Номер 09 (702), 05.03.2004

— У нас в пургу в трех метрах не видно ничего. Вездеходы по городу ездят, подбирают упавших от ветра. Долго лежать не рекомендуется: через полчаса может быть уже поздно даже в нашей очень теплой одежде. Уйдешь в приятный сон и уже не проснешься.

Мы беседуем с Еленой Ткачук о ее жизни в Воркуте, и минус девять за окном с пронизывающим ветром уже не кажутся столь невыносимыми.

— Бывает минус сорок-сорок пять. С девяти утра до двух дня – северное сияние. Очень красиво.

— Но холодно.

— Зато я сейчас, после восемнадцати лет жизни на Крайнем Севере, вообще не болею никакими одесскими простудами и гриппами.

Каждое лето меня отправляли в лагерь к Черному морю (не в Одессу, правда). Мне очень нравилась обстановка в лагерях, дисциплина там, напоминающая армейскую.

— Ну и вкусы у вас, Лена. Родители военные?

— Нет, отец шахтер, всю жизнь под землей проработал. Родители по-прежнему в Воркуте живут.

— Иностранцы они теперь?

— Да, к сожалению.

— Как же вы в Одессе оказались, да еще в милиции?

(Работает сейчас лейтенант милиции Елена Ткачук оперуполномоченным криминальной милиции по делам несовершеннолетних Одесского городского управления внутренних дел.)

— Была я девочкой активной: в самодеятельности участвовала, в хоре пела, бегала. И вот решила поступать учиться "на актрису" на курсы Одесской киностудии.

Но когда приехала, одесские родственники все-таки отговорили.

Поступила я учиться в ПТУ-8 на контролера ОТК (отдела технического контроля). Практику проходила на заводе сопротивлений. Но все же почувствовала я, что это не мое, и стала работать по специальности. Ведь я в Воркуте окончила торговый техникум, куда перевелась после месяца учебы в медицинском училище.

— Не выдержали испытания трупами?

— Нет, до трупов еще не дошло. Не смогла внутривенные уколы делать, да и вид крови не радовал.

Стала работать в магазине в поселке Котовского, а потом, когда магазин хозяина сожгли, перешла на лоток, колбасу продавала.

Жила в Крыжановке, курень снимала (в нем по стенам, как в песне поется, "всюду иней"). А подруга жила через пост ГАИ. Так мы с ребятами из ГАИ и познакомились. Они рассказали, что проводится набор в женский спецвзвод ГАИ. А мне с детства техника нравилась, умела мотоцикл водить.

Прошли мы отбор и стали служить в спецвзводе. Командир взвода Елизавета Эдуардовна Горбатюк (она сама из первого набора женского спецвзвода) и ее заместитель Павел Николаевич Дикалов относились к нам, как к дочерям, но спрашивали с нас очень строго. Правила дорожного движения знать назубок, общение с людьми, техническая часть.

— Вас учили общению с людьми. Отличается одесская публика от воркутинской?

— Да, здесь люди более свободные, более...

— ...Более нахальные?

— Да, есть такая характерная черта. Много, конечно, встречалось нормальных людей, от короткого общения с которыми было хорошо на душе. Но, бывает, попадается с утра какой-нибудь гад – и на весь день настроение испортится, после того как матом обложит. Один даже некоторое время старался почаще мимо меня проезжать, "приветствовал" сквозь зубы: "Сука..."

— Забудьте его, дурака. Расскажите лучше по секрету: существовали задания по количеству оштрафованных? На месяц, например?

— На месяц не было. Но скажите, разве пять нарушивших водителей за дежурство и пять пешеходов – это много?

— Согласен, совсем не много, нарушают гораздо больше в пересчете на одного гаишника.

Какой эпизод службы в ГАИ вам наиболее запомнился?

— Несли мы с Таней Хмельницкой службу на улице Воровского, между Екатерининской и Ленина. Подходит к нам женщина и говорит, что у них здесь в парадной наркоманы по вечерам собираются, никакой жизни от них нет, помогите, мол. Я, естественно, прошла проверить.

— Дались вам те наркоманы. Разве ваш коллега-мужчина пошел бы проверять?

(Окончание следует.)

Беседовал Борис ШТЕЙНБЕРГ.

Фото Л. БЕНДЕРСКОГО.