Номер 18 (1164), 24.05.2013

Петр ВАХОНИН

Из всех видов человеческой деятельности
власть над себе подобными,
хотя и вызывает наибольшую зависть,
наиболее разочаровывает,
ибо она не дает уму ни минуты роздыха
и требует постоянных трудов.

М. Дрюон. "Яд и корона".

(Продолжение. Начало в № № 41-49 за 2012 г., № № 1-5, 7-17 за 2013 г.)

В голове роились вопросы: кто, как, откуда?.. Пока я приходил в себя, "нарисовалось" всё руководство управления и кураторы от СБУ.

На глазок зелья было сто пятьдесят - двести килограммов. Подобная находка грозила не просто увольнением с работы, но реальным тюремным сроком. Обычная субординация не соблюдалась, говорили все и одновременно, стоял гомон и мат, как на базарной площади в торговый день. В самый разгар словесных баталий вспотевший, взмыленный прибежал мой зам. по оперработе Борода.

- Что случилось? - с порога спросил он.

- Разуй глаза и посмотри сам! - резко бросил я. - Вообще-то я у тебя хотел поинтересоваться.

- Так что там интересоваться? Всё оформлено, мы проверили, всё соответствует и по ассортименту, и по количеству.

В небольшом помещении склада повисла тишина, все присутствующие, кто удивленно, кто возмущенно и все непонимающе, смотрели на Бороду, а он невозмутимо продолжил:

- Нам же поставили аппарат для обнаружения наркотиков, для его настройки используются специальные пробники, вот они лежат в этих коробках...

Мы начали переглядываться между собой, словно переваривая полученную информацию, потом, как по команде, начали улыбаться. Отворачивались, пытаясь скрыть улыбки, потом дружно, как по команде, расхохотались. Смеялись до слез, до икоты. Пересиливая смех, начальник управления сказал Бороде:

- Ну что, наркобарон, доложить сразу ты постеснялся?

- Почему постеснялся? Я доложил, только не детализировал. Да и пришло оборудование только вчера, поздно вечером.

Я вспомнил, что действительно Борода докладывал мне о получении спецтехники, но я никак не совместил этот факт с картонными коробками, вызвавшими столько переполоха. Самым сконфуженным, конечно, был командир спецназа, который, не разобравшись, поднял панику и доложил непроверенную информацию вышестоящему руководству.

Случай этот потом вспоминался очень долго, но после обнаружения "наркотиков" спецназ к нам присылать перестали.

Дальнейший контроль над поведением спецконтингента окончательно перешел в руки администрации.

Позиции мало занять, нужно на них закрепиться и продвигаться дальше, чем мы постоянно и занимались. Окончательную точку в борьбе за "цвет" централа поставили два инцидента, после которых черная воровская тюрьма "перекрасилась" если не в красный, то в устойчивый темно-розовый цвет.

В любой тюрьме существует система так называемых неожиданных проверок. Эти проверки осуществляются, как правило, руководством учреждения и всегда носят внеплановый характер. То есть дежурная смена не в курсе проводимого мероприятия.

Проверки осуществляются чаще всего с четырех до семи часов утра. Я обычно проводил проверки по субботам или воскресеньям. Все расслабленные - выходной день, а после окончания проверки можно пораньше уйти с работы.

В один из таких дней я прибыл на централ, чтобы проверить, как выполняется команда "Подъем". Обошел корпуса, выявил недостатки и в самом конце решил посетить специальный сектор, то есть лиц, приговоренных к пожизненному заключению. В спецсекторе, как я уже описывал выше, совершенно иной режим содержания, там всё намного жестче. На тюремном сленге помещение, где содержится п/ж, называется "бункер". Именно на бункерах заключенные отказались вставать. Конечно, я указал старшему на нарушения, но он ответил, что зэки отказываются подчиняться.

Старшему я не поверил и решил проверить лично. Подойдя к одной из камер, я, глядя в смотровое окошко, предложил заключенному выполнить требования администрации. В ответ никакой реакции.

Я представился и еще раз предложил выполнить команду, в ответ прозвучала нецензурная брань. Что греха таить, я рассвирепел. Немедленно была объявлена "буря", если переводить на армейский язык - "боевая тревога". На бункер прибежали резервная группа и отдыхающая смена. Открыли одновременно все камеры, не успевших встать буквально стягивали с нар, к "особо отличившимся" применялись еще более жесткие меры, когда все оказались на продоле, начался шмон. Не обычный, щадящий, профилактический, а тщательный, выворачивающий, шмон, при котором находят и изымают любой запрет, даже если этот запрет - "иголка в стоге сена". Любое сопротивление или недовольство обыскиваемых немедленно каралось жестко, даже жестоко.

Думаю, что все действия ГБР (групп быстрого реагирования) на фоне этого шмона казались детским танцем на лужайке...

Я передал "блаткомитету", что отныне так будет всегда и на всех корпусах.

"Блаткомитет" посовещался, и пришедшие "ходоки" подтвердили, что мои действия были правильными. Никому не разрешается так оскорблять сотрудников, если их требования законны.

Самое смешное, что зэки согласились с моей правотой, а вот сотрудники написали анонимку, в которой расписывали "чрезмерную жестокость проводимых мероприятий".

Начали служебную проверку, к нашим проверяющим присоединилась прокуратура. В результате мои действия и действия всех сотрудников были признаны законными. На централе наступила предгрозовая тишина. Все чего-то ждали, чего - непонятно. Томительное ожидание заключалось скорее в ощущениях, чем в информации. Разрядить обстановку помог случай.

На одном из корпусов баландер, то есть раздатчик пищи, вступил в перепалку с так называемым порядочным арестантом. Повод был мизерный, арестанту не понравилось, что первое блюдо было недостаточно горячим. В ответ баландер сказал: "Что дали, то и выдал". Молодой арестант через кормушку выплеснул суп в лицо раздатчику. Произошел конфликт. Я вызвал "смотрящего" за корпусом и поинтересовался у него, почему на корпусе творится беспредел. Разговор был жестким. Я твердо сказал, что не потерплю подобных выходок, на каждую из них буду отвечать репрессивными методами. Ответственность за действия одиночек будет лежать на всех, и возражения не принимаются. Срок поисков компромисса был определен в одни сутки.

Утром при передаче смены старший доложил, что беспредельщик наказан. Смотрящий договорился с войсковым нарядом, и прапорщики "тайно" от руководства проводили нарушителя дисциплины в камеру смотрящего, там уже был баландер.

Смотрящий попросил обе стороны рассказать причины и суть конфликта. Внимательно выслушав обоих участников, ни слова не говоря, смотрящий перевернул миску с супом на голову "правильного" и предупредил: за подобные действия будут наказываться все.

Слухи об инциденте мгновенно разнеслись по всему централу. Администрация доказала, что имеет силу, "оппозиция" в лице "жестких отрицал" была загнана в глубокое подполье.

Режим и порядок были надолго установлены, но для меня началась куда более трудная, но незаметная и кропотливая работа: необходимо было налаживать хозяйственную деятельность.

(Продолжение следует.)

Литературная обработка
Валентина РОЕВА.