Номер 19 (964), 22.05.2009

В 1988 году в Одесскую транспортную прокуратуру пришло сообщение от капитана сухогруза, что в море за 2 дня до подхода к Ливерпулю у него из сейфа были украдены 250 тысяч долларов, большую часть которых капитан должен был раздать команде для оплаты шестимесячного рейса.

Транспортный прокурор В. Серафимов немедленно направил в Ливерпуль следователя по особо важным делам транспортной прокуратуры Н. Н. Иванова, который на английском вертолете прибыл на борт сухогруза.

Николай Николаевич сразу же приступил к расследованию. Капитан, 53-летний здоровяк, Александр Борисович Никифоров первым начал давать показания. Судно, полностью загруженное бразильским кофе, шло от берегов Бразилии на Ливерпуль. Экипаж состоял преимущественно из моряков- одесситов. За два дня до подхода к Ливерпулю капитану захотелось расслабиться после многомесячного рейса вместе со своими многолетними друзьями, с которыми он плавал много лет, - вторым механиком судна Иваном Константиновым и боцманом Алексеем Кулябко. Боцман Алексей Кулябко был грозой матросов, требовал безукоризненной чистоты корабля, строгой дисциплины и распорядка дня, выполняемого строго по расписанию. Он много лет плавал боцманом вместе с капитаном Никифоровым, который привык к нему и даже привязался, считая его честным и исполнительным моряком. После пятичасового распития горячительных напитков, когда уже были выпиты четыре бутылки коньяка, капитан попросил Кулябко подняться к нему в каюту и взять в холодильнике еще бутылку коньяка. Капитан вручил боцману ключ от своей каюты, и Кулябко, как он впоследствии сообщил следователю Николаю Иванову, поднялся в каюту капитана. Однако каюта капитана была открытой, что очень удивило Кулябко. Он даже обратил внимание, что заветный ключ от сейфа капитана торчал в замке. Больше Кулябко ничего не заметил. Он вынул из холодильника бутылку коньяка и два лимона и направился в каюту второго механика, где происходило застолье. Моряки посидели за столом еще 2 часа, опорожнив последнюю бутылку коньяка, после чего все разошлись по своим каютам. Рано утром проснувшийся капитан Никифоров увидел вставленный в сейф ключ, открыл его и обнаружил пропажу 250 тысяч долларов. Он немедленно по рации вызвал дневального, и тот разбудил Кулябко и Константинова. Капитан показал им пустой сейф и заявил, что у него пропали 250 тысяч долларов, потом начал требовать у Кулябко вернуть эти деньги немедленно. Однако Кулябко заявил, что никаких денег он не брал и рассказал об открытой каюте и ключе в сейфе, который он видел, когда брал бутылку коньяка из холодильника. Капитан при Константинове и Кулябко связался с руководством Одесского пароходства, попросив их немедленно направить следователя на борт сухогруза для выявления вора, похитившего деньги. Начальник пароходства попросил Серафимова, прокурора транспортной прокуратуры, выделить следователя, и таким образом Иванов оказался на борту корабля. Следователь сразу заподозрил Алексея Кулябко и личную официантку капитана бортпроводницу Елену Шутову. При беседе с Шутовой Иванов выяснил, что капитан не мог забыть закрыть дверь даже в случае сильного опьянения. Во всяком случае, за последние пять лет Никифоров, любящий горячительные напитки, никогда не забывал закрывать свою каюту и особенно сейф, где, со слов Шутовой, хранились не только деньги, но и личные ценности капитана - перстень с бриллиантами, обручальное кольцо, золотая массивная цепочка на запястье, массивная цепочка с крестом на шею. Все это осталось лежать в сейфе, пропали только деньги. Капитан выходил из своей каюты, по словам Шутовой, совершенно трезвым. Чтобы не обидеть Кулябко, Иванов решает произвести обыск во всех каютах экипажа сухогруза. Однако тщательно проведенный обыск ничего не дал, деньги обнаружены не были. Особенно тщательно производился обыск в каюте Кулябко. Все было перевернуто вверх дном, но денег не нашли. На следующий день корабль бросил якорь в порту Ливерпуль, и Иванов предложил капитану, чтобы все моряки, сходящие на берег, добровольно подверглись обыску. Однако и этот обыск ничего не дал. Деньги как будто испарились. В 8 часов вечера команда сухогруза покинула место своего шестимесячного пребывания, а капитан, старпом и следователь до утра остались ночевать на корабле для передачи дел вновь прибывшему капитану и новой команде. Около четырех часов утра Иванов неожиданно проснулся от какого-то странного сна, в котором он явно видел Кулябко, прятавшего деньги на видном месте в своей каюте. Во сне Николай Николаевич видел отблески зеркала, какую-то отвертку, блестящие гайки. Отойдя от сна, одевшись и почему-то тщательно побрившись, Иванов отправился в каюту капитана и старпома и попросил их открыть каюту боцмана Кулябко. В глаза следователю сразу бросилось зеркало на двустворчатом вделанном в проем шкафу. Он также обратил внимание капитана и старпома, что болтики, прижимающие большое зеркало к крышке шкафа, имели свежие царапины. Это означало, что кто-то потрудился совершенно недавно, вынимая зеркало из дверцы шкафа. Когда сняли зеркало, увидели на запыленной поверхности много светлых пятен. Конечно, ни одного доллара за зеркалом не было обнаружено. Кулябко уже вместе с членами экипажа летел в Одессу и, возможно, даже прошел таможенный досмотр. Иванов взял расписку у капитана, что деньги будут им возвращены в полном объеме пароходству, так как он сам виноват в своей халатности. После этого Иванов прибыл в Одессу и отчет о своем расследовании с распиской капитана передал транспортному прокурору В. Серафимову.

Все десять лет следователь по особо важным делам Николай Николаевич думал об этом преступлении, которое он не сумел раскрыть. Капитан и боцман в 1994 году были уже на пенсии и, прогуливаясь по трассе здоровья в Аркадии, холодно здоровались друг с другом, не останавливаясь. В один из дней 1993 года следователь Иванов лицом к лицу столкнулся с боцманом Кулябко и, взяв его под руку, начал вместе с ним прогуливаться вдоль берега. Николай Николаевич сообщил Кулябко, что преступление с кражей долларов по сроку давности сдано в архив, и никто не имеет права вновь поднять это дело. "А теперь скажите мне, Алексей, - спросил Иванов, - как украденные вами доллары вы пронесли на берег?"

Кулябко вначале опешил, но потом согласился рассказать о хищении денег в ответ на просьбу, чтобы Иванов поведал, как он догадался, что кражу совершил он.

"Скажу вам откровенно, - ответил Иванов, - мне приснился в ту ночь сон, что деньги вы могли спрятать только между зеркалом и шкафом. Другого тайника в вашей каюте не было". - "Правильно, - ответил Кулябко, - они там и находились, а вынес их я очень просто. Я - заядлый рыбак и смастерил искусственный поплавок. В непроницаемую коробку уложил 250 тысяч долларов, а сверху прикрепил пенопласт. Перед выходом на берег я кинул коробку за борт, а затем, когда все разошлись, вновь проник в Ливерпульский порт и забрал деньги, а дальше дело техники. Мне удалось пронести все деньги через таможни Англии и СССР". - "Я примерно так и предполагал", - заметил Иванов. И оба, попрощавшись, разошлись.

Пока этот замечательный следователь, с моей точки зрения не менее известный, чем московский следователь по особо важным делам Лев Шейнин, рассказывал мне о своих вещих снах, которые помогали ему обнаружить преступников, я, как медик, анализировал их и понял, что гениальные и интересные мысли, виденные эмоциональными людьми во сне, большей частью совпадают с действительностью. Дело в том, что головной мозг человека так устроен, что обдуманная в течение дня мысль воплощается во время сна в реальность, когда импульсы, идущие из корковых нервных центров, попадают в кору головного мозга. Такое наблюдалось и у сыщиков прошлого, таких, как Николай Ланге, Влад Харазишвелли, Иван Терещенко, и это же мы видим в обобщенном образе сыщика Шерлока Холмса. Я объяснил Николаю Николаевичу, что ничего мистического в его вещем сне не было. Это результат напряженной работы коры головного мозга, взаимоотношение нервных структур целеустремленного и сильного человека, любящего свою работу и переживающего за нее.

В. ФАЙТЕЛЬБЕРГ-БЛАНК, академик;
Ю. ФРОЛОВА.