Номер 49 (945), 26.12.2008

(Окончание. Начало см. "ПФ",
№  6, 15-16, 21-23, 34-35, 38, 40, 48.)

XXVII.

В конце октября немцы выследили связника. И в начале ноября на конспиративной квартире (дача купца Гальперина на Французском бульваре) были арестованы сам Южный, сотрудница городской разведки Роза Яковлевна Сапирштейн (в дальнейшем - верная спутница всей его жизни), командиры разведпятёрок Ялов, Довгалевский, Вульман и Мирочник. Это уже был разгром. И хотя Голубенко принял меры к восстановлению разведоргана подполья (его возглавил заместитель Южного - Янишевский), дело было - почти табак. Спасло чудо: конец австро- германской оккупации. Немцы вдруг отцепились от арестованных. А вскоре ушли из города. Вышедшие из подполья большевики и комсомольцы устроили торжественный выход арестованных из тюрьмы. Это было в декабре...

Из огня - да в полымя. Англо-французская Одесса оказалась не менее "цивилизованной", чем австро-германская. Южный со товарищи из тюрьмы-то вышел, а на волю вольную не попал: назначили начальником областной подпольной разведки. Такие повышения и в мирный час хороши лишь на взгляд обывателя. А тогда... Но товарищ Северный, чудом избежавший ареста на пресловутой даче купца, залез в глушайший подпол. Вот Южный и сменил Северного. Теперь подчинялся он непосредственно руководителю областного подполья Николаю Ласточкину. Да-да, тому самому, имя которого до недавнего часа носила одна прелестная одесская улица. Хоть и дело это прошлое, но Иосиф Эммануилович и в 1970-е избегал ответов на некоторое вопросы. Он с готовностью рассказывал о том, что изловчился завербовать агентуру в главном штабе интервентов и штабах частей. Но упорно уклонялся от пояснений - как, собственно говоря, сие было возможно. Двух комсомольцев разведка внедрила... в штаб бригады траления, дислоцированного на судне "Граф Платов". Телеграфистами. И тоже - без комментариев. Благодаря разведке Южного командование Красной Армии систематически получало секретные и совершенно секретные радиотелеграммы противника. Занятно: контрразведка Южного переправляла через фронт... копии советских радиотелеграмм, перехваченных интервентами. Что давало возможность дезинформировать противника.

Служащий телеграфа железнодорожной станции "Одесса- Главная" Медведев приносил на явку практически ежедневно копии принятых и отправленных телеграмм - в том числе и смен, на которых сам он не дежурил. Он же проделал головоломную операцию - раздобыл ключ для дешифровки секретных депеш. Позднее удалось завербовать и помощника начальника гарнизонного штаба, который ведал так называемыми строевыми записками - строго секретными информациями о рядовых, унтер-офицерских и офицерских кадрах частей и подразделений в границах Одессы. Главный штаб РККА вошел в Реввоенсовет Республики с предложением - наградить руководителей и сотрудников разведки одесского подполья золотым оружием.

Кстати, об оружии: подпольщики изначально располагали некоторым его количеством. Его, как и значительную сумму денег, оставил в Одессе ещё в марте Пётр Старостин при осуществлении плана эвакуации. Но провал явки погубил их изрядный запас. А кроме того, ряды расширялись, предстояли операции. Курс был взят на восстание. Словом, требовалось оружие. Виктор Далин и Алексей Максимов тогда едва ли и во сне могли увидеть, что будут известными партполитработниками в армии и на гражданке, персональными пенсионерами союзного значения, крупными учёными - историком и экономистом. После десяти лет тюрьмы. Не белогвардейской - советской. Без права переписки. Плюс восемь лет ссылки...

А осенью-зимой 1918-го им, первым комсомольцам Одессы, было поручено добывать оружие. Именно, - добывать. Дело в том, что еще в конце августа Одессу сотрясли мощные взрывы в артиллерийских складах на Заставе-2. От фундаментальных складских зданий из кирпича остались головешки. А окрестные дома напоминали строения Помпеи после извержения Везувия. История этой катастрофы до сих пор покрыта туманом неизвестности. Но Южный тогда предположил: при взрыве кое- что могло и уцелеть. И появились в зимних сумерках среди обугленных руин странные загадочные тени. Стрелки гетманской варты, охранявшие чудом уцелевший цейхгауз, после божились в том, что видели нечто, ползающее по пепелищу и летающее над ним. Им, в общем-то, верили - сама эпоха была полна чудес.

Список группы добытчиков оружия и боеприпасов был составлен и засекречен в ноябре 1918-го. В марте 1920-го был опубликован в местной партгазете. Но уверен: очень многие одесситы встречаются с ними здесь впервые. И не видят в том ровно ничего странного. Между тем, молодые люди эти рисковали свободой и даже жизнью, вдохновляемые, в том числе, и надеждой на будущих сограждан и их память. Прочтём же сей реестр. А может быть, и запомним. Старались, всё- таки, ребята. Не за себя...

Максимов, Серебренников, Магазинник и Далин. Они пугали вартовых, ползая по развороченной земле и руинам. И приносили на явку ручные гранаты, винтовочные и револьверные патроны, пироксилиновые шашки, сигнальные ракеты. И даже шрапнельные снаряды, неразорвавшиеся при пожаре, опять-таки, чудом. Но кустарщина эта давала небольшой улов. И в конце концов решено было получить необходимый арсенал попросту, не мудрствуя лукаво. То есть - за деньги. Да-да, купить у тех, кто охранял оружейные склады. У гетманской варты. Группу расширили. В неё вошли Когос, Горелов и Мирошевский - добавим эти фамилии в упомянутый список. Деньги выделял Южный из сумм, оставленных подполью. Разложение вартовых было таким, что особо торговаться и не приходилось: цены на револьверы, пистолеты, патроны и ручные гранаты были ниже чернорыночных. Так что молодые подпольщики получили благодарность от старших - и за оружие, и за экономию партийных карбованцев.

Опять-таки, вниманию одесситов, проживающих в доме №  48 на улице Госпитальной. Сохранился ли ещё ваш дворовый погреб? Найденное и купленное у гетманской варты оружие хранилось именно там. Комсомольцы-подпольщики Виктор Далин, Виктор Горелов и Семён Бродский вдвоём или втроём в мешках таскали эти покупки до Дальницкой, где начинались тогда трамвайные пути. Публика в трамвае была всякая. Но никому и в голову не приходило, что весёлые эти хлопцы везут преступные предметы, да ещё мешками. Тем не менее, личные свои револьверы ребята держали наготове. Ничто прекрасное не бесконечно: однажды караульный начальник велел арестовать Володю Мирошевского. И деньги, предназначенные на покупку оружия, пришлось потратить на выкуп товарища из неволи.

XXVIII.

Мы уже говорили: сообщение о ноябрьской революции в Германии спасло арестованных подпольщиков от мучительной гибели. Как выясняется, ещё большее их число было спасено от ареста, вопрос о котором был уже решен. Но формально немцы оставались у власти в Одессе еще и до начала зимы. Они организовывали эвакуацию австро-германских частей и подразделений. Практически одновременно на нашем рейде и в порту задымили в полнеба боевые корабли под французскими и английскими флагами. Одесские мальчишки с бульвара зачарованно глядели на могучие линкоры, крейсеры и эскадренные миноносцы, торжественно и грозно режущие море под осенним солнцем и ёлочными огнями отражающиеся в вечернем зеркале воды.

Падкая до дешевых сенсаций местная пресса - не то с восторгом и надеждой, не то с грустью сообщала о приближении к городу войск Симона Петлюры, которые заняли уже почти всё правобережье. Как ни странно, это нашло своё подтверждение 12 декабря восемнадцатого года, когда петлюровские разъезды появились в черте Одессы.

Ситуация вышла и тут чисто одесская: в это время в городском цирке гудел митинг. Партийная и комсомольские организации ещё не вышли из подполья, но член обкома Иван Клименко уже призывал к созданию городского Совета, а также - идти к тюрьме и освободить участников сопротивления. Поддержали. И всем цирком отправились в тюрьму, по пути вывернув наизнанку Бульварный полицейский участок. Между тем, арестованных освободила из тюрьмы другая толпа, которая в братском хоре слилась с предыдущей в районе Пушкинской. Качали освобождённых. Южный-Горенюк со товарищи, трошки ослабевшие на тюремных харчах взлетали над головами довольно высоко. С этой высоты они и заметили впервые вошедших в город петлюровцев, которые заняли вокзал и ряд центральных улиц.

Порт, припортовая территория и некоторые кварталы центра оказались как бы сами собой под контролем французской военной администрации. По соседству с посланцами Марсельезы и как бы диффузируя с ними, устраивались офицерские части русской Добровольческой армии. Там же дислоцировались и польские легионеры. Несколько дней Одесса мирно обсуждала ситуацию, находя её и оригинальной и соответствующей традициям вольного города. И даже гарантией, наконец, прочного мира и стабильной жизни.

Но пришел день 17 декабря - в порту высадился французский десант. Изящные французы грубейшим образом потребовали от петлюровского командования покинуть город. Ответ европейцев не устроил. И тут же начались столкновения. Причем, лицом к лицу встретились украинские и белогвардейские части. Это были бои, так сказать, местного значения, отчего не легче было раненым, убитым и контуженым. В том числе и из числа гражданского населения. С учётом поддержки белых судовой артиллерией Антанты - картина становилась откровенно драматической.

Подпольный обком трезво, иронично и перспективно учёл ситуацию, и разведчики получили приказ насчёт накопленного вооружения. Алексей Максимов привёл свою гвардию к дому, в подвале которого хранился арсенал. Оружие во всё тех же мешках вынесли на улицу и перетащили в дом №  63 на улице Болгарской. Именно там был конспиративный военно- революционный комитет и штаб комсомольского подполья Одессы.

В тот день многие улицы Молдаванки уже патрулировались дружинниками. Под шумок стычек белогвардейцев с петлюровцами они захватили арсенал - но не сами, а в составе большого рабочего отряда. Однако именно им было поручено немедленно вывезти боевое сокровище из города. И вывезли. На Куяльник.

Бои, между тем, стихли. Разведчики вернулись из центра города: украинское командование всё же решило всерьёз не связываться с французской демократией, и петлюровские части оставили Одессу. Это спутало все карты ревкома. Так что, не успев поднять голову и стряхнуть пыль-паутину подпола, пришлось опять залезать туда - поглубже.

Очень быстро выяснилось: французы жестче и решительнее австро-германцев берутся за городские порядки. Они не ждут потрясений в далёком своём отечестве и грязную работу поручают белогвардейцам. Впрочем, и сами "парле-франсе", как их тут же окрестили одесситы, не боялись выпачкать перчатки. Трёх рабочих, участвовавших в освобождении большевиков из тюрьмы, они осудили и повесили за один день - у железнодорожного вокзала. В городе завертели свои маховики французская, греческая, польская и белогвардейская контрразведки. Участились провалы подполья. Так был арестован Виктор Далин.

Теперь - об Иностранной коллегии. Она была учреждена подпольным обкомом во второй половине декабря. В неё вошли подпольщики В. Дёготь, Ж. Елин, Е. Соколовская, А. Залик, М. Штиливкер, А. Вапельник, А. Винницкий, И. Дубинский, А. Александров. Объединение было создано для работы среди интервентов. Само собой в практической деятельности коллегия опиралась на новорожденный одесский комсомол. Впрочем, и самой Елене Соколовской тогда было всего двадцать четыре года. Нелегальная литература подпольной коллегии доставлялась в части и подразделения интервентов, на их суда и в иностранные порты.

Старшее поколение одесситов ещё помнит улицы Иностранной коллегии и Жанны Лябурб - женщины-легенды. Она и Стойко Ратков, француженка и серб, прибыли из Москвы в Одессу уже в новом, 1919 году. В официальной советской истории фигурировал их мандат, подписанный Лениным. На самом деле этот документ был от РВС - за подписью Троцкого. Ведь речь шла о военной разведке и работе среди войск интервентов. И именно предреввоенсовета инструктировал их перед отъездом на Чёрное море.

Стойко дожил до глубокой старости, во Второй мировой сражался в армии маршала Тито. В 1967 году, к 50-летию революции, был награждён советским орденом. А тогда он, единственный из всей Инколлегии, чудом спасся от расстрела. Их расстреливали у кладбищенской стены, фрагмент которой - с мемориальной доской - до сих пор сохранился напротив Христианского кладбища. Стойко тогда бежал. И пули, посланные вслед, просвистели мимо. Но это было, повторюсь, уже в 1919-м, в ночь на второе марта. Погибли десять человек и случайные люди, взятые при аресте коллегии: ничего не знавшие о подполье хозяйка квартиры мадам Лейфман, три её дочери и зашедший в гости сосед Швец.

Вот таким он уходил в историю, одесский незабываемый восемнадцатый.

В апреле девятнадцатого ушли интервенты, в городе установилась власть Советов, и закончились тюрьма и подполье - для тех, конечно, кто выжил. Родившиеся, собственно говоря, в подполье, первые одесские комсомольцы не сразу привыкли к легальной активной жизни. Да, собственно, не очень-то они тогда привыкли к воле - довольно быстро власть опять сменилась. И снова - или на фронт, или в подпол. Но рассказ об этом уже не соответствует названию "Незабываемый восемнадцатый". Это, как пишут и говорят наиболее передовые мои коллеги, будет другая история...

Ким КАНЕВСКИЙ.