Номер 26 (1370), 21.07.2017

"ИНСТИТУТ КРАСОТЫ"

В ночь на 29 апреля усиленный наряд милиционеров и солдат был спешно вызван в д. 23 по Загородному пр., в кварт. № 12, где помещается "Институт красоты" Волковой.

Владелица института довольно своеобразно понимала его назначение: в институте мужчины могли по баснословно высоким ценам получать коньяк и вина и завязывать знакомства с дамами света и полусвета, руководствуясь при этом фотографиями, имеющимися в институте в специальных альбомах.

В ночь на 29 апреля в институте красоты находилась компания мужчин, из которых к моменту прибытия милиционеров остались: прапорщик Дель, поручик Щегловитов, племянник бывшего министра, а также несколько дам общества: жена врача М., артистка Малого театра К. и др. К четырем часам утра в квартире был устроен такой дебош, что сама владелица вынуждена была обратиться за помощью к чинам милиции.

Явившиеся милиционеры обнаружили полный разгром квартиры: на полу валялась битая посуда, шашками были рассечены мебель, зеркала и проч.

Один из присутствовавших, по словам прислуги, даже проник в детскую, где спал семилетний ребенок Волковой, и ребенку угрожала большая опасность со стороны находившегося в нетрезвом состоянии посетителя.

Во время обыска в "институте" было найдено много вина и три альбома с "моими знакомыми" Волковой. Вино и альбомы были приобщены к делу, которое будет на днях разбираться в 13-м временном суде.

"РАЗБОЙНИК" КАТОВСКИЙ

К министру юстиции А. Ф. Керенскому поступило прошение "разбойника" Катовского, своими набегами на помещиков и представителей состоятельных классов наводившего еще не так давно ужас в южнорусском районе и особенно в Бессарабии.

Прошение Катовского представляет собой любопытный психологический человеческий документ, проливающий свет на причины, побудившие Катовского долгое время заниматься грабежами. Катовский в своем прошении на имя А. Ф. Керенского в весьма искренних тонах рисует себя в прошлом разбойником-романтиком типа Дубровского, грабившим помещиков и богатых для того, чтобы награбленное делить между бедными и нуждающимися. В течение целого ряда лет он творил свое позорное дело, не прибегая к убийству, не оскверняя своих рук человеческой кровью. Катовский подчеркивает, что он сознательно избегал пролития крови, что свидетельствует о том, что в своих разбойничьих похождениях он руководствовался высшими побуждениями.

Дни революции застали Катовского в одесской тюрьме, где он начал отбывать наказание за отдельные свои преступления. Он приговорен был военно-полевым судом к 20 годам каторги.

Когда в первые дни революции заключенные разбили тюрьму и пытались выйти на волю, Катовский своим авторитетом и влиянием среди заключенных заставил всех их вернуться в тюрьму и тем до некоторой степени спас город.

Катовский, сообщая обо всем этом "глубокочтимому, пользующемуся всенародным доверием министру А. Ф. Керенскому", отмечает, что если он при старом режиме был беспринципным анархистом, то сейчас, в великие революционные дни, он становится сознательным социалистом, стремящимся вместе с другими работать на пользу родной отчизны.

Катовский просит А. Ф. Керенского содействовать тому, чтобы ему дана была полная амнистия. При этом Катовский пишет, что после льгот, данных Временным правительством уголовным, ему остается еще отбыть 12 лет каторги, но эти 12 лет он мог бы с большой пользой работать для нужд родины.

Прошение Катовского поступило к министру юстиции после рассмотрения его штабом Одесского военного округа. На прошении начальником штаба ген. Марксом была сделана пометка:

"Верю в искренность Катовского, прошу за него".

Ходатайство Катовского поддерживает также ряд видных общественных и демократических организаций южного края, осведомленных о действиях Катовского в революционные дни, сумевшего организовать преступные элементы и удержать их от эксцессов.

Среди организаций, добивающихся амнистии для Катовского, - одесский городской комитет общественных организаций, всероссийский совет торговых моряков, одесский совет рабочих и солдатских депутатов и др.

Прошение Катовского, как нам сообщают, встретило полное сочувствие со стороны А. Ф. Керенского.