Номер 20 (1215), 30.05.2014

В феврале 1919 года в Одессе умерла самая знаменитая актриса русского немого кино - Вера Холодная. За 95 лет вокруг ее смерти накопилось множество домыслов, легенд и откровенных сплетен. Но что же на самом деле стало причиной того, что первая русская кинозвезда ушла из жизни, проведя на этом свете всего-навсего 26 лет, 6 месяцев и 7 дней?

Миллионам почитателей Веры Холодной смерть их кумира казалась настолько нелепой (умерла молодой, в расцвете славы и красоты), что не укладывалась в сознании. И неудивительно, что тут же по городу поползли слухи, которые по горячим следам воспроизвел Валентин Катаев в очерке "Записки о гражданской войне":

"Говорили о какой-то измене, говорили о близком падении города, говорили об одной очень известной кинематографической артистке, имевшей близкое отношение к генералу Франше д'Эспере и игравшей выдающуюся роль в предлагавшейся сдаче города красным.

Незадолго до падения города эта кинематографическая артистка умерла от болезни, называвшейся "испанкой"... Однако молва приписала ее смерть русской контрразведке. Говорили, что артистка была подкуплена большевиками и должна была заставить своего любовника, французского генерала, сдать город. На ее похороны собрались несметные толпы народа. Вход в собор, где в раскрытом гробу был выставлен ее труп, охранялся усиленным караулом. К гробу имели доступ избранные, среди которых видели и французского генерала. Он положил к ее ногам пышный букет с печальными лентами, на которых блистала французская цитата..."

Горевали, впрочем, недолго. Были проблемы поважнее - война и разруха. Жизнь старорежимных "графьев и князьев" - героев большинства сюжетов русского немого кино - "в одночасье слиняла", и жалели о ней немногие. К тому же талантливые "дети революции" быстро вывели советский кинематограф в мировые лидеры (русское немое кино, в силу известных обстоятельств, на Западе практически не знали), и это было едва ли не решающей причиной того, что быстро забылись старые картины Бауэра, Чардынина, Сабинского, в которых блистала первая кинозвезда царской России...

Советским киноведам тем более было не до Веры Холодной. С одной стороны, безусловно, довлела идеология, согласно которой в искусстве до 1917 года ценилось лишь "революционно- демократическое" направление. Но, с другой, при наличии блестящей плеяды мастеров советского экрана критики и историки кино никогда не оставались без работы. Интерес к личности Веры Холодной и обстоятельствам ее скоропостижной смерти неожиданно возник спустя три десятилетия. "Виновником", как это ни покажется странным, оказался "правоверный" украинский писатель Юрий Смолич.

В конце 1940-х годов Смолич сочинил гигантского размера опус "Свiтанок над морем" ("Рассвет над морем"), в котором описывал события гражданской войны в Одессе. Вера Холодная была выведена в романе под собственным именем (хотя и неверным отчеством), но, мягко говоря, в неприглядном качестве. Буйная фантазия автора бросила его героиню сперва в объятья французского консула Энно, затем - в постель белогвардейского генерала Гришина-Алмазова, причем первому любовнику она передавала шпионские сведения от второго. А "в награду" была отравлена ядом кураре...

Первой от этого бреда пришла в ужас младшая сестра актрисы Софья, которая так и осталась жить в Одессе, танцуя в Театре оперы и балета. Она написала гневное письмо автору романа и получила ответ. Многословные объяснения Смолича выглядят до такой степени нелепо, их не стоит даже цитировать. Для меня, однако, совершенно очевидно, что умный и интеллигентный человек Юрий Корнеевич Смолич прекрасно понимал, какую чепуху он сочинил. Об этом со всей наглядностью свидетельствует стиль романа - выспренний, где описываются подвиги большевиков, издевательский, как только речь заходит о врагах, и бульварный в эпизодах с Верой Холодной. Однако не стоит забывать о времени, в котором этот роман рождался; конец 1940-х - "апофеоз маразма" советской литературы. К тому же над Смоличем дамокловым мечом висело его прошлое. Активный участник "укра⌡нського Вiдродження" 1920-х годов, соратник Кулиша, Курбаса, Хвылевого, Зерова и других выдающихся мастеров того времени, один из очень и очень немногих чудом уцелевших, он долгие десятилетия вынужден был расплачиваться за свои молодые порывы сочинением сервильных опусов, вроде "Свiтанка". И лишь в конце жизни, в период "оттепели" и до наступления новых "заморозков", Смолич получил возможность рассказать хоть какую- то правду о друзьях своей молодости. Его тетралогия "Розповiдi про неспокiй" стала чем-то вроде украинского аналога знаменитых воспоминаний Ильи Эренбурга "Люди, годы, жизнь"; для многих читателей, подобно автору этих строк, именно мемуары Смолича открыли поразительное богатство украинской культуры начального периода советской власти.

Но если Смолича можно если не оправдать, но хотя бы понять, то Григорий Плоткин (кстати, урожденный одессит), сочиняя в начале 1960-х либретто оперетты "На рассвете", довел бульварщину до полного фарса. По его "версии", интимные услуги актрисе предлагал, помимо представителей иностранных держав, еще и... Мишка Япончик. Вот какие куплеты поет он Вере Холодной:

Нужна вам очень эта Эйфелева штучка!

Ведь это просто, понимаете, психоз,

Когда в Одессе есть приличная толкучка

И совершенно потрясающий Привоз?

И заживете вы в меня как чижик-пыжик,

Всегда купюрами солидными шурша, -

На Молдаванке я устрою вам Парижик,

Вы просто пальчики оближете,

Вы пальчики оближете и - ша!

Оперетта "На рассвете", созданная по инициативе тогдашнего главного режиссера Одесского театра музкомедии Матвея Ошеровского, имела колоссальный успех у зрителей, причем самым запоминающимся образом, во всех без исключения постановках становился как раз Мишка Япончик (в Одессе его конгениально изображал Михаил Водяной). А поскольку оперетта шла во многих театрах Союза, то у десятков тысяч неискушенных зрителей складывалось вполне определенное представление о Вере Холодной - как о "даме полусвета" и международной авантюристке. От этого - "рукой подать" до убеждения, что не зря ее, видимо, отравили; а кто именно - французы или деникинцы - значения не имеет!

Против такой трактовки восстал знаменитый кинодраматург Алексей Каплер, который вел на Центральном телевидении популярнейшую "Кинопанораму". В "Литературной газете" он опубликовал очерк "Загадка "королевы экрана", в котором, основываясь прежде всего на общении с сестрой актрисы, попытался опровергнуть домыслы.

"Давайте же покончим раз и навсегда с гнусными обывательскими слухами и будем относиться с уважением к памяти русской "королевы экрана"! - темпераментно вещал Каплер. - Вера Васильевна Холодная принадлежит истории нашего киноискусства, и, по моему убеждению, мы, кинематографисты, просто обязаны поднять голос в ее защиту и публично выразить возмущение по поводу грязи и пошлости, которыми в романе "Рассвет над морем" и в оперетте "На рассвете" покрыто ее чистое имя".

Статья Каплера имела колоссальный резонанс - словно в памяти стариков прорвало запруду. Писали отовсюду: и старые одесситы, лично знавшие Веру Холодную, и давние поклонники ее фильмов, и даже молодые читатели. Но, пожалуй, самым авторитетным было мнение И. Южного-Горенюка, который руководил в 1918-1919 гг. контрразведкой одесского большевистского подполья. "Совесть требует, - писал он, - чтобы ей было возвращено ее незапятнанное имя, чтобы образ ее был очищен от грязи".

Кончилась полемика тем, что Г. Плоткин прислал в "Литературную газету" покаянное письмо, в котором сообщил, что намерен переписать сцены, где действует актриса, и даже предложил новую схему: "Вера Холодная помогает Григорию Ивановичу Котовскому проникнуть вместе с группой коммунистов- подпольщиков в закрытый интервентами одесский порт, спасает от ареста французскую революционерку Жанну Лябурб". Оставим этот текст без комментариев, тем более, что переделка эта, кажется, так и не была осуществлена.

Казалось бы, очерк Каплера и последовавшая вслед за этим "реабилитация" актрисы расставили "точки над i", однако это оказалось только "затишьем"...

Возрождению интереса к "тайне смерти" Веры Холодной способствовал фильм Никиты Михалкова "Раба любви", густо нашпигованный аллюзиями по поводу биографии актрисы. Фильм не оставлял сомнений в том, что актриса помогала большевикам. Не исключено, что красивая сказка Никиты Михалкова побудила основателя Одесского литературного музея Никиту Брыгина заинтересоваться обстоятельствами смерти Веры Холодной. И тут, действительно, возникли вопросы.

Прежде всего Брыгин сопоставил данные одесских газет о ходе смертельной болезни актрисы. "Мог ли человек за двое суток сгореть от "испанки", осложненной воспалением легких? - риторически вопрошал исследователь. - Врачи, мои собеседники, в сомнении переглядываются: "Теоретически, да, возможно. Истинную причину смерти могло дать вскрытие. Вскрытия не было. Может быть, его опасались?"

Совершенно очевидно, что внести ясность могли бы лечащие врачи. Но Константин Илларионович Коровицкий молчал, а Леонтий Иванович Усков "брякнул" было нечто по простоте душевной, но потом замолк прочно, навсегда". По странному совпадению у профессора Ускова вскоре после смерти Веры Холодной похитили дочь. Но после второго интервью профессора, где причиной смерти актрисы была названа "тяжелая форма испанки", дочка, как иронически замечает Брыгин, "счастливо отыскалась... разрыдавшись на руках благодарных родителей".

"Нужны были документы", - справедливо писал исследователь. И они нашлись в архивах КГБ.

Первый документ, на основе которого выстроил свою гипотезу Брыгин, - это донесение в Москву агента ВЧК, действовавшего в Одессе под псевдонимом "Шарль". В частности, он сообщил, что в "Доме кружка артистов" (позднее там находился кинотеатр Котовского, а сейчас - Центр болгарской культуры) расположен "кабинет знакомой "Апостола", связанной с ним по делам фирмы. Она там ужинает, иногда обедает с друзьями, оттаивает от одесского холода и неустройства. Я имел с ней беседу ("Апостол" представил меня), дама несколько инфантильна, но отзывчива и мила, по нашему мнению - обязательна. Что удивительно для русских, слава ей не вскружила голову. Она ею тяготится. Фрейденберг (начальник штаба французских войск - А. Г.) души не чает в этой даме, льнет к ней, хотя держит себя в рамках приличий. Дама эта наша. У нее брали интервью: "Почему бы вам не поехать в Европу, пока в России междоусобица?" Она сказала: "Я Россию никогда не брошу". О даме буду писать отдельно".

Под псевдонимом "Шарль" скрывался агент ВЧК Георгий Лафар (Делафар), француз по происхождению; в некоторых изданиях его именуют "первым советским разведчиком". "Апостолом" же был другой советский агент - киноартист Петр Инсаров. Судя по всему, именно он и вывел Делафара на Веру Холодную.

В архивах КГБ сохранились всего два донесения "Шарля" - первое (уже цитировавшееся), от 27 января, и четвертое, датированное 9 марта. Брыгин резонно предполагает, что два "средних" донесения (которые для нашей темы как раз и представляют главный интерес) могли быть перехвачены деникинской контрразведкой, конкретно, тайной организацией "Азбука", которой руководил небезызвестный депутат Госдумы Василий Шульгин. (Этой организации Никита Брыгин посвятил затем отдельное исследование). Исходя из этого предположения, он делает далеко идущие выводы. "Судя по первому донесению ("О даме буду писать отдельно"), во втором "Шарль" уже подробно пишет о своей беседе с актрисой, которая не понравилась деникинской контрразведке, и та могла принять свои меры - решительные и безжалостные". В подтверждение своей версии исследователь приводит главный и, по его мнению, решающий - аргумент: донесение "Азбуки" от 21 февраля, в котором было написано: "Уморили красную королеву...".

"Проговор "Азбуки", - заключил свое исследование Н. Брыгин, - документальное свидетельство насильственной гибели актрисы".

Итак, Вера Холодная - агент советской разведки или, как минимум, сообщница большевиков?

С этой версией полностью согласился историк одесского кино Григорий Островский. В своей книге "Одесса, море, кино", которая увидела свет в 1989 году, он, повторив, по сути, аргументы Брыгина, сделал безапелляционный вывод: "деникинская контрразведка знала, что Вера Холодная умерла не своей смертью, а что ее "уморили". И, очевидно, знала из самых первых рук, подставивших актрисе яд (возможно, под видом лекарства), - из своих собственных". Рецензентом этого издания был виднейший советский киновед Ростислав Юренев, "освятивший", таким образом, изыскания одесского автора своим авторитетом. Так что современные исследователи (В. Файтельберг-Бланк и В. Савченко) пишут о "...советской разведчице (выделено мной - А. Г. ) - звезде кино Вере Холодной..." уже как о само собой разумеющемся факте.

(Окончание следует.)

Александр ГАЛЯС.