Номер 17 (1457), 16.05.2019

В этом году исполняется 55 лет легендарному спектаклю Одесского театра музыкальной комедии "На рассвете".

Оперетта композитора Оскара Сандлера на либретто Григория Плоткина - одно из самых известных произведений "всех времен и народов", действие которого происходит в Одессе.

Идея оперетты принадлежала тогдашнему главному режиссеру Театра музкомедии Матвею Ошеровскому. И поначалу она вызвала шок. Ведь режиссер хотел на сцену "опереточного" театра вывести ни "графьёв-князьёв" и даже не "наших молодых современников", а реальных персонажей одесской истории периода гражданской войны - Григория Котовского, Жанну Лябурб, их соратников-большевиков...

"Герои революции - персонажи оперетты? События, полные драматизма, на опереточной сцене?! Показать в оперетте расстрел, да еще - борцов за революционное дело, за счастье пролетариев всего мира?!" - честно признавался в своей первой, инстинктивной, реакции писатель Юрий Усыченко.

"Тема революции в оперетте? Не слишком ли?" - солидаризировался с ним ведущий одесский журналист Александр Щербаков. - И продолжал, обобщая распространенные опасения: "Да, революционное восстание на корабле, тайные явки подпольщиков, вооруженная расправа с бандами, может быть, и хорошо показаны на сцене, но при чем тут оперетта, по природе своей искусство веселое, искрометное, брызжущее улыбкой".

Эти опасения не были секретом для М. Ошеровского, но изначально он был "заряжен" на создание спектакля, который мог бы стать для ЕГО театра такой же "Чайкой", какой стала "Белая акация" для театра времен его предшественника Изакина Гриншпуна.

Сам Матвей Абрамович 30 лет спустя так рассказывал автору этих строк о предыстории замысла: "Перед отъездом в Одессу я зашел к своему другу Николаю Озерову, а у него дома сидела "скромная" такая компания: Бондарчук, Чухрай, Хуциев, Ростоцкий... Я сбегал за водкой и за столом решил поспрашивать совета: "С чего начинать в Одессе?" И Чухрай сказал: "Надо поставить спектакль, прославляющий Одессу. И вообще, если ты поймешь душу этого города, ты построишь истинно одесский театр". Вот так, в полупьяном состоянии, и родилась идея будущей трилогии".

Хотя замысел возник "в полупьяном состоянии", но реализовывал его М. Ошеровский с трезвым и точным расчетом. Партийным органам трудно было отвергнуть идею поставить революционный спектакль, пусть даже в Театре музкомедии. Тем более, что либретто сочинялось на основе обласканного властями романа украинского писателя Юрия Смолича "Рассвет над морем". Личность либреттиста также не могла вызвать возражений; участник войны Григорий Давыдович Плоткин опубликовал перед тем несколько книг и статей, в которых резко критиковал Израиль и сионизм, так что не было причин сомневаться в том, что с идеологической точки зрения в новой оперетте все будет в полном порядке.

Однако на самом деле все было не так просто.

Сочинение Ю. Смолича, если его анализировать непредвзято, представляет своего рода классический образец "бульварного романа" в советской его интерпретации. В нем в изобилии имеются все атрибуты жанра: увлекательная интрига, занимательные эффекты, мелодраматизм, погони, драки, шпионы и, разумеется, любовь. То, что в качестве безукоризненно положительных героев выступают большевики и сочувствующий им народ, а столь же безусловно отрицательных персонажей - белогвардейцы, петлюровцы, иностранные интервенты и т. п., - сути дела не меняет: "хорошие" побеждают "плохих". Так что "первоисточник" предоставлял все возможности для создания "веселого, искрометного" зрелища.

Чем и воспользовался драматург Григорий Плоткин.

При всей одиозности этого человека, в судьбе нашего театра он сыграл положительную роль. Именно Г. Плоткин перевел на украинский язык оперетту Никиты Богословского "Одиннадцать неизвестных", постановка которой стала дебютом новосозданного коллектива тогда еще Львовского театра музкомедии. Да и либретто двух частей "Одесской трилогии" - тоже его рук дело. По всей видимости, М. Ошеровский выбрал Г. Плоткина еще и потому, что драматург родился в 1917 году в Одессе, провел здесь детство и юность, окончил Одесский университет, хорошо был знаком с "одесским фольклором" и умело его стилизовал.

Ах, Одесса-мама,

Что с тобой творится!

Гавань заполняют чужие корабли.

В Лондонской гостинице -

Сплошная ламца-дрица,

А по Дерибасовской ходят патрули.

На выбор же композитора повлияли в первую очередь приятные воспоминания о работе над опереттой "Дарите любимым тюльпаны" - одним из самых успешных (во всех отношениях) спектаклей за всю историю театра.

В своих расчетах М. Ошеровский не ошибся.

Драматург и композитор дали ему возможность создать спектакль, в котором сочетались героика, трагедия, романтика и юмор - все то, что вобрала в себя изображенная на сцене эпоха. И при этом нигде не нарушались законы жанра, так что даже не возникало мысли, что спектакль лучше было бы перенести в соседний Русский драмтеатр (напомню, что Театр музкомедии в ту пору размещался на Греческой, в здании нынешнего ТЮЗа). А сцена расстрела Жанны Лябурб и подпольщиков, вопреки всем опереточным "канонам", и вовсе оказалась эмоциональной кульминацией постановки.

В этом эпизоде не звучало ни одного выстрела, хотя на осужденных были направлены винтовки. Взмах руки, и медленно, словно застывая в скульптурной позе, падал один из расстрелянных; еще взмах - падал второй, третий; так возникала скульптурная группа, постепенно исчезающая в морских волнах...

"Когда видишь эту сцену в одесском театре, - признавался рецензент николаевской газеты "Южная правда", - то невольно приходишь к выводу: не все определяется жанром, но все определяется мастерством".

Так оно и было.

М. Ошеровский вложил в эту работу все свое умение, всю свою незаурядную фантазию, весь свой темперамент. Своей увлеченностью он заразил и актеров, которых, откровенно говоря, мало волновала романтика революции (тем более, что репетиции спектакля совпали с исчезновением c прилавков "белого" хлеба), зато радовали эффектные роли. В результате весь спектакль был насыщен яркими, броскими, эмоционально сильными сценами. Братание подпольщиков и французских солдат; стычка с одесскими налетчиками; встреча Жанны и матроса Франсуа - это лишь несколько фрагментов, которые особо выделяли почти все рецензенты. Отдельно отмечали танцы, для постановки которых пригласили главного балетмейстера Киевского театра оперетты Бориса Таирова. Уроженец Балты, выпускник Одесского музыкально-театрального техникума, десять лет солировавший в Одесском театре оперы и балета, и уже имевший опыт сотрудничества с О. Сандлером (ставил его балет "Девичье сердце"), Б. Таиров тонко стилизовал танцевальные номера "под эпоху", а танго "Апаш" в блестящем исполнении Р. Мусатовой и И. Дидурко неизменно завершалось овацией зала.

Дирижер Емельян Винницкий отменно справился с многокрасочной, хотя и несколько пестрой по мелодическому материалу музыкой; а художник М. Виноградов создал лаконичные, выразительные декорации, которые при перестановке занимали минимум времени, что было особенно ценно при быстром темпе спектакля.

Одесская постановка "На рассвете" отличалась еще и тем, что в ней, при обилии персонажей (даже чрезмерном), практически не было неудачных актерских работ. Разве что Н. Огренич в роли матроса Ивана Голубничего поначалу вел себя скованно (сказывалось волнение еще неопытного артиста, которому поручили одну из главных ролей), но и он постепенно разыгрался. Более же опытные мастера, что называется, купались в своих ролях.

С. Крупник (французский консул Энно) будто сошел с карикатур популярнейших советских художников Кукрыниксы: "та же длиннющая фигура и невероятные ужимки, та же мания величия при полном физическом и моральном ничтожестве".

Под стать ему была М. Демина в роли жены консула, бывшей шансонетки, изнемогающей от сексуальной озабоченности.

Издевательскими штрихами набросал В. Алоин портрет генерала Гришина-Алмазова.

В бессловесной роли дирижера сценического оркестра блеснул отточенной пластикой и незаурядным чувством юмора Ю. Тубин.

А чего стоил "парад знаменитостей", когда под звуки духового оркестра на прием к французскому консулу маршировали "будущие бывшие"! В этой сцене не звучало ни единого слова, но характер каждого из персонажей точно прочитывался через пластику и жесты.

Разумеется, это не имело никакого отношения к тому, что происходило в действительности, но господствующая идеология и жанр диктовали только такое решение.

Впрочем, и положительные персонажи были обрисованы с юмором. Добрым смехом зрительного зала сопровождались реплики театрального портного Ременника, которого колоритно играл В. Гузар. "Мило смешон" был и юный подпольщик Сашко в исполнении Павла Хредченко. (С этой роли началась карьера будущего директора Ровенского украинского театра и обладателя уникального актерского достижения: 1118 раз сыгранная роль Стецька в спектакле "Сватання на Гончарiвцi" по пьесе Григория Квитки-Основьяненко).

Смеялись зрители и в тех сценах, где Г. Котовский (Н. Удод) изображал "купца" и "киношника". Это позволило актеру избежать опасности превратить своего персонажа в шаблонного "героя-революционера", каковым полагалось в те годы изображать советских полководцев.

А вот Ю. Дынов представил французского моряка Франсуа классическим романтическим героем, сумев убедительно показать, как его герой под влиянием любви осознает, что приехал в чужую страну как "палач свободы".

Припомни, друг, в былые годы

Ты жил весну свою любя.

Быть палачом чужой свободы

Немного чести для тебя.

Чтоб избежать такой печали,

Ты флаг над мачтой подними.

Тебя сюда совсем не звали,

Вернись домой, мон шер ами!

Эту арию на пределе эмоций пела Людмила Сатосова. Перед актрисой стояла едва ли не самая сложная задача: если Котовскому авторы подарили хотя бы пару "характерных" эпизодов, то Жанна Лябурб была обрисована исклочительно героической краской, разве что с некоторой "добавкой" лирики в виде отношений с Франсуа. Однако Л. Сатосовой чудодейственным образом удалось создать образ революционерки, избежав при этом как ложного пафоса, так и чрезмерной мелодраматичности.

Выше уже было сказано, что в этом спектакле все актеры (как упомянутые, так и их "сменщики" (С. Майорова - Жанна, В. Применко - Котовский, А. Капустин - Голубничий, С. Пеньков - Франсуа и др.) играли хорошо. Некоторые - очень хорошо. Л. Сатосова - превосходно. Но не ради них рвались зрители в маленький зал на Греческой. Да, прикольно (как нынче говорят) было увидеть поющих Котовского и Жанну Лябурб. Любопытно было посмотреть, как будет изображена "королева экрана" Вера Холодная (к чести Е. Дембской, И. Ивановой и Г. Грачевой, каждая по-своему, но все три сумели на примитивном материале создать довольно-таки неоднозначный образ). В конце концов, в середине 1960-х еще немало одесситов помнили Гражданскую войну, чтобы стремиться "посмотреть да посравнить"...

Но - ни в укор никому из актеров - главной "приманкой" этого масштабного представления, из-за чего билеты на спектакль были своего рода "валютой", за которую можно было "достать" любой дефицит, оказался Мишка-Япончик в конгениальном исполнении Михаила Водяного. И вряд ли будет преувеличением сказать, что легендарный Мишка-Япончик теперь представляется таким и только таким, каким его сыграл М. Водяной.

Уже после первых представлений город охватила "япончикомания"; счастливые свидетели премьерных спектаклей пересказывали друзьям и знакомым реплики Мишки-Япончика, старательно пытаясь подражать интонациям М. Водяного. В блокноты и тетрадки переписывались слова куплетов "Не один в пистолете патрончик..."; О. Сандлеру и Г. Плоткину удалось создать шедевр, который, как говорится, пошел в народ, и нынче входит в число самых популярных "одесских песен" (авторов, естественно, никто уже не помнит).

Трудно отделаться от впечатления, что М. Ошеровский сознательно рассчитывал на такой эффект, ибо сцены с М. Водяным он репетировал с особой тщательностью; вплоть до того, что в качестве консультанта привлекли родного брата Михаила Винницкого (настоящее имя знаменитого бандита).

После премьерного показа "На рассвете" (30 мая 1964 года) тон рецензий находился в диапазоне от весьма положительных до восторженных.

"...Конечно, смех, юмор, стихия жизнерадостного неотъемлемы от музыкальной комедии, - писала Л. Львова в журнале "Огонек". - Но жизнь говорит свое слово. Рождаются новые черты, новые формы, изменяются и возникают новые жанры. Такой процесс, принципиальный и последовательный, идет в одесском театре. Это талантливый, озорной, остро мыслящий коллектив со своими "собственными" спектаклями, с произведениями, рожденными в недрах театра, которые вызывают не только раскаты смеха, но и горечь, боль, слезы, раздумья. Вот они, новые возможности, так называемого "развлекательного" жанра...".

Официальным признанием стало присвоение М. Водяному и Л. Сатосовой почетного звания "Народный артист УССР", М. Деминой - "Заслуженный артист УССР", а Д. Островскому - "Заслуженный деятель искусств УССР". Три года спустя на Всесоюзном конкурсе театров, посвященном 50-летию Октябрьской революции, спектакль "На рассвете" был удостоен Диплома второй степени.

Фурор, произведенный постановкой М. Ошеровского, привлек внимание к оперетте десятков театров Советского Союза. Как вспоминал М. Водяной, вместе с М. Деминой в качестве гастролеров они объездили буквально всю страну - от Ленинграда до Хабаровска.

Посмотрев спектакль, журналист А. Логвиненко с поразительной проницательностью предположил, что "со временем о нынешнем Одесском театре музыкальной комедии будут говорить, как о театре... М. Водяного. И это не будет преувеличением". Как в воду глядел!

Александр ГАЛЯС.

В коллаже А. КОСТРОМЕНКО использованы фотографии из книги "Сегодня и навсегда... Очерки истории Одесского академического театра музыкальной комедии им. М. Водяного".