Номер 7 (1153), 22.02.2013

Петр ВАХОНИН

Из всех видов человеческой деятельности
власть над себе подобными,
хотя и вызывает наибольшую зависть,
наиболее разочаровывает,
ибо она не дает уму ни минуты роздыха
и требует постоянных трудов.

М. Дрюон. "Яд и корона".

(Продолжение. Начало в № № 41-49 за 2012 г., № № 1-5 за 2013 г.)

Была смена, в которую не работали вообще. Старший этой смены заслуживает отдельного рассказа. Небольшого росточка, с лицом, похожим на печеное яблоко, редкими пегими волосами - он был легендой централа.

Общей выслуги у Петра Ивановича было лет сорок пять. Несмотря на возраст, он обладал феноменальной памятью, он помнил все события, даты, лица как сотрудников, так и осужденных. Он обладал запасами информации в таких объемах, что ей могли позавидовать любой аналитический отдел и оперативное подразделение. Когда Дед заступал на смену, наступала полная, воистину "гробовая" тишина. Дед знал все звуки тюрьмы, умел расчленять их и даже при подозрении на что-либо ранее не слышанное, как самонаводящаяся акустическая торпеда, следовал к источнику звука.

Немудрено, что даже мысли готовить побег на его смене не возникало.

В отличие от Деда другие смены были помягче, а одна совершенно безалаберная. Старший и второй несли службу по принципу "Да куда они денутся с подводной лодки!". Конечно, именно эту смену и выбрали для рывка.

Разобрав подпиленные камни и решетки, зеки покинули корпусное отделение.

Оказавшись за пределами корпуса, беглецы побежали к забору. Казалось, они учли всё, за исключением одного - физиологических потребностей сотрудников. Как раз тогда, когда они практически бесшумно, длинными, нечеловеческими прыжками двигались к периметру, когда до вожделенной свободы оставался только забор, одна из младших инспекторов захотела писать и, выйдя из корпуса, пошла в дежурку. По дороге она увидела беглецов, уже преодолевающих забор.

Куда там тревожная сирена - крик, поднятый младшим инспектором, заглушил все звуки. Казалось, что слышен он был не только на централе, но и в самых отдаленных уголках миллионного города. На ее рулады из дежурки выскочила вся резервная группа. В первые секунды женщина ничего не могла объяснить, только показывала пальцем в направлении забора и твердила:

- Там... там...

Беглецы как раз в это время преодолевали забор, набросив на "егозу" (специальная колючая проволока) прихваченные с собой одеяла.

Все происходило настолько быстро, что даже часовой на вышке не успел отреагировать и выстрелить. Наверное, это неудивительно, ведь призом была жизнь "побегушников", и боролись они за нее рьяно, ведь второго шанса не было.

Как призраки, две тени перелетели через забор и растворились в ночи. Выбежавшая почти сразу группа нашла на улице лишь кучки тряпья, пущенные собаки практически сразу потеряли след, так как он был густо присыпан смесью из табака, перца и толченого стекла. Немедленно по тревоге подняли весь личный состав. Когда я прибыл на территорию, там уже было полно людей - от прапорщиков до генерала. Везде царила суетливая растерянность. В штабе изучали и анализировали личные дела арестантов. Устанавливали ближайшее окружение, связи, контакты.

Думаю, что не следует говорить, что любой побег - это ЧП республиканского масштаба, поэтому легко себе представить, что такое побег приговоренных к смертной казни, ведь бежавших сложно назвать людьми, одно слово - душегубы, на совести у которых не одна человеческая жизнь. Мысли о том, на какие еще преступления они могут пойти, чтобы сохранить свою жизнь, не давали успокоиться никому.

Немедленно были созданы так называемые поисковые группы. Силами территориальной милиции блокировали город. Была организована проверка всех колодцев канализации и связи. Участковые и наряды милиции проводили поквартирный обход всех близлежащих зданий. В адреса возможного появления беглецов были направлены группы захвата из наших сотрудников и территориалов. Буквально за несколько часов развернулся сложнейший механизм чрезвычайного розыска.

Бытует мнение, что самыми важными являются эти первые минуты и часы. На мой взгляд, это правильно, но только в первые два-три часа розыска. Если не удается задержать преступника сразу, то потом, если он обладает хоть каплей интуиции и мозгов, он может затаиться, выигрывать время, ждать, пока уляжется первая, самая опасная дня него суета.

Кроме розыскных мероприятий, предстояло ответить на вопросы чисто психологического плана. Основное: принимали ли участие в подготовке побега "люди с воли" или все происшедшее - самодеятельность сидельцев?

Пожалуй, это был основной вопрос. Ответив на него, можно было понять, насколько хорошо подготовлен прием на воле. То есть существуют ли подготовленные базы для "пересидки" первой волны розыска. Насколько эти базы автономны - обеспечены продуктами питания, одеждой, связью. Ответ на этот вопрос мог позволить предположить, как будут действовать "побегушники": останутся они вдвоем или разбегутся, или к ним присоединятся их товарищи. Исследуя биографии бандитов, мы понимали, что они не остановятся перед чужой кровью, чтобы сохранить свою.

Впрочем, поисками ответов на эти и другие вопросы занимались руководители, психологи и розыскники. Мы же, переодевшись в "гражданку" и получив оружие, ждали конкретных указаний, что следует делать. Именно это ожидание и было самой психологически тяжелой частью нашей работы.

Наконец вводные были получены, и группа выехала на маршруты патрулирования. Патрулирование - один из самых физически тяжелых способов розыска. Патрулирование - это многочасовое нахождение на улице, это постоянное перемещение по заданному району, это слезящиеся от всматривания в лица и фигуры глаза, гудящие ноги, наэлектризованный, с каждым часом все сильнее колющий позвоночник. Патрулирование - это невозможность нормально присесть, поесть, поспать, даже на туалет и то нельзя отвлекаться. В общем, патрулирование - это, как говорят в Одессе, что-то с чем-то.

Уже первые часы чрезвычайного розыска дали положительный результат. Один из преступников был найден и задержан. Он прятался в канализационном люке неподалеку от тюрьмы. Конечно, с ним сразу начали работать. К сожалению, первичные допросы ничего не давали. Более того, его односложные ответы не позволили понять, знаком ли он с планами своего подельника.

Тщедушный, маленький, с красными мышиными бегающими глазками, хлюпающим носом, какой-то согбенной, ломаной посадкой на прикрученной к полу табуретке, он вызывал лишь жалостливое омерзение.

(Продолжение следует.)

Литературная обработка
Валентина РОЕВА.