Номера 1-2 (1533-1534), 18.02.2021

Простого человека у нас не жалуют. А вот когда ты вдруг оказываешься журналистом, люди моментально перевоплощаются.

Мне надо было взять комментарий у начмеда одной поликлиники. Захожу в кабинет, где она сидит с двумя медсестрами. Не успеваю поздороваться, как в меня летит раздраженная реплика:

— Что вы тут стоите и слушаете нас, стучаться надо. Видите, я занята.

Я поворачиваюсь, выхожу за дверь. Следом выходят медсестры, закончившие разговор. Стучусь, вежливо здороваюсь и открываю перед начмедом корочку. Секунду она сидит, замерев. И вдруг перевоплощается. Губки ползут вверх в доброжелательную улыбку. Радушные объятия. Меня заваливают информацией, журналами, какие они хорошие, обещают показать врачебные кабинеты. Я собираю сумку и встаю. Тут заходит врач и пытается решить свои вопросы.

— Я выйду, — подхожу к двери, — пока вы поговорите.

— Нет, что вы, останьтесь, — расплывается она в улыбке, — какие могут быть секреты.

Подобная история случилась в библиотеке. Дежурная, презрительно глянув на меня, сообщила, что вещи надо оставить у нее в гардеробе. Я попыталась вежливо объяснить ей, что в сумке фотоаппарат и записная книжка. Но она и слушать не хотела, загородив проход. Пришлось достать журналистское удостоверение. Ее глаза поползли вверх вместе с открывшимся ртом.

— Да, да, пожалуйста, — сменила она гнев на милость, — простите, проходите...

А когда я оглянулась, она рассеянно качала головой, вот ведь дала промашку.

Но веселее всего был случай на таможне. Таможенница прицепилась к паспорту моего мужа, дескать, не тот штампик, не то написали. Понятное дело — ждет денег. А я в это время в автобусе сижу. Понимаю, что дело затянулось. Беру удостоверение и иду к пункту. Не успела я его раскрыть и сказать слово, как она захлопнула паспорт и вернула моему мужу со словами:

— В следующий раз будьте внимательны!

А на меня так глаз и не подняла.

В другой раз я ехала сама с рюкзаком из похода. И таможенный взгляд сразу попал на мой багаж. Меня заставили распаковать рюкзак и принялись перетряхивать каждую вещь.

— Что это значит? — спросила я, протянув удостоверение.

Таможенница, пересмотрев его с головы до ног, сразу отступилась.

— Простите, сейчас столько наркоманов едет, поэтому так тщательно осматриваем.

И проводила меня до автобуса.

Но бывает и иначе...

Как-то приехали в Одессу звезды украинской эстрады — выступать на Куликовом поле. Понятное дело, договорились с администратором об интервью. Стоим, ждем. Сцена готова, зрители собрались, автобус со звездами уже на месте. А нас никто не зовет. Звоним. Да, отвечают, пробирайтесь к автобусу, мы вас встретим. Дошли мы до красной огораживающей эстраду ленточки. А дальше охранники не пускают. Тычем корочки — бесполезно. Видимо, то, что администратор говорила, — в одно ухо влетело, в другое вылетело. Опять звоним. За нами приходит молоденькая девочка. Охранник зло смотрит. Я еле удерживаюсь, чтобы не показать ему язык.

В автобусе уже ждут звезды. Быстро задаем вопросы, пишем ответы. Вопросы несложные. Ответы, как всегда.

— Все, пора, — торопит нас администратор.

В одной руке у меня ручка с блокнотом, в другой — фотоаппарат. Из автобуса выхожу. Но надо бы все положить в сумку. Иначе в толпе растеряю. Я сажусь возле автобуса на тумбу, открываю сумку. И тут ко мне подлетает охранник и начинает орать:

— Выйдете отсюда!

Я пытаюсь ему объяснить, что мне надо все сложить после интервью. Но охранник больно хватает меня за плечо, чтобы выволочь за ограждение. Он — в белых брюках, в белой футболочке. Весь такой с иголочки парниша. И тут меня злость взяла. Со всего размаха я толкаю его каблуком по этим самым белоснежным брючкам. Не ожидав такого ответа, он отлетел от меня. Нескольких секунд мне хватило, чтобы уложить свой скарб в сумку. И пока он приходил в себя, я уже была за пределами эстрады. Вот так. Знай наших!

Инна ИЩУК.

2008 год.