Номер 24 (820), 23.06.2006

КИНОВОСПОМИНАНИЯ БЫВШИХ ОДЕССИТОВ

Все началось с того, что Валерий Барановский, один из нынешних владельцев Одесской киностудии, переправил в Нью-Йорк с писателем-одесситом Аркадием Львовым документальный фильм данной киностудии "Пережившие Шоа". Фильм попал к Элиазару Блоштейн, и он показал его группе членов общины в Шорфронте Y.

Фильм начинается со слов ведущего за кадром: "Все советские граждане до 1941 года находились в плену иллюзий. Все пели одни и те же песни, носили одинаковую одежду и молились на Сталина. Но никому и в голову не приходило, что человека можно убить за то, что он картавит. Или за то, что РОДИТЕЛИ когда-то сделали ЕМУ обрезание.

Для того, чтобы расстрелять человека, считали наивные евреи, нужен как минимум состав преступления... Но чтобы так, без суда и следствия, только потому, что не сумел чисто произнести слово "кукуруза"?

Область, в которой оказалась Одесса, была названа Транснистрией и находилась под оккупационной властью румын. Те, кто считали, что румыны – это не немцы, что с ними можно договориться, ошиблись...

"Не хочется возвращаться памятью в те страшные дни, – звучит с экрана голос ведущего. – Люди, которых вы увидите на экране, рискнули".

"Оккупация началась с убийств на улицах городов и местечек. Мы, дети, – рассказывает один из свидетелей уничтожения евреев в Одессе, – знали об этом и старались не попадаться румынам на глаза. Помогало это недостаточно. Оккупанты заходили в дома и выгоняли евреев на улицы, заполняли ими пустующие тюрьмы и такие помещения, как мореходка".

Свидетельница Роза Хасина рассказала о том, как румыны сжигали евреев живьем, как насиловали женщин и девочек.

Потом были желтые шестиконечные звезды, ограничение передвижения евреев по улицам, а затем и гетто.

"Нас собирали в тесных помещениях, где мы могли только стоять. Так, стоя, мы и оправлялись. Одного ребенка пытались поставить оправляться в окно, но он тут же был застрелен. Нам всё время хотелось есть и пить, но ни воды, ни еды не было..." – рассказывает выжившая в этом ужасе свидетельница.

"Вот она, эта дорога, по которой шли в свой последний путь обреченные на гибель, – произносит диктор за кадром. – Когда умрет последний из оставшихся в живых, эта дорога и вовсе будет забыта. Местечко Доманевка и села, которые были в округе, стали одним огромным гетто, или, если хотите, концлагерем". Здесь Семен Штаркман оказался с первого дня существования гетто. Каким-то образом семья Семена выбралась оттуда. Ее приютил... полицай Тарасенко. В этом же доме Семен познакомился с девушкой Надей Гнатюк, которая впоследствии с риском для жизни спрятала его и через много лет стала его женой. А в то время, когда семья Семена пряталась у полицая Тарасенко, кто-то на него донес, и семья Штаркмана спряталась в доме Нади Гнатюк.

Большая часть фильма – это рассказ Семена. В рассказ вплетаются воспоминания простых украинских женщин о том, что они знали о жизни евреев в гетто. Уже после войны, в 2005 году, Семен и Надя издали книгу "Боль сквозь годы", в которой рассказали о том страшном времени...

"В селе висел плакат с надписью на румынском и украинском языках: "Кто будет передавать еду евреям, – будет повешен", – рассказывает жительница Доманевки. Невзирая на страх, мы переправляли еду евреям в гетто..."

"Это было проклятое место, – напоминает голос диктора за кадром. – С одной стороны был концлагерь, напротив – виселицы. Рядом кузница, где, поймав Семена, полицаи пытали его, чтобы узнать, куда подевались евреи-мужчины, которых полицейские должны были использовать для строительства противотанковых рвов.

"Ты знаешь и всё мне расскажешь", – говорил полицай Семёну.

"Не знаю", – отвечал юноша. И тогда полицаи раскаленным железом прижигали его тело".

Пожилые люди в зале Шорфронта Y, где демонстрировался фильм, украдкой вытирают слезы. Многие из них сами прошли тот страшный путь и волей случая остались живы.

Одного я не понимаю – почему подобные фильмы не демонстрируют в местах компактного проживания поляков, румын, русских, украинцев, белорусов, литовцев? И вот еще что меня интересует: по первоначальному замыслу русского режиссера Валерия Николаевича Барановского, его фильм должны были показать на RTN. Но этого не произошло. Почему?

Фото Михаила ФИШБЕЙНА.