Номер 1 (790), 13.01.2006

Анатоль ШАХЛИЕВИЧ

Александр Сергеевич Пушкин был прав, когда писал, что "мы ленивы и нелюбопытны"...

Что мы знаем о княгине Елизавете Ксаверьвне ВОРОНЦОВОЙ?!

Что супругой одного из самых блестящих русских генералов и сановников она стала в 18.

(О самом М.С. ВОРОНЦОВЕ написано достаточно много, и мы повторятся не будем).

Что по приезде Пушкина в Одессу молодая красавица-губернаторша становится его пассией и лучшим другом на долгие годы: "Болховский сказывал мне, что Воронцову вымыли голову по письму Котляревского (героя). Он (то есть Б.) очень зло отзывается об одесской жизни, о гр. Воронцове, о его соблазнительной связи с О. Нарышкиной етc. етc. Хвалит очень графиню Воронцову". (Дневниковая запись от 8 апреля 1834 г. В комментариях к ней известная пушкинистка Т. Цявловская пишет: "Я.Д. Бологовской был начальником таможенного округа в Одессе. Известная красавица О.С. Нарышкина была женой Л.А. Нарышкина, двоюродного брата графа М.С. Воронцова".)

Как видим, и десять лет спустя все, что касается Элизы Воронцовой, живо интересует Александра Сергеевича. Но вернемся к Воронцовой, – что еще нам известно о ней?..

Что Елизавета Ксаверьевна любила веселиться. Она сама и ее ближайшая подруга Шуазель участвовали в любительских спектаклях и танцевальных вечерах. И там и там часто бывал Пушкин. Александр Дерибас в "Старой Одессе" пишет, что об отношении поэта в эту пору их знакомства "можно судить по отрывку его письма из Одессы к двум кишиневским дамам, в котором он предлагает нарисовать им Воронцову в восьми позах Аретина".

В главе "Пушкин и Амалия Ризнич" А. Дерибас замечает: "Одесской местной молодежи надо было выбирать: идти ли к блестяще чопорному "двору" лорда Воронцова, или в радушные салоны негоцианта Ризнича. Об этом шли толки, распри. В Одессе открыто говорили о соперничестве двух цариц".

Ризнич, как известно, не была принята при "дворе" Воронцовых. Свита графини состояла из молодых аристократов – Голицыных, Нарышкиных и Исленьевых, а также из знатных поляков – Потоцких, Собанских, Ржевусских, Пржездецких, Бржозовских так разлюбезных сердцу Елизаветы Ксаверьевны, которая никогда не забывала, что она – урожденная БРАНИЦКАЯ.

Впрочем, демократичный Пушкин, не отличавшийся шляхетским гонором, посвятил свои стихи как Амалии Ризнич, так и Элизе Воронцовой. Женская красота для него всегда была выше сословных предрассудков.

Во второй половине XIX века в Одессе появляются многочисленные общества: при Новороссийском университете – общество естествоиспытателей, издающее свои записки; юридическое общество; историко-филологическое общество; общество южно-русских художников и, наконец, общество изящных искусств. Как пишет А. Дерибас все в той же своей книге "Старая Одесса", "учреждению общества очень сочувствовал и много содействовал тогдашний генерал-губернатор граф П.Е. Коцебу..." И дальше: "Принимали в нем деятельное участие и дамы высшего света: княгиня Е.К. Воронцова, Е.И. Манук-бей и др." (глава Вилье де Лиль-Адам).

Когда мы говорили о ясновельможных замашках Воронцовой, то немного сгустили краски, конечно. Так, описывая в главе "СОФИНА ЁЛКА" празднование Нового года (это была первая ёлка в Одессе), автор, среди прочих приглашенных молодых кавалеров графа Шарля де Сен-При, первого председателя одесского коммерческого суда, графа де Венансона, князя Петра Михайловича Долгорукова, брата знаменитого кутилы Михаила Михайловича, женатого на дочери адмирала де Рибаса, называет и одного из побочных сыновей графа Алексея Разумовского, министра народного просвещения Василия (Базиля) Алексеевича Перовского. Да, он был блестящим гвардейским офицером и красавцем, и в Одессе жил его сводный брат – граф Петр Алексеевич Разумовский, однако он был незаконнорожденный...

И все же графиня, а потом княгиня Елизавета Ксаверьевна Браницкая никогда не забывала, какого она знаменитого и знатного рода. А гордиться ей было кем-чем...

"Былое и думы" А.И. Герцена. Часть пятая. "ПАРИЖ-ИТАЛИЯ-ПАРИЖ". Глава XXXVI: "Граф Ксаверий Браницкий дал семьдесят тысяч франков на основание журнала, который занимался бы преимущественно иностранной политикой, другими народами и в особенности польским вопросом..."

Ксаверий Владиславович Браницкий (1812-1879) был одним из руководителей польской аристократической эмиграции, близок к принцу Наполеону. Несмотря на последнее и на то, что редактором журнала стал Адам Мицкевич, а его правой рукой Карл Эдмунд Хоецкий (1822-1899), псевдоним Шарль Эдмон, польский публицист, в 1844 г. эмигрировавший во Францию, после 1855 г. – личный секретарь принца Наполеона.

Несмотря на такой великолепный послужной список устроителей журнала, он просуществовал недолго. Герцен пишет: "Если б наполеоновская полиция была умнее, никогда "Tribune des Peuples" не была бы запрещена за несколько строчек о 13 июне". Как известно, 13 июня 1849 года во Франции произошла очередная революция.

Вторично мы встречаемся с графом Ксаверием Браницким на страницах герценовских мемуаров "АНГЛИЯ", часть шестая (1852?1864), гл. III LA BELLE FRANCE. Встреча произошла при таких обстоятельствах: меньшая дочь Герцена, жившая в Париже, заболела, но власти не пускали его из Лондона, где он жил в ту пору, в Париж. В это время граф Ксаверий Браницкий был в Лондоне. Обедая у него, Александр Иванович рассказал ему о своих обстоятельствах:

— Напишите к принцу Наполеону письмо, – сказал Браницкий, – я ему доставлю.

— С какой же стати буду я писать принцу?

— Это правда; пишите к императору. Завтра я еду, и послезавтра ваше письмо будет в его руках..."

Письмо Герцена: "Sire,

Больше десяти лет тому назад я был вынужден оставить Францию по министерскому распоряжению... Впоследствии мне постоянно отказывали в праве въезжать во Францию; между тем в Париже воспитывается одна из моих дочерей, а я имею там собственный дом.

Я беру смелость отнестись прямо к вашему величеств с просьбой о разрешении мне въезда во Францию и пребывания в Париже, насколько потребуют дела, и буду с доверием и уважением ждать вашего решения.

Во всяком случае, Sire, я даю слово, что желание мое ездить во Францию не имеет никакой политической цели.

Остаюсь с глубочайшим почтением вашего величества покорнейшим слугой".

Герцен говорит, что Браницкий нашел письмо довольно сухим и засомневался, что оно достигнет цели, но он не отказался его переделать. Граф взял письмо и уехал.

Через четыре дня Герцен получил следующий ответ из французского посольства: "Париж, 3 июня 1861.

Милостивый государь.

По приказанию императора имею честь сообщить вам, что е.в. разрешает вам въезд во Францию и пребывание в Париже всякий раз, когда дела ваши этого потребуют, так, как вы просили вашим письмом от 31 мая.

Вы можете, следственно, свободно путешествовать по всей империи, соображаясь с общепринятыми формальностями.

Примите, милостивый государь, и проч".

Префект полиции.

"В тот же день пришло письмо от Браницкого, – пишет Герцен, – Принц Наполеон сообщил ему следующую записку императора: "Любезный Наполеон, сообщаю тебе, что я сейчас разрешил въезд господину Герцену во Францию и приказал ему выдать паспорт".

"Шлагбаум, опущенный в продолжении одиннадцати лет", поднялся благодаря хлопотам Ксаверия Владиславовича, графа Браницкого.

Однако это еще далеко не все чудеса, которые происходили в роду Елизаветы Ксаверьевны, урожденной БРАНИЦКИЙ. Давайте откроем интереснейшую книгу выдающегося философа-моралиста XX века, русского КОНФУЦИЯ, Николая Алексеевича БЕРДЯЕВА "САМОПОЗНАНИЕ" (опыт философской автобиографии). И уже в главе 1-й "ИСТОКИ И ПРОИСХОЖДЕНИЕ. Я И МИРОВАЯ СРЕДА. ПЕРВЫЕ ДВИГАТЕЛИ. МИР АРИСТОКРАТИЧЕСКИЙ" прочтем: "Мой дед, М.Н. Бердяев, был атаманом Войска Донского. Прадед, генерал-аншеф Н.М. Бердяев, был новороссийским генерал-губернатором. Его переписка с Павлом I была напечатана в "Русской старине".

Нас интересуют Браницкие, не правда ли? Пожалуйста: "... Графиня Марья Евстафьевна Браницкая, урожденная княгиня Сапега, была кузиной моей матери, муж ее был двоюродным дядей моей матери... в моем детстве мы часто у них жили. Был даже особенный павильон, предназначенный для нашей семьи. Браницкая была владелицей города Белая Церковь, у нее было 60000 десятин в Киевской губернии, были дворцы в Варшаве, Париже, Ницце и Риме. Браницкие были родственниками царской семьи. Дочь Екатерины II и Потемкина была выдана замуж за гетмана Малороссии Браницкого. На окраине Белой Церкви была Александрия, летний дворец Браницких, с одним из лучших парков не только России, но и Европы. Это был стиль барокко. Белая Церковь и Александрия представляли настоящее феодальное герцогство, с двором, с неисчислимым количеством людей, питавшихся вокруг двора, с огромными конюшнями породистых лошадей, с охотами, на которые съезжалась вся аристократия Юго-Западного края. За обедом давали до пятнадцати утонченных блюд. Осенью мы постоянно жили с матерью в Белой Церкви... Но я бывал в Белой Церкви и значительно позже, уже студентом и социал-демократом. Я иногда ездил туда на месяц для уединенных занятий и жил в зимнем дворце гетмана Браницкого. Но я никогда не любил этого мира и еще в детстве был в оппозиции. Я всегда чувствовал большое несоответствие между мной и стилем Браницких, хотя гр. Браницкая, светски умная и с большим шармом, была со мной очень мила и тогда, когда я был уже марксистом и приезжал после споров с Луначарским..."

Вы можете верить или не верить моральным экивокам Николая Алексеевича – чужая душа потемки, тем более душа большого философа. Нас, в связи с упоминавшейся неоднократно Белой Церковью, заинтересовало другое. Как известно, при С. Петлюре его правительство во главе с вице-премьером УНР Андреем Ливицким находилось в Белой Церкви. Интересно, жили ли в то же время там и Браницкие? И не ушли ли последние Браницкие вместе с Петлюрой и Ливицким за границу в году 1920? Всегда интересно проследить связь времен, тем более на переломе эпох, чем мы с вами и занимаемся более-менее успешно.

Вернемся, однако, к "философской автобиографии" Бердяева. Здесь мы и найдем ответ на наш вопрос: "В разгар революции усадьба Браницких была разгромлена, дом сожжен. Сама гр. Браницкая, женщина по-своему гуманная, должна была бежать и вскоре умерла"...

А дальше идет великолепная фраза – предостережение всем революционерам, какого бы колера не были их штандарты: "Когда я, будучи марксистом, сидел в салоне Браницкой, то не предполагал, что из марксизма могут произойти такие плоды"(!!!) Запоздалые сожаления, как "цветы запоздалые" – не впору даже на гроб. Впрочем, нам ли судить старого философа...

Потому предоставим ему еще несколько слов: "В Париже, в период изгнания (Бердяев был "изгнан" из советской России Троцким в 1922 г. – А.Ш.) я встречал дочь Браницкой – княгиню Битет-Раздвил". А еще у него была двоюродная тетя Мария Евстафьевна Браницкая, урожденная княгиня Сапега.

Вот, пожалуй, и все о славном роде Елизаветы Ксаверьевны (Воронцовой). В заключение несколько слов о том предке Н. Бердяева, которого он больше всех почитал – деде М.Н. Бердяеве. Будучи всего лишь в чине поручика, он в 1814 г. во время Кульмского сражения с Наполеоном, он должен был вступить в командование целой частью, так как французами были убиты все старшие офицеры, начиная с генерала. Молодой поручик кавалергардского полка перешел в "бурное наступление", чем поверг противника в панику: французы подумали, что противник получил подкрепление. Армия Наполеона дрогнула и проиграла Кульмское сражение. Дед нашего философа получил Крест Святого Георгия и прусский Железный Крест. После того, как дед был произведен в генералы, солдаты его полка поднесли ему медаль с надписью: "Боже храни тебя за твою к нам благодетель".

А когда М.Н. Бердяев стал атаманом Войска Донского, он схлестнулся с самим Николаем I. Дело было так: приезжает Николай и хочет уничтожить казацкие вольности. "Это была тенденция к унификации... Мой дед говорит, – вспоминает философ, – что он считает вредным для края уничтожение казацких вольностей, и просит уволить его в отставку. Все в ужасе и ждут кар со стороны Николая I, который нахмурился. Но потом настроение его меняется, он целует деда и отменяет свое распоряжение..."

Страшное это дело – "тенденция к унификации". Не правда ли?.. От кого бы и когда бы это не исходило. Может быть, потому Элиза Воронцова-Браницкая и полюбила Александра Пушкина, что был он не так "унифицирован", как ее муж-англоман... Вы не находите?