Номер 14 (1160), 12.04.2013

Петр ВАХОНИН

Из всех видов человеческой деятельности
власть над себе подобными,
хотя и вызывает наибольшую зависть,
наиболее разочаровывает,
ибо она не дает уму ни минуты роздыха
и требует постоянных трудов.

М. Дрюон. "Яд и корона".

(Продолжение. Начало в № № 41-49 за 2012 г., № № 1-5, 7-13 за 2013 г.)

Согласен-то я был, но существовало еще множество моментов, касающихся непосредственно службы.

Я был уверен в себе. Главное, чего я опасался, - это помехи со стороны "дружно коррумпированных" черноморцев. О своих опасениях я открыто сказал руководству.

Кроме опасений, я попросил право на самостоятельную работу и прямого содействия республиканского главка.

На все поставленные вопросы я получил положительные ответы. Более того, генерал-лейтенант продиктовал мне номер своего личного мобильного телефона, который не знал даже начальник регионального управления, и предложил по всем рабочим моментам обращаться к нему напрямую.

Я считаю себя неробким человеком, но когда я уловил взгляд своего нового руководителя, генерал-майора Г., то невольно почувствовал озноб: столько было в этом взгляде ревности и недоброжелательства.

Практически сразу после назначения возникли вопросы управления такой массой людей, какая была на Черноморском централе. В то время там работали более четырехсот сотрудников и располагались две с половиной тысячи человек специального контингента, то есть арестантов. Кроме обычных арестантов, существовал сектор особого режима - пожизненно заключенные.

Кроме чисто управленческих задач, стояли задачи хозяйственные, в документации и бухгалтерии царили полные разброд и шатание. На территории находилось огромное количество неучтенного, ранее списанного и неутилизированного имущества, камерные и хозяйственные помещения находились в ужасающем состоянии. С КБО (коммунально-бытовым отделом), соцотделом (бывшая политчасть) и с бухгалтерией было проще, достаточно было провести полный переучет, ревизию, то есть провести чисто бумажную работу. Намного сложнее было с менталитетом сотрудников и режимом.

Режим нарушался не только арестантами; точнее, они действовали с помощью коррумпированных (от младших инспекторов до руководителей подразделений) сотрудников. Как только мы перекрывали одни нарушения, они снова возникали в другом месте в еще более гипертрофированных формах.

Для того чтобы бороться с этими явлениями, нужна была точная, четкая информация. Полученные путем оперативной работы данные должны были предвосхищать нарушения, а не последствовать им.

Все эти нюансы напрямую зависели от оперработников, обслуживающих СИЗО. Заместителя по оперативной работе у меня не было. Оставлять старого зама было бы самоубийством системы, нового нужно было готовить, но запаса времени у меня не было. Как всегда, во многом помог случай. Во время командировок в Черноморск я познакомился с блестящим оперативником и просто хорошим человеком - капитаном Бородой. Именно ему предстояло поломать устоявшиеся "черные" традиции Черноморского централа.

Работали мы практически круглосуточно, иногда даже ночевали в своих кабинетах. Порой приходили в отчаяние от того, что обыски, на которых запреты просто ведрами выносились из камер, практически ничего не давали. Вечером обыск - утром телефоны, карты, наркотики возвращались к своим владельцам. Самое страшное, что возвраты делали не только сержанты и прапорщики, но и офицеры. Все наши с Бородой действия поначалу напоминали борьбу Дон Кихота с ветряными мельницами. Так было только вначале, потом кропотливый, незаметный постороннему глазу оперский труд начал приносить свои результаты.

Мы выяснили, что практически все прапорщики за суточное дежурство зарабатывают от 100 до 500 гривен. Зарабатывали на всем, даже на том, что было положено по закону: баня, прогулка, регламентная передача. Такое потребительски бездеятельное отношение к службе меня и моих единомышленников просто угнетало.

Судя по тому, что нам удалось установить, понятие режима существовало, но им просто забыли пользоваться, заменив на "презренный металл", то есть сладко шуршащие денежные знаки. Каждый приспосабливался к ситуации и зарабатывал в меру своих умственных и должностных возможностей.

Более всего удивляло, что четко соблюдались "сословные" приоритеты, которые никем не нарушались. Мы составили даже некое подобие таблицы нарушений:

- прапорщики: грелка со спиртом или водкой, любимый телефон, записки (малявы), баня, дополнительная прогулка, иногда кратковременный свод арестантов, которые хотят пообщаться друг с другом;

- младшие офицеры: не обращают внимания на действия прапорщиков, за то получают свою долю, занимаются тем же плюс с оглядкой на старших офицеров могут пронести спиртное в бутылках, нехитрую закуску, устроить свод с женщиной, то есть провести хорошо заплатившего арестанта на женский корпус. Некоторые из оперативников запрещали прапорщикам свои движения на корпусах и сами платили им фиксированную зарплату сто-триста гривен в смену;

- старшие офицеры: не "борзея", но и не скрываясь, тащили на территорию всё, что заказывали, устраивали свидания зеков с вольными и сходки криминальных авторитетов и лидеров;

- управление: перли всё, включая деньги и наркотики.

Соответственно снизу вверх по иерархии шла доля от всевозможных левых заработков и приработков.

Весь этот безлад нам предстояло сломать. Конечно, один в поле не воин, и нам бы ничего не удалось, если бы не было людей, на которых можно опереться. Среди всей этой вакханалии беззакония и наживы было немало таких, что нельзя было купить ни за какие деньги и льготы. Их нельзя было напугать или заставить поступиться собственной совестью и принципами.

Вспоминаю самые яркие примеры.

В должности контролера КПП (контрольно-пропускного пункта) служила невзрачная миниатюрная прапорщица Нина Р. Одинокая, живущая в общежитии, может быть, в связи с неустроенной личной жизнью, она была человеком жестким и непримиримым к любым нарушениям.

На ее смене не то что торбу, даже грелку с водкой или блок сигарет было проблематично пронести, она немедленно вызывала резервную группу и скандалила до тех пор, пока "дежурка" даже через "не хочу" не составляла и не регистрировала соответствующих рапортов.

Нину знали все, но наглость и стяжательство перевешивали разум. Однажды руководитель пожарной службы СИЗО старший лейтенант Хорек тащил через КПП торбу едва ли меньше его роста. Есть такие необъятные и неподъемные сумки - "мечта оккупанта", в которых челноки ввозили на наши открывшиеся рынки турецко- арабский ширпотреб. Именно такую сумку с общаковыми сигаретами, водкой и колбасами-балобасами и тащил Хорек. Но на посту стояла Нина, никакие запугивания, угрозы и деньги не могли заставить ее пропустить "ценный" груз.

Несвоевременная доставка могла принести Хорьку вместо денег крупные неприятности, пришлось делиться с ДПНСИ, Нину сняли с поста, поставили более сговорчивого человека, и только тогда смогли затащить груз.

Через некоторое время пожарник был пойман с поличным на подобном же мероприятии и заагентурен, его информация хоть частично помогла возместить урон, наносимый такими же предателями, как он сам.

Еще через некоторое время Хорек всё равно был уволен за попытку проноса весьма влиятельному арестанту мобильного телефона. С этим арестантом связана удивительная, почти неправдоподобная история, которая лишь подтвердила, что наряду с предателями в Черноморском СИЗО работали и необычайно достойные, порядочные люди.

(Продолжение следует.)

Литературная обработка
Валентина РОЕВА.