Номер 16 (1162), 26.04.2013

(Продолжение. Начало в № № 7-15.)

РЕТРОСПЕКТИВА

...Полгода учебки пролетели как один день. К концу мы практически не ощущали запредельных нагрузок, хотя строевых и практических занятий стало больше. Надеть химзащиту, развернуть АРС (машина для дезактивации заражений техники и зданий), провести дезактивацию, радиационную и химическую разведку - пожалуйста, без проблем. Еще раз в неделю проводили обкатку танками. Первые разы ощущение существенно ниже среднего. Гигантская машина, обдавая гарью и вонью солярки и жженого масла, проходит над головой, ты сам вжимаешься в окоп, каждой клеткой ощущая ее бронированную тяжесть и мощь двигателя, несущего этот циклопический вес. Еще метание боевых гранат, частые стрельбы и почти ежедневные марш-броски. При шитье иголка уже не колола пальцы, мы научились сами вручную ушивать кителя и брюки парадной формы, стирать и гладить. Нас даже не учили, нас дрессировали, как животных, доводя наши действия до автоматизма, до рефлекторного состояния. Чем больше я служил, тем яснее понимал, что мы в химбате находимся на курорте по сравнению с мотострелками, пехотой - у них нагрузки были куда серьезнее. Как со стороны, я наблюдал, как прибывшая сюда "дикая дивизия" (толпа, стая) превращалась вначале в просто сплоченный, а затем боевой коллектив. Навыки, полученные в Николаевской учебке, помогли мне в Чернобыле да, наверное, помогают и по сей день.

Там же, в учебке, я впервые столкнулся с радиацией в реальной боевой ситуации...

СЛЕДСТВИЕ, НАШИ ДНИ

...- Ну, вот тебе заява, - с удовлетворением сказал опер. - Видишь? А ты сомневался.

Я действительно сомневался. Более того, почти на сто процентов был убежден: заявления не будет.

Дело в том, что деньги, о которых говорили менты, "потерпевшие" завезли в Украину нелегально, контрабандой. Соответственно они тоже попадали под действие нескольких нелегких статей Уголовного кодекса.

Следственные действия по этим статьям проводит СБУ, а эта контора, хоть и не КГБ, дело свое "туго знает", да и оперативных возможностей у "Службы" поболее, чем у милиции и прокуратуры, вместе взятых. То есть просто сменили вывеску "конторы глубокого бурения" - КГБ - на другую, почище, но так и остались "недреманным оком". Правда, с несколько испачканными руками, но с холодной, расчетливой головой и горячим к чужим деньгам и власти сердцем.

Уж не знаю, что менты рассказывали "потерпевшим", может быть, даже применяли "третью степень воздействия", но заявление реально было, и на нем стоял штамп регистрации.

- Пусть скажут, откуда бабло, - сказал я.

- Скажут. Непременно скажут, а мы им поверим, какую бы чушь они ни несли о происхождении бабосов...

- ...

- Впрочем, есть вариант...

Я продолжал смотреть на мента: интересно, какой?

- Конечно...

- Значит, так, мы сами убеждаем терпил, чтоб они расчехлились, а ты закрываешь тему с нами. То есть ты получаешь бабло, они тебе должны еще двести пятьдесят, сотка наша, без базара. Остальное пополам. Итак, на полном расчете нам сто семьдесят пять косарей. Тебе семьдесят пять и свобода.

- Чего думать, на таких условиях, конечно, согласен. Только сотка железно, а насчет пятидесяти процентов вы погорячились...

- Э, не-е-ет, дарагой, - усмехаясь и подделываясь под еврейско-грузинский акцент, сказал мент и продолжил: - Ты ведь уже получил, а мы там в доле не плывем. Так что мы правы. Мы предложили - ты отвечай, только быстро, пока мы не передумали...

- Да, согласен.

Соглашаясь, я учитывал тягу всех на свете полицейских к "мертвым американским президентам", имеющим бледно-зеленый цвет. Плюс не было времени на анализ, плюс сказывались бессонные двое суток и постоянное "обследование". Да и заманчиво всё звучало. На время я забыл: мент есть мент, а сладкий сыр только в мышеловке.

- Вот и отлично! - обрадовался мент. - Я думаю, чтобы с них получить, много времени не потребуется... Только... Есть еще один вопрос.

- Какой? - поинтересовался я.

- Ты с них уже денег хапнул?! - полуутвердительно- полувопросительно произнес мой собеседник и уже убежденно добавил: - Хапнул! Теперь ты выйдешь и дриснешь так далеко, что хер найдешь, а я за тебя буду отвечать перед своими. Что тогда делать?

- Ты что, первый год меня знаешь? Или никогда дел не имел? Зачем мне бежать, что, я сам себе враг?

- Хорошо. А вот допустим, только допустим: тебе не удастся с них получить. Свои ты давать не собираешься, а то бы давно дал, чтобы не мучиться...

- Я бы давно дал, просто нечего давать, - перебил я мента. - Но и на лыжи мне становиться по той же причине без понту. Куда бежать без денег?

- Ну-у-у, ты-то без денег можешь хоть куда, с удара заработаешь, а я здесь отдувайся...

- Ты офонарел??? Может, тебе здесь расписку написать?..

- Слушай, - вроде обрадовался мент. - А что? Это мысль! Расписку, конечно, нет... Давай ты мне напишешь явку. Вот и будет гарантия. Если убежишь, я ее в ход пущу, зарегистрирую и официально объявляю тебя в розыск. Если всё получится, как договариваемся, сразу порвем...

Мне бы вовремя остановиться, задуматься, но, обалдевший от бессонницы и боли, я мечтал об одном - как можно быстрее выйти из этого проклятого кабинета, из этого "гостеприимного" здания. Я мечтал хоть на время потерять из виду опротивевших мусоров, глотнуть хоть немного свободного воздуха.

Кроме того, "куш", который они ждали от меня, был очень высок. За сто семьдесят пять тысяч долларов легавые готовы зайца в поле на коленях загонять. Мне казалось, я хорошо изучил ментовскую натуру. Я не ошибался, но не учел одного... Они не знали, почему я побежал в СБУ, что успел там сказать. Незнание порождало беспокойство, даже страх. Они боялись оказаться на моем месте.

Этот их страх я не учел, я думал только об их страсти наживы...

- Ладно, давай бумагу. Чего писать? - наконец грубовато- устало произнес я роковую фразу...

(Продолжение следует.)

Петр ГАЛКИН.