Номер 29 (1224), 1.08.2014

Эти рассказы старого одессита Анатолия Маляра предоставил нашей газете его сын Евгений.

И Молдаванка, и Пересыпь

В начале 1950-х население города не превышало пятисот тысяч человек (по официальным данным - около 600 тысяч - прим. Редакции). Черта города проходила за Вторым христианским кладбищем, Молдаванкой и Пересыпью. Далее шли колхозы и деревенские поселения.

Молдаванку с дореволюционных времен населяли евреи, молдаване, цыгане, немного - украинцы и русские. Такая "гремучая" смесь создавала славу этому району. Бандиты и воры всех специальностей, аферисты высочайшего класса прославили не только Молдаванку, но и весь многонациональный город.

На Молдаванке музыка играет,

На Молдаванке барабаны бьют,

На Молдаванке прохожих раздевают,

На Молдаванке девушек...

К Молдаванке примыкает Бугаевка, население которой держало породистых быков и на этом имело доход. К бугаям приводили на случку коров жители Слободки.

Самыми бедными были жители Пересыпи. Этот постоянно затапливаемый район "плавал" по нескольку раз в год. У жителей первых этажей имущество столько же раз плавало по комнатам. Обитателей Пересыпи всегда можно было отличить от других одесситов по прелому запаху их одежды. Во время проливных дождей одесская канализация выпускала в этот район все, чем была богата улица Богатого... Заливные переулки, первый и второй, тоже названы были не случайно - там была наибольшая глубина затопления Пересыпи. Лошади, застрявшие там, вытягивали шеи и смотрели на канализационную жижу обезумевшими глазами...

Слободские ребята любили "показать себя". Собиралась "кодла", среди пацанов выделялись несколько откормленных особей, они шли напролом, задевая плечами прохожих, оказавшихся на их пути. Недовольные получали по зубам. Не всегда, впрочем, слободские были бездельниками; среди них были рабочие Дзержинки, ЗОРа и других менее всего уважаемых в центре города предприятий. Обычно они гуляли в дни получки и аванса. Гуляли с шиком, не жалея чаевых, выпендриваясь перед одесситами из других районов. Обыкновенные рабочие, трудно зарабатывающие свой "кусок хлеба", дойдя до кондиции, величали себя "гофманскими бандитами", или кем-то еще. Гофманские переулки никогда нельзя было назвать скопищем бандитов. В них жили в основном работяги, построившие свои жилища-самострои еще до войны, иногда после. Как и в любом другом районе Одессы, проживали на Слободке и люди, отсидевшие свои сроки и выпущенные после смерти "отца народов", которого все они так и называли: "атэц ра-адной". На всех пляжах загорали одесситы с наколками на груди - портретами Ленина и Сталина. Нам они казались большими патриотами, преданными сыновьями партии. Потом оказалось - они делали эти татуировки в надежде, что им не "припаяют" расстрельных статей. Кто станет стрелять в любимых вождей? Правда, могли выстрелить в голову или повесить...

Молдаванские "кодлы" были не такими прямолинейными, но в обиду себя не давали, и разборки между ними и слободскими продолжались много лет.

Фарцовка

После войны в кинотеатрах города стали демонстрировать трофейные кинофильмы "Девушка моей мечты", "Тарзан". Очередь за билетами в модный тогда кинотеатр "ХХ-летия РККА", что на Ришельевской (позднее кинотеатр "Украина". - Примечание редакции.), напоминала длинный "толчок" шириной в тротуар. Одесские пацаны прыгали с ветки на ветку прямо над очередью и на соседних кварталах, подражая Тарзану и его подружке Чите. Ломали ветки деревьев и свои конечности с криком "ааауа... уа!", не уступая в музыкальности самому Тарзану. Из-за большой внешней схожести многих пацанов стали величать Читами.

Больницы были переполнены Читами, а Тарзанов было маловато: большинство симпатичных юных одесситов больше походили на Кащеев, засевших среди ветвей...

Толик Тит, Беня, Ленька-Мартын и я наладили процесс группового просачивания к кассам кинотеатра и почти без очереди покупали билеты на хорошие места. Состоятельные одесситы покупали такие билеты не торгуясь, по двойной, иногда тройной цене. Такой способ "обогащения" нам нравился. Иногда появлялись недовольные нашим нахальством кустари-одиночки, честно отстоявшие многочасовую очередь. Таких приходилось "затюркивать", - они замолкали, иногда пробовали нас стыдить:

- Не имей сто рублей, а имей нахальную морду!

Нас это не смущало. Мы увлеклись. На посещение школы стало не хватать времени. Тетя Дозя передала Леньку отцу на перевоспитание, и он переселился на Молдаванку. Толик Тит перестал посещать школу, а свободное от "бизнеса" время коротал на бульваре Фельдмана (Приморский бульвар - примечание редакции), где обратил внимание на фарцовщиков, покупающих у "Джонов" сигареты. У него на глазах пацаны купили за тридцать рублей блок "Lucky Strike" ("Люки страйк", как мы называли). Блок был красиво упакован, Толик узнал цену товара на "черном рынке". Минимальная цена такого блока составляла 150 рублей. Перспективы поразили наше воображение. Думали недолго - решили "пофарцеминировать". Разговорную речь на пальцах освоили быстро, польские моряки и вовсе понимали по-русски. Первую покупку у них и произвели, купили два блока "люки-стрюки" за 50 рублей, которые весело понесли по Дерибасовской, отыскивая покупателей. К нам подбежал мужчина, представился художником и вручил три сотни за оба блока, оставив к тому же свой адрес. Это был неожиданный успех. Деньги есть, клиент есть. Что еще надо для полного счастья? С этих трех сотен рублей началась наша коммерческая деятельность. Познакомились с "конкурентами", среди которых были студенты госуниверситета, педина, хорошо знающие английский язык. Они были значительно старше нас, одеты были "с иголочки" и вели себя с достоинством, говорящим о том, что "им легче срать, чем нам нюхать". Студенты перекупали у моряков шмутки, сигареты, обувь... При расчетах они доставали толстые пачки денег. Они нешуточно рисковали, потому что были совершеннолетними. Занимались этим промыслом пацаны с "канавы" и прилегающих к Интерклубу улиц. Они объяснили нам правила работы с клиентами, обрисовали опасные места сосредоточения "мусоров" и охранников порта. Ребята не советовали нарушать правила, пояснив: "на каждую хитрую жопу есть болт с резьбой". Носить купленные сигареты в руках было рискованно. Пришлось отпороть карманы пальто, тогда блоки сигарет легко скатывались за подкладку. Это было правильным реш ением. Возле портклуба мы успели "отовариться" и спокойно поднимались по лестнице. Неожиданно во всю ширину лестницы развернулись охранники порта, которые сразу поймали нескольких пацанов с "канавы". Мы с Толиком Титом поравнялись с охранниками и продолжали громко рассказывать друг другу эпизоды из фильма "Чапаев". Охранники так же спокойно нас облапали, но ничего не обнаружили, сигареты болтались в районе моих колен. Мы продолжали рассказывать друг другу о том, как Чапаев лихо махал шашкой, а картошку не ел - изучал тактику боя...

Обычно иностранные моряки направлялись по Пушкинской к Интерклубу. Мы знали, что в этом районе дежурят переодетые "мусора", но увлеклись. Недалеко от ресторана "Красный" купили сигареты и почти попали в руки двух "мусоров". Хорошо, что в Одессе "почти" и "чуть-чуть" не считается. Мы с Толиком забегали, "как воши на гребешке", получив по задницам ногами, убежали быстрее ветра. После этого случая мы стали прогуливаться по бульвару и возле оперного театра. Бизнес стал умеренным, зато спокойным. Постепенно я к нему и вовсе охладел.

Анатолий МАЛЯР.

На фото: такой была Одесса в 1950-х.