Номер 34 (779), 01.09.2005

(Продолжение. Начало в № 33.)

Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда – все молчи!..

...

Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата.

М. Лермонтов.

ВАС ЕЩЕ НЕ ОТМИАРИЛИ?

— Я по объявлению. У вас можно быстро кредит получить?

— Да.

— За один день?

— Да, за один день. Под залог недвижимого или движимого имущества.

— Мне нужны десять тысяч долларов. Есть двухкомнатная.

— Хорошо, приезжайте к директору с документами на квартиру и паспортом.

— А это будет договор займа?

Глубоко копаю. Крутизна знаний потенциального клиента заставила телефонную собеседницу взять паузу на несколько секунд.

— Почти. Все детали – когда приедете, у директора.

"Почти"... Одно невзрачное словечко – и рушатся десятки судеб. Впрочем, слова ни в чем не виноваты; их используют люди для прикрытия неблаговидных, преступных дел.

К счастью, никакие срочные деньги на самом деле мне не нужны были и их поганый "почти займ" – тоже. Я проверил, как чаще всего делают первый шаг в пропасть.

Недавно начальник областной милиции Михаил Иванович Вершняк рассказал журналистам о преступной группировке, мошенническим путем отбирающей квартиры у людей:

— Делают они это на очень высоком юридическом уровне. Одалживают людям деньги. Приходит время и... люди остаются без своих квартир и домов.

В производстве находился ряд уголовных дел по этим преступным эпизодам. Мы испытываем сильное противодействие. Но сделаем всё, чтобы помочь потерпевшим от преступных деяний, а махинаторы понесли заслуженное наказание.

Да, для большинства наших сограждан единственным богатством является собственное жилье и лишиться его – значит, потерять всё.

Тем временем в нашу редакцию пришли несколько женщин, как оказалось, тех, кто пострадал от рук махинаторов, и "чьи" уголовные дела ведет следственное управление областной милиции.

— Речь идет об организации "МИАР". Мы не хотим, чтобы новые жертвы продолжали попадать в ее сети, поэтому просим, чтобы о наших историях узнали люди. Мы хотим предостеречь всех! Мы не можем ждать, пока суд воздаст им по заслугам. Да и случится ли это?

В доказательстве своих сомнений посетительницы показали недавнюю публикацию одной из газет, где в качестве "информации к размышлению для прокурора Одесской области" сообщалось, что общественная правозащитная организация "МИАР" защищает граждан от истязаний следователя Н.И. Королевой, которая расследует квартирные дела. Поскольку о физических истязаниях речь не шла, то, надо полагать, миаровцам не нравятся действия следователя по уголовным делам, связанным с недвижимостью. Следователь Королева и областное следственное управление объявляются опасными для нашего общества.

А что делают с людьми, опасными для общества? Их, так сказать, изымают из обращения. Неплохо было бы за решетку засадить. Но это долго и хлопотно.

Зато можно попытаться следователя с должности уволить и уж во всяком случае от расследования квартирных дел отстранить. Ну посудите сами: при оборотах в сотни тысяч долларов вдруг какая-то следователь на пути встает, весь кайф от жизни портит. И заинтересовать ее невозможно. Не сворачивать же из-за одной непонятливой бабы бизнес, дающий возможность десятку-другому предпринимателей от закона жить припеваючи, пусть даже за счет сотен обманутых людей.

Будете проходить по Преображенской, там у 88-го номера, где раньше авиаклуб был, увидите огромные вывески: "Общественная правозащитная организация "МИАР" и "Третейский суд". И там же стенд объявлений о продаже недвижимости. Бегите оттуда.

Так это они, что ли, правозащитники, продолжатели дела Сахарова и Чорновила? Они – совесть общества? Они – мудрые судьи, решающие наши судьбы?

Не так давно у них по этому адресу ломбард "МИАР" находился. Потом справедливо решили, что отмиарить клиента по полной программе "правозащитникам" будет сподручней и безопасней.

ПО "ПЬЯНОЙ" СХЕМЕ

О своей беде Алексей Юрьевич Мигулёв рассказал в заявлении Виктору Андреевичу Ющенко, а теперь решил поведать и нам. Президенту, как Богу, не соврёшь, да и документы во многом подтверждают нижеизложенное.

"Я проживал в кооперативной квартире по проспекту Шевченко.11 октября 2001 года после тяжелой длительной болезни умер мой отец. Десятью днями раньше умерла бабушка. С этого времени я постоянно был пьян.

С женой я развёлся раньше.

В конце октября ко мне домой пришёл Моргун, которого я знал визуально, принёс выпивку и предложил устроить меня на работу.

25 октября он привёз меня в офис на Преображенской, 88, который находился в стадии ремонта, представил меня хозяину Микуличу. Тот согласился взять меня на работу в качестве маляра с заработной платой 150 долларов. (С таким же успехом Мигулёву могли положить зарплату и в 500 долларов. Работодатели знали, что дни его на свободе сочтены. – Б.Ш.) Я очень обрадовался. Микулич попросил меня принести паспорт для оформления на работу. Еще в офисе я увидел Прокопенко, который иногда туда приезжал.

После того, как я принёс паспорт, Микулич сказал, что мне необходимо подписать два чистых листа бумаги, объяснив это тем, что для регистрации в налоговой может понадобиться моё заявление. Я боялся потерять работу, поэтому без сомнения подписал чистые листы.,

Мне подходила работа, так как с утра Моргун и Микулич наливали мне спиртное, оставляли бутылку и уезжали. Работал я до обеда, так как потом оказывался пьяным и не мог вспомнить, как оказывался дома. Так я работал до 5 октября. В этот день ко мне обратился Микулич с предложением заработать 20 долларов, пояснив, что необходимо, как он выразился, "перебросить" на меня несколько квартир. Я согласился.

Меня опять напоили и привезли к нотариусу. (Фамилию нотариуса мы не указываем по этическим соображениям, так как она уже ушла из жизни. – Ред.) Она, как я понял из их разговоров, являлась их хорошей знакомой.

Нотариус видела, что я пьян, но это её не интересовало. Мне дали подписать какие-то нотариальные документы. Я ещё удивился, что мой паспорт находится у нотариуса, так как я отдавал его Микуличу. Мне нотариус сказала, что нужно подписать эти документы, чтобы оформить на меня несколько квартир.

После этого меня привезли в офис, дали двадцать долларов. Я напился водки и как попал домой, не помню.

7 ноября по пути на работу меня встретил один из рабочих этой фирмы и сказал, что нужно пойти на "Привоз" купить строительные материалы. Не доходя до рынка в Книжном переулке, он передал мне пузырёк с жидкостью (я понял, что это раствор опия) и сказал, что должен зайти к знакомым, а с "этим" идти туда не может.

Секунд через десять после его ухода ко мне подошли сотрудники милиции и задержали. Меня отвезли в Приморский райотдел на Канатную. Задержание моё продолжалось три дня.

Как я потом узнал, за это время к председателю кооператива моего дома несколько раз обращался некий Караштефан с генеральной доверенностью от меня. Он настаивал выдать ему документы на мою квартиру. Председатель отказала ему, сказав, что сделает это только в моём присутствии.

Благодаря усилиям бывшей жены 9 ноября меня выпустили из райотдела на подписку. Вечером того же дня на квартире жены меня разыскали Прокопенко и Моргун. Вернее, они разговаривали с ней, угрожали мне, ей, ребёнку.

С огромным трудом в течение двух недель мне удалось отменить генеральную доверенность. Но было уже поздно: в феврале 2002 года я узнаю, что на мою квартиру наложен арест, и мне предъявлен иск".

"Не было бы счастья, да несчастье помогло" – у Мигулёвых это именно тот случай. Жизнь у них сейчас наладилась, Алексей Юрьевич на хорошей работе. Нина Михайловна же свою работу совмещает с отстаиванием прав мужа на квартиру.

Да, с Мигулёвой у злоумышленников промашка вышла. Именно благодаря усилиям жены Мигулёв получил за хранение наркотиков без цели сбыта не три-четыре реальных годика, как рассчитывали провокаторы, а год условно. И квартиру спокойно захватить не удалось.

Замечательна расписка, предъявленная в Ильичевский райсуд (председательствующий по делу В.Л. Гранин). В ней на компьютере набрано, что Мигулёв получил от Караштефана за проданную квартиру 71600 долларов, в присутствии свидетелей Прокопенко и Микулича.

И ниже текст Мигулёва от руки, что он "прочитал с написанным согласен".

Ни этот явно сомнительный документ, ни слова Мигулёва о том, что он не получал тех денег, а квартиру продавать не собирался, аргументами для суда не явились. И о какой продаже квартиры может идти речь, если она была записана на отца, и никаких действий с ней в течение шести месяцев в ожидании других наследников проводить нельзя?

Как видим, в случае с Мигулёвым группировка действовала по давно известной грубой схеме с использованием своих нотариуса и милиции, где жертву мошенничества откровенно спаивают. Во многих других случаях всё обставлялось значительно тоньше. Зато ещё более цинично.

ЗАЙМ У СМЕРТНОГО ОДРА

Людмила Павловна Степанова всю свою трудовую жизнь работала в научно-исследовательском институте, где исследовала некие химические процессы. Надо полагать, процессы эти хоть и приносили огромную пользу государству, но для отдельного человека, несмотря на все меры защиты, были очень вредны. Иначе бы не шел год работы Степановой, как два года трудового стажа.

В этом институте Людмила Павловна и получила от советских властей 3-комнатную квартиру на Люстдорфской дороге для себя и своей семьи.

Шло время. Степанова осталась в квартире вместе с сыном.

А вот что произошло дальше. Рассказывает Людмила Павловна Степанова:

— 2 декабря 2003 года моего сына Александра жестоко избили. Через несколько дней его доставили в больницу в тяжёлом состоянии, срочно прооперировали, вырезали селезёнку.

Я пенсионерка и мне пришлось одалживать деньги на лечение сына. После операции у меня скопился долг в две тысячи гривен, больше одалживать мне было не у кого. Пыталась устроиться на какую-то работу. В одной из газет от 25 декабря прочитала объявление: "Решение финансовых вопросов. Быстро".

11 января 2004 года сын с обильным внутренним кровотечением был доставлен в реанимацию. После стабилизации его состояния ему предстояла операция на желудке. По самым скромным подсчётам сутки в реанимации обходились в 300-350 гривен. Именно в этот момент я позвонила по одному из номеров, указанных в газетном объявлении.

Ко мне приехали некие Александр и Лариса. Они сочувственно отнеслись ко мне, обещали помочь, но на определённых условиях. В том состоянии, в котором я находилась, я была готова на любые условия.

В то время я нуждалась в четырех тысячах долларов на лечение сына и выплату долгов, в том числе по квартплате.

16 января сын скончался.

Саша и Лариса оказались единственными, кто был рядом со мной в тяжёлую минуту. Они помогли с организацией похорон, всё сделали.

Ещё до смерти сына они выдали мне в несколько этапов около двух тысяч гривен, а уже после случившегося горя продолжали настойчиво уговаривать меня получить кредит. Банки кредиты пенсионерам не выдают, и единственный, мол, кто согласен выдать кредит под залог моей 3-комнатной квартиры, некий Олег Николаевич, частный предприниматель (как потом выяснилось, его фамилия Прокопенко).

Я понимала, что взять деньги под проценты мне, пенсионерке, нереально – ведь я не смогу выплачивать проценты. Но Саша и Лариса уговорили меня. Они обещали оплачивать за меня проценты на таких условиях: Олег Николаевич даёт 12 тысяч долларов под 6 процентов в месяц; из этих денег я получаю 4 тысячи долларов и выплачиваю свои долги, а 8 тысяч долларов отдаю Александру и Ларисе на расширение их бизнеса, за что они и обещали платить проценты (720 долларов), а также погасить всю ссуду в срок. С ними же рассчитаться, то есть вернуть 4 тысячи долларов, можно будет, когда у меня появится такая возможность, было сказано: хоть через два года.

Болезнь и смерть сына так потрясли меня, я была так благодарна за сочувствие и поддержку, что соглашалась на всё, тем более, что меня уверили, что никакой опасности потерять квартиру нет.

В частном ломбарде на Малой Арнаутской, 42, меня познакомили с Олегом Николаевичем. Он организовал быструю приватизацию моей квартиры. Затем в его офисе я подписала и заполнила много каких-то отпечатанных на компьютере бумаг. Вникнуть и осмыслить их содержание в том душевном и физическом состоянии я просто не могла.

Ни один из этих документов не был нотариально удостоверен, но у меня взяли нотариально удостоверенную доверенность на имя Епифанова Павла Николаевича на представление моих интересов в суде, объяснив, что на мою квартиру через суд будет наложен арест.

Затем мне дали подписать договор аренды моей же квартиры, по которому я должна была платить 720 долларов в месяц (6 процентов от 12 тысяч), чтобы законно получать с меня проценты по одолженной сумме. Мне выдали на руки 12 тысяч долларов, но при этом я отдала, как договаривались, 8 тысяч долларов Александру и Ларисе. Они же пообещали самостоятельно вносить деньги в ломбард. После всех расчётов на руки мне оставили 2650 долларов.

В конце августа 2004 года Прокопенко прислал мне своего сотрудника, который сообщил, что просрочка по оплате составляет уже несколько недель. В этом случае сумма аренды увеличивается вдвое (1440 долларов), причём добавляются четыре процента от неоплаченной суммы в день.

Когда я встретилась с Олегом Николаевичем, он сказал, что если я в течение двух-трёх дней не внесу задолженность (3900 долларов), то в дальнейшем буду платить 1440 долларов в месяц, а если не уплачу, то меня выселят, так как квартира уже давно мне не принадлежит.

Саша и Лариса вначале сказали мне, что не отказываются от своих обязательств, начали встречаться с адвокатами, а потом просто исчезли.

Ко мне сначала подселили охранника, а когда узнали, что я пытаюсь защититься законным путём, вывезли без моего ведома мои вещи, сменили замки.

Меня выбросили на улицу. За полученные 2650 долларов я осталась без 3-комнатной квартиры.

Я обратилась в суд с просьбой признать кабальную сделку недействительной". (Окончание следует.)

Борис Штейнберг.

Рисунок А. КОСТРОМЕНКО.