Номер 9 (1204), 14.03.2014
(юридическая быль)
Лето 1975 г. Преданья старины глубокой, дела давно минувших дней.
Приморский РОВД гор. Одессы обживается в новом здании на ул. Свердлова.
Широкие стеклянные двери с видом на проходящий трамвай.
Огромная зазывающая реклама специально для потерпевших - надпись "Милиция" на фасаде пристройки.
Утро. Скоро пересменка.
Ночь прошла спокойно.
Разбой на плато Гагарина и два грабежа на Французском не в счет (тем более, что заявлений от потерпевших не приняли, а вежливо и убедительно просили заходить в РОВД вплоть до их, потерпевших, отъезда из гор. Одессы, может, что-то и выяснится).
Тишина. Благодать. Жужжат мухи. Лепота.
Дежурный дооформляет бумаги.
Внезапно все резко меняется. По ступеням поднимаются двое резвых молодых людей, нежно толкающих впереди себя изрядно помятого жизнью весьма пожилого человека, обреченно сжимающего в руках ободранный полиэтиленовый кулек.
За этой группой следует вторая.
Двое молодых людей твердо сдерживают старушку, которая всячески норовит с любовью ударить ногой вышеописанного пожилого мужчину, обзывая при этом его "злыднем" и всячески ругая его, в основном в стиле "секса и матери".
Описываемое поведение старушки в другой ситуации могло осчастливить участкового путем предоставления ему возможности составления административного протокола о мелком хулиганстве, учиненном старушкой.
Многоопытному дежурному, укрывшему от учета за период должностной службы множество правонарушений во избежание судейского сутяжничества, все стало ясным - сыскари городского УВД, работающие по карманным кражам, удачно начали день и со своим "почином" прибыли в РОВД.
"Сами не спят и другим не дают", - тоскливо подумал дежурный, раскрыл книгу регистрации происшествий и стал тщательно выковыривать пером ручки из чернильницы залетевшую туда муху.
Пошла писать губерния.
Однако, не теряя надежды переадресовать утренних посетителей в другой РОВД, дежурный спросил у сыскарей: "А где вы его взяли?"
"Где надо, там и взяли, - отвечает старший сыскарь. - В троллейбусе. На остановке "6-я поликлиника". Твоя территория, не отвертишься", - продолжает он.
"Почин" запирается в "обезьяннике". Он не скрывает своей радости по поводу лишения старушки возможности осуществить над ним суд Линча.
Вызывается опер и судорожно разыскиваются у пивного ларька понятые.
Узнав, что их приглашение в милицию связано всего лишь с исполнением гражданского долга в рамках соответствующей статьи УПК, понятые заметно успокаиваются.
Тревога улетучивается с их лиц, и последние приобретают свой естественный фиолетовый цвет.
В дежурке появляется видавший виды опер - из "стариков".
Окончательно проснувшись, он безучастно смотрит на сыскарей, а затем переводит взгляд на сидящего в клетке "Почина".
И здесь преображается.
"Нахимчик, это ты?" - не скрывая своей радости, спрашивает он у задержанного.
"А мне сказали, что ты уже в Израиле", - продолжает опер.
"Не шей политику, начальник, - отвечает Нахимчик. - Кому нужен старый еврей с моими судимостями? Эти падлы не дали мне вызова", - продолжает Нахим.
"Волки позорные", - соглашается опер.
Затем он вытаскивает из кармана пачку "крутых" по тем временам сигарет "ВТ", достает одну сигарету и протягивает ее через решетку Нахиму, щелкая зажигалкой.
Благодарно испуская из себя сигаретный дым, Нахим спрашивает у опера: "Забурел начальник? Перешел с "Примы" на "БТ"?"
"Стажер пачку подарил", - отвечает опер.
"Вы хоть знаете кого хватанули?", - обращается опер к сыскарям.
Те говорят, что нет.
"Откуда им, неучам, меня знать. Последний срок - шесть лет, намедни вышел", - оправдывает сыскарей перед опером Нахим.
"Дуракам всегда везет", - продолжает он тему.
Опер, скормив Нахиму бутерброд и обильно напоив его водопроводной водой (остальная жидкость была уже выпита за ночь), приступает к оформлению материалов.
Все это время старушка, осознавшая свое "попадание" в колесо Фемиды, пытается покинуть РОВД, ссылаясь на свою занятость.
Дежурный вслух рассуждает в отношении старушки: "Сидела бы старая карга дома и пила бы водочку, да нет, в поликлинику поперлась".
Напомнившую о себе старушку опер берет в оборот и приступает к отобранию у нее объяснения.
Из объяснения старушки неотразимо, как айсберг на "Титаник", выплывает то обстоятельство, что в похищенном у нее "злыднем" Нахимом кульке находятся анализы кала и мочи, которые старушка намеревалась сдать в лабораторию 6-й поликлиники.
Узнав о содержимом кулька, Нахим, по-прежнему сидящий за решеткой, стыдливо прячет глаза.
На лице опера появляется озабоченность.
Молодые сыскари, не осознающие надвигающихся бед с квалификацией деяния Нахима, веселы и беспечны.
Что взять с них? Молодость.
Содержимое кулька вываливают на стол дежурного. Бабушка не обманула. Аптечный пузырек и спичечная коробка действительно носили "анализный характер".
"Ты что, Нахим, нюх потерял?" - с обидой в голосе спрашивает у задержанного опер.
Нахим стыдливо отмалчивается.
Опера осеняет. Он командует дежурному: "Следователя давай. Лицо и анализы налицо. Первичные материалы отобраны. Пусть бодается. Не хрен было университет заканчивать".
Появляется следователь, по молодости не потерявший резвости.
По команде дежурного: "Пики к бою! Шашки вон! В атаку рысью марш!" - следователь приступает к расследованию.
Ему, по молодости, все ясно. Остается лишь урегулировать вопрос с составлением протокола осмотра вещественных доказательств, представляющий собой лишь чисто техническую сложность.
Вместе с тем весть о задержании Нахима с поличным достигает все руководство УВД города.
Удача налицо.
В горуправлении уже ищут шило для прокалывания мундиров на предмет прикручивания всевозможных почетных наград. Нахим - личность легендарная и даже историческая. По преданиям, он совершил первую кражу в первом запущенном в Одессе бельгийской компанией трамвае.
Хотя иные клялись, что Нахим "щипачил" еще на конке...
О содержимом кулька еще не доложено.
В то же время в дежурной части появляется замначальника следотделения.
Зам - мужик с головой.
Он осаживает на полном скаку резво-шустрого следователя вопросом: "А сумма ущерба?"
В процесс разбирательства вновь втягивают потерпевшую. Нужной суммы ущерба бабушка категорически не дает. По ее словам, пузырек щербатый и, соответственно, в хозяйстве непригодный, спичечный коробок цены не имеет, а сам кулек (ему четыре года) дорог ей как память, но цены не имеет.
Завышать обозначенную стоимость похищенного у нее добра она не желает по религиозным соображениям (боится Бога).
"Вот бедоносец, и украсть путного не можешь", - упрекает опер Нахима.
"Что возят, то и краду", - обиженно, но с достоинством заявляет Нахим.
В разговор вновь встревает старушка: "Милые, отпустите меня с анализами, а то они испортятся, и их лаборатория не примет. Мне так плохо. Просто помираю. Вы же моей смерти не хотите?"
Нахим взрывается: "А мне хорошо, да? Возишь дерьмо всякое и людей подставляешь! Начальник! Решай вопрос. Только знай, что за кражу дерьма в зоне еще никто не сидел!"
Помолчав, Нахим добавляет: "А я ведь знал, что у нее в кульке анализы, начальник".
Следователь беспомощно разводит руками. Ушел налим-Нахим, а дело вроде было верное. Тут опера вновь осеняет: "Вот ты и попался, дерьмокрад. Ты анализы украл потому, что бабушкиной смерти хотел. Сейчас следователь всех нас допросит, и тебе "кранты".
Нахим бледнеет и кричит: "Ты что, начальник, охренел? Кой прок мне с бабушкиной смерти? Пораскинь мозгами, скульптор!"
Опер иезуитски парирует: "А ты ее от нечего делать "замочить" решил, то есть из хулиганских побуждений. Oозавидовал старушке, что она лечится?"
Воцаряется тишина. Старушка с ужасом взирает на Нахима и мысленно благодарит сыскарей за свое чудесное спасение.
Нахим не выдерживает этого взгляда.
"Уберите мамашу! Давайте потолкуем!", - кричит он. Следует торг с Нахимом, он получает еще одну сигарету, и стороны заключают мировое соглашение.
Нахима выпускают из клетки, и он под диктовку пишет явку с повинной, суть которой заключается в общем в том, что Нахим торжественно сознается в покушении на убийство!, но неосторожное, путем хищения у потерпевшей исходных материалов для анализов.
Все довольны, в том числе и в связи с тем, что подследственность вроде прокурорская.
Дежурный вызывает следователя прокуратуры.
В начале приезжает следователь, а затем в РОВД появляется сам прокурор района - гарант законности районного значения.
Далее события приобретают динамический характер и развиваются следующим образом.
Сначала из РОВД убегает старушка, бережно сжимающая в руках кулек со своим добром, лишенная статуса потерпевшей.
Затем, подобно ракете с Байконура, из широких дверей РОВД вылетает и жестко приземляется в шести метрах от ступенек Нахим, перешедший с момента контактирования с асфальтом в жертву необоснованных политических репрессий.
Дальнейшие события: со стороны ненаблюдаемы, поскольку происходили в здании РОВД.
Более всех, как ни странно, досталось дежурному, который позволил занести дерьмо (т. е. анализы) в здание РОВД.
Ну и поделом ему, врагу судебной статистики.
А Нахима через день взяли на "кармане" те же сыскари.
Но дело это, к несчастью для Нахима, имело место на территории иного района, где правоохранительные органы и прокурор были послабее.
И пошел Нахим под суд за те 75 копеек, которые были завязаны в платочке у другой старухи, которую он "обчистил", боясь повторения позора, вдалеке от поликлиники.
Награда нашла героя. Поражения Одесской юстиции всегда носят временный характер.
Михаил КОРНЕЕВ.
Коллаж Алексея КОСТРОМЕНКО.