Номер 33 (1426), 21.09.2018

Два первых вечера Четвертого фестиваля искусств "Бархатный сезон в Одесской опере" прошли с фольк-оперой-балетом Евгения Станковича "Коли цвiте папороть" при участии солистов оперы, хора, балета и оркестра Львовского национального академического театра оперы и балета имени Соломии Крушельницкой.

Купальские, казацкие песни, сценография Тадея Рындзака, разделившая хор с балетом при помощи высокой металлической конструкции, на которой расположены хористы, впечатляющие видеоэффекты - таким оказался спектакль львовян.

- Мы благодарны за приглашение, это большая честь - открывать здесь фестиваль, - подчеркнул заместитель гендиректора Львовской оперы Михаил Швед. - Режиссер Василий Вовкун в свою программу "Украинский прорыв" включил эту постановку, обогащенную современными технологиями.

В ноябре к львовянам поедет одесская версия оперы Верди "Набукко" (в постановке того же Вовкуна). Дирижер-постановщик, народный артист Украины Владимир Сиренко рассказал, что существуют две редакции партитуры. Первая, для народного хора и оркестра, написана в нижней тесситуре, вторая, для академического хора и оркестра - в более высокой, как раз эта редакция и используется во львовском театре.

- Мы даем этот спектакль два раза в месяц, и всегда при аншлагах, - заявил маэстро. - Сорок лет назад КГБ благополучно запретил спектакль, эта музыка зазвучала снова уже в двадцать первом веке и только фрагментарно.

Балетмейстер-постановщик, заслуженный артист Украины Сергей Наенко, работал на стыке современной и народной хореографии. Художник по костюмам Анна Ипатьева создала величественные и загадочные одеяния для хора, более облегченные, с элементами народного костюма, предназначались для балета. Тут и вышиванки, и шаровары, и даже шальвары, но главный визуальный эффект обеспечивают проекции на заднике-экране, особенно впечатляет сцена, где стена рассыпается. А процесс пресловутого цветения папоротника в спектакле мгновенен, как и страсть, опаляющая человеческую душу. Наверное, стоило бы это мгновение продлить, выделить, придав любви-страсти больше прав в этой истории, претендующей на всеохватность.

- Все, что красиво, как правило, стоит дорого, - признался художник по свету и визуализации Дмитрий Ципердюк. - Но не настолько, как в Европе, мы делаем все за адекватные деньги, у подрядчиков есть большое желание совершить что-то новое, и они охотно идут нам навстречу. Это первый мой опыт в таком жанре, в шоу-бизнесе я работаю 20 лет, оформлял мюзиклы и концерты поп-звезд.

Произведение, написанное для народного хора Веревки на гоголевские мотивы в 1977 году, долгие годы было под запретом. Заказ исходил из Франции, премьера планировалась в Париже, но что-то пошло не так, и дальше генеральной репетиции во Дворце "Украина" жизнь постановки не продлилась. Французская концертная фирма "Алитека", как вспоминает композитор, столкнулась с тем, что исполнителям было "не рекомендовано" подписывать контракт. Вроде бы сыграло свою роль этническое своеобразие музыкального материала. С другой стороны, разве не на своеобразии музыкальной этники основывались оперы и балеты всех союзных республик? Скорее всего, всей правды мы не узнаем никогда. Традиционного сюжета здесь нет, это сложное полотно, сотканное из фольклорных мотивов, воспроизведенных современным музыкальным языком. Язычество, казацкая героика и тревожная современность сплетены во львовской постановке (либретто Александра Стельмашенко), шины и булыжник в качестве реквизита присутствуют.

Как же так случилось, что фольклор в современной обработке так напугал в свое время цензуру? Поскольку некоторые гоголевские мотивы присутствовали в опере-балете изначально, мистический туман, очевидно, всегда будет покрывать многие обстоятельства. Как вспоминает композитор, французы заказывали музыкальное произведение по мотивам Гоголя через Госконцерт СССР, и все расчеты проводились через Москву. Планировалось 25 показов во Франции, первый - в Гранд-опера. По одной версии, запрет исходил лично от главного идеолога СССР Суслова. По другой - перестарались местные цензоры. Вероятно, неудача первой постановки все же связана не с этникой, а с рыхлой драматургией, ведь спектакль рассыпается на отдельные обработки народных песен.

В нынешней редакции мрачные сцены жертвоприношения обнаженной балерины языческому божеству (на самом деле, конечно, солистка балета облачена в трико телесного цвета, в лучах прожекторов оно смотрится куда эффектнее, чем тело), танцующей Смерти, зловещих русалок и ведьм, к счастью, сменяются благостной хоровой молитвой за Украину. На сцену выбегают детишки, и становится понятно: все революции, войны, религиозный фанатизм и прочие заморочки не стоят будущего прекрасных украинских детей. Опять же четкого финала у оперы-балета нет, песни можно переставлять местами и опускать занавес в любой момент. Но ведь зритель ищет какую-никакую логику в происходящем, ждет внятной кульминации и убедительного разрешения конфликта. Всего этого он не находит, впрочем, как и в нашей сегодняшней жизни, протекающей достаточно сумбурно, зато ярко, нервно и не без гоголевских мотивов... Если первый акт не раз заставляет вспомнить "Весну священную" Стравинского, то второй вызывает в памяти недавнюю одесскую премьеру, балет "Судьбы" на музыку Юлии Гомельской, та же пугающая механистичность танца злых сил (плюс поиски в области ударных инструментов в оркестре, звон, лязг, скрежет) и возвращение в финале к нормальной пластике, мелодизму, торжеству гуманных ценностей. Особенности современного отечественного музыкального театра в рамках фестиваля обсуждались в порядке дискуссии с участием специалистов, но это уже будет темой следующей статьи.

Виолетта СКЛЯР.

Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.