Номер 18 (1550), 8.07.2021

И. Михайлов

(Продолжение. Начало в № 8–10, 12–17.)

* * *

Как и следовало ожидать, Анжио оказался добросовестным и дельным помощником. Пока Левицкий готовил справку для ватиканских дипломатов, Анжио, находясь в хранилище, тщательно просматривал рукописи. Однако надо признать: молодой человек еще недостаточно хорошо владел языком Гомера, часто обращался к увесистым словарям, пытаясь правильно понять смысл документа.

Прошло несколько недель напряженной работы, но результата не было. Зато некоторые сотрудники отдела древних рукописей обратили внимание на трудолюбивого искателя, разумеется, не зная характера его исследовательской деятельности. Однако его слишком большое усердие вызывало подозрение. Кто-то донес вышестоящему начальству, что студент, опекаемый Отто Бауэром и Юзефом Левицким, слишком рьяно ищет документы, связанные с историей Иудеи I века. Этот сигнал поступил в ватиканскую службу безопасности. Ее сотрудники без особого труда узнали из биографии Анжио для них немало любопытного.

Чиновников этого ведомства смутил ряд обстоятельств: во-первых, еврейское происхождение помощника Левицкого; во-вторых, тесная связь Анжио с Леонидом Кауфманом, который ранее попал в поле зрения итальянской контрразведки; в-третьих, их настораживали научные интересы израильского историка; наконец, сам Юзеф Левицкий вызывал некоторое подозрение. Еще недавно этот украинец был ярым сторонником национал-социалистов, а теперь он откровенный антифашист. Святые отцы недоумевали.

Ватиканская служба безопасности решила не мешать "подозреваемым" в их исследовательской деятельности и лишь установить за Анжио негласную слежку.

Согласно библиотечным правилам все записи, сделанные в отделе древних рукописей, исследователь, временно покидая хранилище, оставлял в зале. Анжио этих правил не нарушал. Его стол, за которым он работал, тщательно проверялся, но ничего подозрительного агенты спецслужбы не обнаружили. Тем не менее Анжио допустил неосторожность. Он записал в своей тетради содержание загадочной карточки, из которой стало ясно, что конкретно интересует ретивого исследователя. Теперь догадки ватиканских служителей приобрели вполне реальное содержание.

Как правило, служба безопасности Ватикана редко контактировала с итальянскими коллегами. Но на этот раз Святой престол решил сообщить контрразведке Итальянской республики, что, по всей вероятности, Леонид Кауфман, получив определенное задание от Моссада, привлек к своей работе Отто Бауэра и Анжио. Однако для итальянских спецслужб это "открытие" оказалось секретом Полишинеля. Они не считали, будто интерес израильской разведки к сокровищам Второго Храма каким-то образом угрожает безопасности Италии. Однако в Ватикане придерживались иного мнения. Тайны папского двора должны строго оберегаться. Это касалось не только экспонатов известных музеев, но прежде всего архивов, работать с документами которых считалось несбыточной мечтой любого историка.

Ватиканские разведчики в сутане все же решили не мешать Анжио выполнять задания Левицкого, однако продолжали внимательно следить за их деятельностью. Оставались Кауфман и Бауэр. Как поступить с ними? За Леонидом Кауфманом, считали в Ватикане, присматривает итальянская контрразведка, а с Отто Бауэром решили поступить следующим образом.

Учитывая его знание Арабского Востока, ватиканские специалисты рекомендовали Пию XII направить этого немца в Восточный Иерусалим, который находился в то время под контролем Хашимитского королевства. Папские пинкертоны планировали создать обширную агентуру для сбора разведывательной информации в Израиле и других странах Ближнего Востока. Они давно предполагали, что Отто Бауэр более чем доброжелательно относится к еврейскому государству.

"Вот и хорошо, — подумали в Ватикане, — значит, успешно справится с непростыми операциями". Но прежде, чем отправить его на Ближний Восток, пусть некоторое время по-прежнему патронирует агента Моссада. В дальнейшем эта связь Святому престолу пригодится.

Юзеф Левицкий ни о чем не догадывался. Он был занят составлением документов для ватиканского МИДа и время от времени проверял изыскания своего помощника. Конечно, ватиканская разведка о Левицком знала все и считала, что он по-прежнему может выполнять свои обязанности без ущерба для римского папы. Более того, она полагала, будто участие Юзефа в операции "Менора" окажется ей даже полезным.

Неожиданно Отто Бауэра пригласил, как было сказано, для доверительной беседы Джованни Батиста Монтини, исполнявший вместе с другим важным католическим прелатом Домиником Тардини обязанности государственного секретаря. Отто знал, что все дела по сношениям Ватикана с иностранными государствами фактически осуществляет лично Пий XII, бывший до избрания папой в 1939 году госсекретарем Святого престола.

Кроме того, Бауэру было известно, что Джованни Монтини очень интересуется Востоком и неоднократно посещал Святую землю.

"Неужели опять предстоит отправиться на Ближний Восток?" — подумал Бауэр. Об этом шептались в окружении римского папы, и до Отто эти слухи доходили.

В просторной полутемной комнате, кроме Монтини, никого не было, что свидетельствовало о серьезности предстоящего разговора. Некоторое время Джованни Батиста, перебирая четки, молча смотрел на Отто, как будто не решался ему что-то сказать.

Бауэр давно знал Монтини и всегда считал его умным, рассудительным, хорошо образованным человеком. "Если Монтини, — рассуждал Отто, — не спешит начать разговор, значит он все еще его обдумывает". Хотя, с другой стороны, его визави считался законченным иезуитом, имевшим три докторские степени.

— Отто, — начал Монтини вкрадчивым и тихим голосом, — ваша миссионерская деятельность в Месопотамии нам хорошо известна. Мы ценим вас как одного из преданнейших Святому престолу служителей. Сейчас ваш бесценный опыт и знания вновь будут связаны с Ближним Востоком, а точнее, с Палестиной. Вам надлежит отправиться в Восточный Иерусалим как доверенному лицу Пия XII с важной миссией.

Вы знаете: Святая земля разделена. Там тревожно и опасно. Евреи вряд ли примирятся с потерей Храмовой горы, своего квартала в Старом городе. Нам надо знать все, что там происходит, не из газет, которые нередко искажают события. Вашу миссию в Палестину одобрил Его Святейшество Пий XII. Вы согласны вновь послужить Святому престолу?

Вопрос, которым закончил свою краткую информацию Монтини, скорее был риторический. Они уже все решили. И Бауэру оставалось только поблагодарить Святой престол за великое доверие.

* * *

Тель-Авив, улица Алленби, офис Моссада. Здесь жарко и душно. В сентябре, особенно в начале месяца, всегда жарко, но в этот день сотрудником израильской разведки было особенно тяжело. Стало известно, что их шеф Раувен Шилоах попал в автомобильную аварию и получил увечья. Его все уважали, хотя и побаивались. Основатель Моссада мог, как многие серьезно считали, читать мысли своих подчиненных, поэтому, когда приходилось перед ним отчитываться, заметно трусили. А тут такое несчастье. Кто станет его преемником?

Конечно, претенденты были, но единственным человеком, который заслуживал этой исключительно ответственной должности, считался Иссер Харель.

Тогда о нем знали немного, да и то всего несколько человек, хотя в разведке Иссер стал работать за несколько лет до образования Государства Израиль. Его способности высоко ценил Давид Бен-Гурион, и мало кто сомневался в том, что следующим главой Моссада станет Харель.

Еще в сентябре 1952 года Моссад — совсем небольшая разведывательная организация, состоящая из дюжины сотрудников, которые размещались в трех маленьких комнатах. 19 сентября Иссер Харель был назначен главой Моссада, но ему фактически поручалось руководить всеми спецслужбами еврейского государства.

На следующий день после своего назначения Харель провел совещание, на котором отчитывался "ответственный за Южную Европу". Им был молодой сотрудник Моссада, известный под именем Рафи. Его настоящее имя и фамилию практически никто не знал. Говорили, что Рафи воевал в составе Еврейской бригады, прекрасно владел итальянским и французским языками, активно занимался спортом.

Харель молча слушал своего подчиненного, затем неожиданно попросил его рассказать о работе Леонида (Лейзера) Кауфмана. Рафи признал, что историк больше увлечен написанием своей диссертации, многие часы проводит в университетской библиотеке. Тем не менее ему удалось привлечь к работе молодого литовского еврея по имени Анжио, а также наладить связь с хорошо известным Моссаду Отто Бауэром.

— Кстати, — заметил в конце своего краткого отчета Рафи, — этот католический прелат скоро отправляется в Иерусалим в качестве папского нунция.

— Вот об этом я хочу с вами поговорить, — с этими словами Харель закончил совещание.

Рафи остался в кабинете наедине со своим грозным шефом.

— Буду краток, — начал Харель, — Кауфман нам больше не нужен. Наукой можно заниматься на родине. Денег, чтобы его содержать в Риме, у нас нет. Анжио пусть продолжает помогать Левицкому. Впрочем, храмовые ценности сейчас меня мало интересуют, тем более неясно, существуют ли они на самом деле. У нас дела поважнее. Отто Бауэр для нас стал еще более важным объектом. С ним надо будет держать тесную связь через нашу агентуру в Иордании. Полагаю, Пий XII что-то нехорошее против нас затевает. Надо узнать. На этом все. Вы свободны.

Когда Рафи вышел, Иссер Харель встал и подошел к окну. По улице сновали жители города, по запруженной дороге, неистово сигналя, мчались машины. Город жил обычной жизнью, не подозревая, что горстка людей каждую минуту противостоит опасным и коварным врагам молодого государства. Потерпев поражение в войне за независимость Израиля (1948–1949), арабы по-прежнему не хотят примириться с существованием еврейского государства. Бескомпромиссная борьба продолжается не только на поле брани. "Мне нужны люди, — подумал Харель, — испытывающие отвращение к убийству, но которых тем не менее можно научить убивать". И, вспомнив Кауфмана, он лишь горько усмехнулся.

Он знал подробности разработанной Раувеном Шилоахом операции под громким названием "Менора". У Иссера было иное мнение. Найти храмовые сокровища важно, если они, конечно, сохранились. Но, даже если их обнаружат, Ватикан эти раритеты Израилю не отдаст. "Впрочем, — рассуждал Харель, — так уж нам важен сейчас Ватикан, который не признает нас и вряд ли признает в ближайшем будущем? Тем не менее необходимо иметь своего человека среди папского окружения".

* * *

Прошло еще несколько недель, Анжио упорно, хотя и безуспешно разыскивал манускрипт, подтверждающий существование храмовой утвари спустя многие столетия после окончания Первой иудейской войны. Молодой человек был близок к отчаянию, но случилось непредвиденное.

Оставалось несколько минут до закрытия хранилища древних рукописей. Анжио уже собрался уходить, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, Анжио в полумраке разглядел силуэт человека. Неизвестный, по всей вероятности, ожидал окончания его работы. Желая подойти поближе, чтобы лучше разглядеть незнакомца, Анжио отчетливо услыхал:

— Не там ищешь, сын мой, — и незнакомец рукой показал на малоприметный шкаф, стоящий в конце длинной комнаты. Он тут же незаметно исчез, как и появился.

Этой ночью Анжио долго не мог уснуть, вспоминая неожиданную встречу с незнакомым благодетелем. "Неужели мне кто-то хочет помочь? — недоумевал он. — Значит, кому-то известны цели моих изысканий, может быть, меня хотят направить на ложный путь?"

Он хотел было позвонить Левицкому и рассказать об этом происшествии, но, взглянув на часы, на это не решился. Бауэр предупреждал, что следует быть осторожным, да и Левицкий не раз намекал: молчание — золото, особенно если общаешься со святыми отцами. Слежка и доносительство здесь обычная практика. А что если служащие библиотечного хранилища пронюхали о характере его изысканий? "Тогда почему, — размышлял Анжио, — они не препятствуют моей работе?"

На следующий день Анжио нетерпеливо ждал открытия библиотеки. Как обычно, библиотечные служащие встретили его приветливо. Он быстро спустился в хранилище, расположенное в просторном полуподвальном помещении, уставленном массивными деревянными шкафами. Через несколько минут Анжио оказался перед небольшим книжным шкафом, дверцы которого оказались заперты.

Согласно правилам читатель обязан информировать служащего библиотеки о том, какими документами он желает пользоваться. Если рукопись хранится под замком, значит нужны дополнительные формальности, чтобы получить разрешение для ее изучения.

Анжио знал: все архивисты отдела древних рукописей относятся к нему благожелательно. Однако, когда Анжио обратился к одному из служителей, тот, ничего не объясняя, направил его к главному хранителю рукописного отдела. Им был Фабрицио Конти, человек почтенных лет и, по слухам, читавший практически на всех новых европейских языках, а также на латыни, греческом и древнегреческом.

Конти встретил Анжио довольно приветливо. Узнав цель визита, он поинтересовался темой, над которой работает молодой исследователь.

— История еврейского народа, — коротко ответил Анжио.

— Похвально, — произнес Фабрицио и разрешил своему помощнику открыть заветный шкафчик.

На его полках хранились многие десятки манускриптов, и все они оказались на латинском языке. Латынь, на которой писали средневековые авторы, в том числе священнослужители, значительно отличалась от классической латыни времен Публия Вергилия (I в. до н. э.).

(Продолжение следует.)