Номер 42 (787), 28.10.2005

ДЕСЯТЬ ОДЕССКИХ ИСТОРИЙ

Ко дню своего семидесятилетия Абрам Моисеивич Капельман заказал себе в ателье парадный костюм. Он исправно ходил на примерки, кряхтя и кляня свою расточительность, поднимался на третий этаж, а потом долго подчинялся маленькому суетливому портному, заставляющему его вытягивать руки, не горбить плечи, дышать полной грудью. На третьей примерке Абрам Моисеевич чуть было не выдержал и не послал куда подальше портного, но вспомнил о заплаченном авансе и решил мучиться дальше. Капельман давно уже не был бедным человеком, владел двумя фирмами, приносящими постоянный доход. Но у него была молодая жена Фира, которая желала видеть мужа в новом костюме, а молодым женам отказать невозможно.

Двадцать лет назад Абрам Моисеевич овдовел, потому что его жена Софья ушла в загробный мир первой. Ушла налегке, ведь ее душа была чистой, как у новорожденного младенца. Никаких плохих дел его Софочка не совершала, помогала близким, как могла, и даже никогда не сплетничала с соседками. Дом она держала в чистоте и порядке, стряпала отменно и старалась всегда избавить мужа от грустных мыслей. Тогда Абрам Моисеевич трудился с раннего утра до позднего вечера в бухгалтерии курорторга, а зарплату получал пшик, одно название. Пять лет нужно было копить на поездку в Сочи, вот они с Софочкой так в этот город и не съездили, но зато отметились в Москве и Самарканде, помогли профсоюз и начальство Абрама Моисеевича, считавшее, что он работает, как настоящий строитель светлого будущего. Тогда, как помнится, Капельман-муж и Капельман-жена в светлое будущее верили, но перед смертью Софочка в светлом будущем страны, где они жили, разуверилась, просила Абрама Моисеевича забрать ее на постоянное место жительства в Израиль или США, но она тогда тихо умирала, так что думать о переезде было уже поздно. Софочка целыми днями лежала на постели, тело ее высохло, она шептала молитвы, чтобы без нее у Абрама Моисеевича все получалось и его дальнейшее существование без нее было светлым и умиротворенным. Она терпеливо сносила боли, а в редкие минуты, когда они ее отпускали благодаря обезбаливающим уколам и таблеткам, звала тихим голосом своего ненаглядного супруга, говорила ему ласковые слова и вспоминала лучшие дни совместной жизни. Абрам Моисеевич долгими ночами не спал, сидел в кресле рядом с женой, часто в полудреме, и тогда к нему прилетал необычный всадник. Этот всадник оставлял за окном волшебного коня, а сам долго беседовал с Капельманом о том, что появляемся мы на белый свет для благих дел, вот и не следует отчаиваться, что Софочка уйдет первой, но Абраму Моисеевичу на тот свет торопиться не следует.

Ранним утром Капельман рассказывал Софочке о посещении их квартиры всадником, о беседах с ним, но не дословно, ведь от больной следовало скрывать слова всадника о смерти, что он и делал. От недоговоренности он мучился угрызениями совести, ведь раньше от жены ничего не скрывал, но внутренний голос, напоминающий голос всадника, чеканил всегда одну фразу: "Правильно делаешь!"

Однажды он днем задержался на кухне, а потом, когда вошел в спальню, сразу понял, что Софочка умерла. Просто в комнате внезапно не стало ее дыхания. Он рухнул в кресло, заплакал, потом резко поднялся и побежал на кухню, но забыл, что ему там следовало сделать. Он начал мыть посуду, но потом ему показалось, что кастрюли, тарелки, ложки и вилки вымыты плохо и он вновь все перемыл.

На похороны он занимал деньги у родственников и друзей, лихорадочно бегал по Одессе; помнится, его тогда раздражали жены родственников и друзей, потому что его Софочка была красивее, нежнее и мудрее, чем они. Родственники и друзья тогда за него беспокоились, деньги просили вернуть быстрее, у всех лица были какие-то скомканные, а он путался в словах и мечтал попасть на шумную улицу, где бы людская толпа его подхватила и понесла по одесским улицам. Но ему надо было не просто плыть по течению толпы, а ходить по конкретным адресам просителем, а деньги, которые он выпрашивал на похороны, казалось, прилипали к его ладоням. Потом он их совал в нагрудный карман пиджака и все больше горбился под тяжестью этих похоронных денег. Родственники и друзья пичкали его всевозможными советами. Они говорили: делай то и то, найди самую дешевую похоронную контору, не плати лишнего...Теперь он не помнит, какие из советов он выполнял, какие отметал сразу, но в день смерти Софочки рухнуло государство, где они жили двадцать четыре года вместе. Издергав себя похоронами любимой жены, Абрам Моисеевич осознал, что живет в новом государстве только на шестой день его существования, но в душе у него ничего не перевернулось, ведь все его мысли были заняты потерей Софочки. Вот и всадник перестал его навещать, а ведь раньше делал это регулярно, но без Софочки Абрам Моисеевич его, вероятней всего, не интересует. Хорошо еще, что всадника можно вызвать воображением, но с настоящим всадником разговаривать интересней, а сейчас он почти ничего не говорит. Шесть ночей подряд в снах Капельмана проявлялась Софочка, красивая, в нарядном платье, но она ничего не говорила, а только нежно улыбалась, и ее сияющие глаза всегда были обращены на мужа, словно она больше никого видеть не желала.

Долгие годы Капельман не забывал жестокой обиды, нанесенной ему смертью Софочки, но потом жизнь взяла свое, и он начал обращать внимание на женщин. К тому времени у него появился свой бизнес, дел становилось все больше и больше, вот он и забыл о настигшей его старости.

Он ничуть не удивился, когда в его кабинет вошла сваха. Ее глаза полнились тревогой о холостой части человечества. Сваха была энергичной, и на ее шее болтался цветастый платок, повязанный в форме пионерского галстука: один конец длиннее другого. Она предлагала разные варианты сватовства, постоянно теребя пальцами эти самые концы. "У меня, – подумал Абрам Моисеевич, – есть два решения: выгнать женщину или дослушать ее до конца. Еще у меня имеется врожденная вежливость. Десять минут – не так уж много в пространстве дня. Пусть говорит".

А потом само собой возникло имя Фиры. Выяснилось, что девушка не желает выходить замуж, но ее родители ложатся спать с мечтой пристроить дочь за солидного мужчину, потому-то спят всегда тревожно, но и новый день они начинают с разговоров на эту же тему. А сама Фира, как профессионально объяснила сваха, настоящая красавица, но своей красоте не придает значения. Трудится государственным нотариусом, то есть читает одни бумажки и создает новые, но целевого значения, а от мужчин отбивается, как может, всеми доступными способами, ведь ее красота их притягивает, но она не сдается. Абрам Моисеевич вежливо поинтересовался адресом нотариальной конторы, но сваха не сразу его дала, а выудила свои двадцать баксов. "Я никаких гарантий не даю, – томно проговорила она при прощании, – но Фира на вас произведет неизгладимое впечатление. Только про мой визит не распространяйтесь, чтобы пташку не спугнуть раньше времени. И постарайтесь девушку чем-то особенным заинтриговать. Только не деньгами, ведь она не понимает их настоящей ценности".

Надо сказать, что сразу же после ухода свахи у Абрама Моисеевича получилась грандиозная сделка, на которую он не расчитывал. Фишка-удача нахально воцарилась над полем бывшего сражения и на нем быстро взошли ростки следующей грандиозной аферы. "Фи-шка, – стал размышлять Капельман, – Фи-ра. Может быть, и вправду воспользоваться советом глупой свахи (разве умная женщина станет расходовать свою душевную энергию на такое никчемное занятие?) и не откладывать в долгий ящик знакомства. Только не надо приводить доводы за и против. Следует доверять интуиции и фишке-удаче".

В тот день все у Абрама Моисеевича получалось. И к Фире он смог попасть без очереди, хоть очередь и возмутилась его нахальством, но его напор от этого возрос. Капельман просто объявил, что к Фире Наумовне он по родственным делам и лишь для того, чтобы задать всего лишь один пустяковый вопросик типа: "Кружится земля или стоит на месте?" Кто-то из женщин поинтересовался: "А кто вы будете по профессии?" – "Бухгалтер по чудесам, – не раздумывая, ответил он. – Можете обращаться в рабочие часы". Говорил он таким уверенным тоном, как большой начальник, что очередь отпрянула и позволила ему войти в кабинет.

Фира разговаривала с клиентом. Она его пыталась в чем-то убедить, но он, возомнив себя царем Соломоном, не соглашался с ее доводами. Она была, как сразу понял Абрам Моисеевич, очаровательна, так что сваха его не обманула. Следовало ей дать на тридцать баксов больше. Фира со вздохом сообщила:

— Я сейчас занята.

— Жаль, – сказал Капельман. – У меня к вам дело вселенского масштаба. Пожалеете, если выставите меня из кабинета.

Потом Фира говорила, что у Абрама Моисеевича лицо было, как у нашалившего маленького ребенка и что она почувствовала его внутреннее заикание. Но более всего ее поразило, что настырный клиент внезапно резко поднялся, быстро проговорил, что он последует советам Фиры Наумовны и вежливо попрощавшись, быстро ретировался.

— Вы меня спасли, – просто сказала Фира. – Теперь я готова заняться вашими документами.

— У меня их нет. – Капельман испугался, что девушка воспринимает его обыкновенным посетителем, старым и никчемным. Но как сделать, чтобы она его запомнила, выделила, согласилась на безумное предложение с его стороны? Не просто приняла слова к сведению, а настроилась на их волну. Не безумие ли предлагать свидание молодой девушке? Но раз сделал первый шаг, следует делать и второй, а потом и третий. – Вы мне напоминаете мою умершую Софочку. А у меня отнюдь не прозаическая должность – веду бухгалтерию чудес. Иногда эта бухгалтера в минусе, но сейчас она в плюсе.

— Почему? – Фира не могла скрыть своего любопытства и вопрос свой задала полушепотом. Ее большие глаза от волнения еще больше расширились.

— Знаете ли, – неторопливо начал Абрам Моисеевич свою речь, – в жизни чудеса происходят не каждый день, но из-за этого их масса только накапливается. Полководец внезапно выигрывает сражение с превосходящими силами врага. Средний поэт внезапно пишет талантливое стихотворение, разумеется, очень коротенькое. А в жизнь старика-чудака врывается необыкновенно красивая молодая женщина и все другое, что раньше его связывало с жизнью, внезапно гаснет. И остается только девушка, которая безумно устала от своей работы, ей хочется на улицу, но рабочий день пока не окончен, а в соседнем кабинете сидит строгая начальница, обладающая сердитым голосом и вечно недовольная судьбой. А тут еще в кабинет врывается невразумительный клиент – это я – и начинает канючить о коротеньком свидании. Она ведь не догадывается, что старый безумец поставил фишку на удачное место и выиграл Фиру.

— Вы меня не выиграли, – сказала девушка. – Ответьте, какой мне резон встречаться с бухгалтером по чудесам? В наше прозаическое время нужно соглашаться на свидания с главными бухгалтерами фирм, которые на слуху, а о вашей фирме я рекламы пока не встречала.

— Все впереди, – проговорил радостно Абрам Моисеевич. – Чудеса в рекламе не нуждаются, ведь об их появлении в Одессе громко кричит стоустая молва. Громче, чем в любом другом городе. По той простой причине, что наш замечательный город привык распускать о себе слухи, в которые быстро сам начинает верить. Поэтому у нас происходит почти ежедневно столько неправдоподобно волшебных историй. А одна из них случилась со мной, когда некий голос попросил меня встретиться с вами, а я его сначала не слушал, но он продолжал талдычить, что мне встреча необходима...

(Окончание следует.)

Игорь ПОТОЦКИЙ.

Рис. А. КОСТРОМЕНКО.