Номер 17 (813), 05.05.2006

День Победы приближали, как могли...

— Вот видите, абсолютно не похож, – говорил мне тогда, в 1970-м, профессор Одесского инженерно-строительного института Александр Эдуардович Лопатто, – никак не похож мой отец на изображенного в фильме "Повесть о чекисте" профессора, помогающего группе подпольщиков Гефта взрывчаткой-самоделкой. Маленького, тщедушного, суетливого.

Мой отец был высоким, широкоплечим, из породы русских генералов-брусиловцев, потомственным дворянином.

О дворянстве в семье долгие годы умалчивали. Хотя о нем и о генеральском происхождении им не давали забывать "компетентные органы".

Эдуард Ксаверьевич еще в гражданскую не дал (припрятал с рабочими) интервентам отгрузить заводское оборудование за границу. И во время гражданской войны в Испании это именно он, профессор химии, был консультантом при загрузке различными боеприпасами отходящие на помощь республиканцам суда. Об этом, как и о дворянском происхождении, конечно, не распространялись.

Дворянское прошлое Лопатто, оказывается, учитывали в "компетентных органах", оставляя в оккупированной Одессе ученого-патриота.

А.Э. Лопатто был ученым-химиком (профессор, завкафедрой и декан). Химия наука сложная и точная. Новые методы и технологии ученого по производству медного купороса и бордосской жидкости принесли большущие выгоды виноградарству страны Советов. Можно было предвидеть, что знаниями профессора заинтересуются румынские оккупационные власти. Важно лишь под любым предлогом не помогать им в восстановлении суперфосфатного завода и вывозке его оборудования.

А потому еще до конца обороны Одессы профессору необходимо "срочно и тяжело заболеть". Для всех. Хотя консультации по производству взрывчатки из подручных веществ в осажденном городе он будет давать. Инкогнито. Ночами. Без чужих глаз.

Профессор запомнился одесским политехникам, где возглавлял кафедру, не только человеком рассудительным, решительным и бескомпромиссным, но и точным в оценках, а еще умеющим говорить не до конца (времена были такие), не разглашая чужих тайн, за что его особенно уважали студенты.

Ссылка на болезнь помогла Лопатто отвертеться от работы в городской управе, подбирающей специалистов для восстановления предприятий – суперфосфатного завода в первую очередь, ведь на нем можно было наладить производство взрывчатки. Отказался он и от преподавания в университете.

Вызывал на беседу Лопатто и губернатор Транснистрии профессор Алексяну. Он кичился своим профессорским званием, демонстрируя на людях поддержку ученым, хотя это не помешало ему устроить еврейские погромы в Бессарабии.

Его интересовала переправка Одесского суперфосфатного в Румынию. Отговорил его Лопатто тем, что придется резать оборудование по частям. Значит, получится металлолом. Лучше уж выпускать мелкие партии медного купороса, а там, закупив за границей запчасти, глядишь – и полностью восстановят завод...

А посланный в Одессу разведчик Гефт уже наладил связи с бригадой Рябошапки на судоремонтном, которая совершала диверсии по выведению из строя транспорта.

Гефт вышел на связь.

Обрадовался профессор: "Давно жду".

— Не спешите, задание не из легких, – предупредил Н.А. Гефт. – Взрывчатки нет. И самолетом ее не забросить в голую степь.

— Есть у меня возможность, – просиял профессор.

Оказалось, к нему недавно обратился оборотистый румынский коммерсант, которому удалось купить или прихватить бесхозную цистерну малясы. Так вот, он никак не может выгнать из неё самогон-цуйку.

Профессор сделал анализы. Оказалось, в цистерне не маляса, а технический глицерин. А это же исходное сырье для производства нитроглицерина, мощнейшей взрывчатки.

Профессор взял платой за анализы "толику" жидкости якобы для лабораторных опытов.

Заготовки под мину в виде куска угля делали в бригаде Рябошапки. Профессор возвращал ее наполненной взрывчаткой. А потом уже дело ловкости рук – незаметно подбросить её в угольный бункер судна.

Первой жертвой подпольщиков стал немецкий эсминец "РБ-204" – после капитального ремонта на ходовых испытаниях подорвался он у Тендровской косы.

Летом подорвались вышедшая из ремонта самоходная баржа "Шпрее", истребитель подводных лодок "КТ-39", транспорт "Вессель", перевозивший пополнение в отступающую часть в Крыму...

...Утром 9 апреля 1944-го улицы Одессы очистились от оккупантов, горожане начали выходить из катакомб, и из Холодной Балки в город возвратилась семья профессора Лопатто.

А уже через несколько дней ученый принялся за реконструкцию цеха по производству взрывчатки и пороха, так нужных фронту. Ведь до конца войны еще был целый год...

Суперфосфатный был первым задействованным в городе предприятием после освобождения Одессы.

Эдуард Ксаверьевич, как прежде, возглавил кафедру, деканат химфака.

Но пережитое и прогрессирующая слепота давали знать. Отмеченный наградами за работу в подполье, Эдуард Ксаверьевич ушел из жизни осенью 1951-го, когда далеко не все из его героической биографии еще можно было раскрывать по правилам тех времен.

Вскоре именем профессора Лопатто была названа улица около Чумки.

Но вот не так давно это название исчезло с карты города, поступившись "историческому" – переулок Высокий.

Такое решение было принято по рекомендации топонимической комиссии при городском голове, созданной в основном из чиновников невысокого интеллекта.

— Оскорбительно это для патриотической Одессы, совести граждан вольного города так нагло отказать в памяти его верному гражданину, – не перестает возмущаться бывший председатель Киевского райисполкома, теперь – президент благотворительного фонда им. А. Стурдзе В.П. Романюк, фонда теперь находящегося не на улице Лопатто, а в Высоком переулке, – необходимо немедленно исправить несправедливость.

И коллектив Одесского политехнического университета такого же мнения. И общественность ученых города-героя, и граждане Одессы.

Григорий ЯРМУЛЬСКИЙ.

Коллаж А. КОСТРОМЕНКО.