Номер 14 (1160), 12.04.2013

(Продолжение. Начало в № № 7-12.)

В действительности УБОП напоминает скорее биржу, а не лавку. За столами в кабинетах сидят молодые опера - "брокеры" и торгуют свободой и информацией. Сразу оговорюсь, не все, но те, кто честно относится к своей работе, - исключение, подтверждающее правило.

Каждое свое действие молодые оперброкеры согласовывают с начальниками отделов - "старшими менеджерами", те в свою очередь с более высокими руководителями.

В "лавке" устроили более полное "тестирование". Направленность вопросов изменилось. "Лавка" была напугана.

- Зачем побежал в "избушку"?

Мой правдивый рассказ доверия не вызывал...

РЕТРОСПЕКТИВА

...Причину драки я так и не узнал, но среди дерущихся были мои новые товарищи, я сразу полез в гущу. Активнее и дружнее дрались кавказцы. Они собрались в плотную группу, прикрывали друг друга, действовали напористо, слаженно, организованно. У некоторых в руках появились ножи и ремни с тяжелыми прягами. Драка грозила перерасти в резню.

В зал забежал вооруженный караул во главе с капитаном, и с помощью прикладов и интимных отношений с чьей-то матерью быстро восстановили порядок. Кавказцев вывели из помещения, но зал еще долго гудел, как растревоженный улей.

Поутру всех построили на плацу. Замполит заунывно читал нотацию об интернациональной дружбе и недопустимости конфликтов.

Хотелось спать или хотя бы присесть. Вместо замполита появились внутренние "покупатели" из различных подразделений дивизии.

Учебка была развернутой, вместе с салагами-курсантами (переменный состав) и сержантами учебно-боевых подразделений (постоянный состав) насчитывала более десяти тысяч человек. Общевойсковой мотострелковый полк, танковый батальон, минометный и артиллерийский дивизионы, батальон химической защиты, рота разведки, медсанбат и множество других подразделений.

Меня купил "химик". Старожилы сказали: "Хорошо, что не попал в пехоту, химики - это курорт". Приободрившись, неотесанной кучей, но, как нам казалось, строем пошли на курорт.

Химбат располагался недалеко от плаца, на третьем этаже огромного казарменного здания. Курсантов было человек двести - двести пятьдесят: три роты и УБВ - учебно-боевой взвод (сержанты, водители, писари). Эта же группа была "старики" и "деды", позже я объясню значение этих определений. Располагались все в одном помещении. Кроме спального зала, в казарме был красный уголок с плохо работающим телевизором и хорошими портретами партийных и военных вождей и вождиков, бытовые комнаты и учебные классы.

В спальном и других помещениях всё по линейке, по ранжиру, даже количество полосок на одеяле у всех должно быть одинаковым. Даже ватные подушки уложены по единой форме. Расстояние тумбочки от кровати равно спичечному коробку. То же самое с табуретками, которые стоят в ногах каждой койки, на них по отбою укладывается верхняя одежда. Поначалу кажется, что научиться этому невозможно, но ровно через неделю у всех всё получилось.

Достигнуть столь быстрого понимания помогли муштра и девиз мушкетеров: один за всех, все за одного. Пока последний курсант не научился, тренируют всех. В дело вступает еще один лозунг: не можешь - научим, не хочешь - заставим.

- Отбой!

Вспышка спички в руках сержанта - и вся масса салаг стремительно раздевается, обрывая крючки и пуговицы, одинаково, очень аккуратно складывает на табуретки одежду, стремительно прыгает в койки.

- Подъем, не уложились!

Вся процедура в обратном порядке, и сразу слышится:

- Отбой!..

Задача - всё сделать правильно за время, пока горит спичка, - 45 секунд.

Передвигаться по территории можно либо строем, в затылок друг другу, даже если идут два человека, либо бегом. Этими методами до начала профессионального обучения стадо превращали в коллектив.

"Дедовства" не было. Все, кроме сержантов, были одного призыва, и сержанты требовали строго по букве устава. Была жесткая, десятилетиями отработанная государственная система, которая гнула и ломала, как многотонный паровой молот.

Система эта включала в себя огромное количество очередных и внеочередных нарядов и караулов, при несении которых сон всего четыре часа. Физическая подготовка до изнеможения, профессиональные знания, уставы - наизусть до отупения, затем проверка этих знаний и их практическая отработка. Сегодня, когда после армии прошло более тридцати лет, я могу припомнить почти всё, что выучил тогда. Думать о чем-то, кроме службы в учебке, было невозможно, не было времени.

Вечерами, потыкав иголкой пальцы, подшивали на гимнастерки подворотнички, проверяли и укрепляли пуговицы и погоны. Старались успеть до отбоя, чтобы не заработать наряд. Зажженной "на отбой" спички ждали как спасения. Проваливались в мертвый, без сновидений сон, чтобы по крику дежурного "Подъем!!!" вскочить, за несколько секунд одеться и начать новый армейский день.

Впрочем, я почти сразу успел отличиться...

СЛЕДСТВИЕ, НАШИ ДНИ

...Опера наконец устали профилактировать. Минут сорок просто курили, говорили ни о чем. Объяснили, что "избушка" - это моя ошибка. Меня никто не собирался задерживать. Всё упиралось только в финансы, ну а теперь...

Теперь разговор стал жестким, предельно жестким. Я не зря выше описывал методы дознания. Сии "многие знания" были получены на личном опыте и принесли "многая печали".

Их уже не интересовало, брал я деньги или нет, главным было, что я делал в СБУ. Убедившись, что я железно стою на своем ("Подумал: бандиты - и побежал искать защиты"), вновь стали проявлять интерес к деньгам, только теперь от меня добивались "умысла на мошенничество".

- Где деньги? Подтверди, что не собирался делать возврат.

К концу второго часа допроса я уже не говорил, только хрипло мигал в ответ.

- Кто подельники?

- Какие подельники? Я ничего не делал. Нет у меня подельников.

- Твой водила базарит, что ты хапнул лэвэ.

- Пусть скажет, где лежит. Поедем, заберем и поделим.

- Издеваешься, сука...

- Ай! Ммм...

- Всё равно расскажешь...

- Ммм!.. Ай!

(Продолжение следует.)

Петр ГАЛКИН.