибыла пожарная команда, чтобы их выпустить.

Это было ещё не все. Ахиллес постоял мгновение среди всех этих криков и всеобщего метания, удивляясь, отчего поднялась такая суета. Потом с видом крайнего презрения вскочил на ближайший бильярдный стол и пустил по нему струю. Проделав этакое, он перепрыгнул на второй стол и снова пустил струю, но Леоне его отозвал.

Члены комитета Велосипедного клуба были лишены чувства юмора. Они не увидели ничего смешного в том, что в их Клуб привели льва и до смерти напугали посетителей, а тем более в том, что он описал бильярдные столы. Айру вызвали на заседание и обязали оплатить восстановление столов, тогда как Леоне впредь посещение было запрещено. Но когда пролетел слух о том, что случилось, театр ради его выступления каждый вечер заполнялся до отказа, и ему никогда не требовалось выпивать в баре.

По стенам кабинета у Айры рядами висели фотографии актёров прошлых лет с автографами. Многие – из числа знаменитостей. Но на самом почётном месте располагался снимок Леоне и Ахиллеса, стоявших снаружи Велосипедного клуба, а за ними изнутри неприязненно следили в окно члены клубного комитета.

Джон ВЕДДИНГТОН-ФЕЗЕР. ©

(Перевод с английского.)

* В Британии так назывались первые велосипеды с очень большим передним и маленьким задним колёсами (монетка фартинг равнялась 1/4 пенни). (Прим. пер.)

Коллаж А. КОСТРОМЕНКО.