Номер 12 (602), 15.03.2002

(террор против одесских вузовских преподавателей в 1937-1938)

(Окончание. Начало в №№ 10, 11.)

Контрреволюционная агитация и вредительство в медине проводились фантастическим способом: "при подготовке медицинских кадров... в виде дискредитации лучших людей, подрыва роста производительности труда и стахановского движения". Уж не у хирургов ли и работников морга требовали чекисты стахановских показателей?!

"Затягивание лечения и неправильные методы лечения" – вот какое оружие чекисты дали в руки контрреволюционеров, которые "ставили условия для падения сил при лечении у стахановцев"!!! Подобная изобретательность чекистов достойна классики "черного юмора". И почему-то опытные врачи могли профессионально "вредить" только по заданию историка Петринского?!

Новая жертва дела – Савва Иванович Пустовит, секретарь парткома педина – показал, что не в педине, а в университете среди преподавателей существует разветвленное украинское националистическое подполье: Гордиевский, Клочко, Погорелый. На их лекциях критикуется "национальная политика, дается националистическая оценка Т. Шевченко".

Но все же центром организации, "националистическим гнездом" чекисты избрали Одесский педин, а лидерами разветвленной организации наметили: Арнаутова, директора Кайнаша (Каймаша), Флякса, как "бывшего директора немецкого пединститута, бывшего преподавателя университета", и Семенюка – секретаря райкома, который "давал вузам указания". К уже названным жертвам были добавлены: Буцай – преподаватель ленинизма педина, "украинский националист"; Я. Ройзман – секретарь комитета комсомола педина; Сухов – профессор университета, "руководитель контрреволюционного подполья в Одессе, бывший меньшевик".

В начале 1938 года были проведены массовые аресты выявленных лиц и дело завертелось. Были арестованы Сухов, Гордиевский, Бугай, Клочко и другие... Появились и первые жертвы. Дело первых двух арестованных и "отработанных" на допросах было предано судебной Тройке при одесском УНКВД, которая постановила немедленно расстрелять Петринского и Стрижака, что было исполнено в тот же день, 19 апреля 1938 года.

Многих не успели расстрелять ежовцы. Дело в том, что в то время, как в Одессе вершились приговоры, в Москве Ежова сменил Берия. И вскоре Ежов и ежовцы сами превратились в жертвы сталинских репрессий.

Об одесских преподавателях забыли, так как в самом одесском НКВД уже начали "перемалывать" чекистов эпохи Ежова. Так Луненок сидел с апреля 1938 по январь 1940, потом выпущен испытав все ужасы, как он сам пишет уже в 1956 году: "систематические избиения, лишения сна, беспрерывные "стойки" на протяжении пяти месяцев, частая потеря сознания из-за избиений". С осени 1938 года подследственных по "преподавательскому делу" перестали избивать, новые следователи стали им даже сочувствовать, практически не вызывали на допросы.

Дело полностью развалилось за отсутствием каких-либо фактов и улик, кроме нескольких самооговоров. Многие арестованные были выпущены на свободу, восстановлены на работе, некоторым даже вернули партбилет (тем, кто не признал себя виновным). Так Лученок был реабилитирован в 1940 году и проработал в педине до 1960 года.

В 1956 году комиссия по реабилитации, разбирая дело, кроме сомнительных признаний, не нашла других достоверных доказательств вины осужденных. Удивляла и топорная, спешная работа ежовцев, которые даже не заботились о внешнем правдоподобии дела. Все привлекавшиеся по этому делу были в 1956-1957 годах реабилитированы. Женам расстрелянных власть издевательски кинула мизерную подачку: им был выдан 2-месячный оклад по разнарядкам последней работы их расстрелянных мужей.

В. ФАЙТЕЛЬБЕРГ-БЛАНК,академик;

В. САВЧЕНКО, доцент.