Номер 10 (906), 21.03.2008

Ветеран милиции Украины... Кто он? В представлении нашего современника это - согражданин, в юности-молодости ставший в ряды защитников закона и прошедший в них большой, нелегкий и яркий путь. За что и окружен заботой и вниманием общества. Или, по крайней мере, должен находиться в таковом окружении.

1.

Так-то оно так. В общем. Но это - алгебра вопроса. Первая же попытка конкретизации, перевода с алгебраического на арифметический язык, ставит нас в непростое положение. Ведь даже формально, по числам-датам, наши ветераны - люди очень и очень разные, представители весьма отдаленных друг от друга поколений. Зайдите в Совет ветеранов УМВД Украины в Одесской области. Или - городского управления. Или - любого РОВД города и области. Полистайте анкеты.

В ветеранском строю сегодня - и те, кто служил в милиции еще до войны и стал в ее строй во время Великой Отечественной. Или - воевал, а после Победы надел милицейский мундир. И те, кому вышел возраст для этой службы только в середине и конце "сороковых-роковых". В так называемые мирные годы. Сороковники... И пятидесятники. И милиционеры эпохи хрущевских выкрутасов, знаменитые шестидесятники. А разве не ветераны - милиционеры призыва 1970 годов? И даже 1980-х - сегодня - тоже ветераны. А с учетом зигзагов нашего демократического времени, выводящего за пенсионные скобки еще молодых, полных сил, но уже опытных сотрудников (к вящему удовольствию преступного мира), тема ветеранства и вовсе поворачивается иной стороной...

2.

И однако - хоть и разные поколения ветеранов перечислены выше, Господи, какой древностью им всем покажется информация, ради которой и затеял я этот материал! В какие глубины милицейской истории и истории Отечества в целом заставит углубиться! И как воспримет ее молодой читатель, пришедший в мир уже сейчас, в эпоху беспорядочной смены плюсов и минусов, праведного и грешного! Я ведь - подумать только - о ветеране милиции дореволюционного года рождения!

Царизм. Империалистическая война. Революция. Временное правительство. Еще одна революция. Гражданская война. Интервенция. НЭП. И рождение рабоче-крестьянской милиции Украины. Самому, признаться, иногда не верится в личное знакомство с такими ветеранами. И все же - было. И было, вроде бы, недавно. Рискну, предложу вниманию читателя начала XXI века от Рождества Христова вглядеться в своих одногодков начала века XX. В его горниле родился, среди прочего, и документ, о публикацию которого я буквально споткнулся, листая подаренную генерал-лейтенантом милиции Г. В. Епуром книгу "Милиция Одесщины". Именно - страница № 63. Воспроизвожу этот документ целиком, сохраняя его орфографические и стилистические особенности.

ОБЯЗАТЕЛЬСТВО

"1923 года, октября, 30 дня, я, нижеподписавшийся, гражданин Иван Сергеевич Карапетянц, уроженец губернии Крым, г. Ялта, 23 лет, имея право, согласно Положения о Рабочее- Крестьянской милиции Украины, утвержденного Совнаркомом УССР 14 сентября 1920 года, на вступление в ряды милиции, обязуюсь:

Прослужить в милиции не менее одного года, то есть до ноября 1924-го.

Неуклонно следить за исполнением гражданами декретов, постановлений, распоряжений Рабоче-крестьянского правительства.

Беспрекословно исполнять все приказы и распоряжения начальников, как представителей Советской власти.

Строго соблюдать дисциплину и порядок.

Быть честным, трезвым, дисциплинированным, исполнительным и вежливым со всеми.

За нарушение с моей стороны хотя бы одного из перечисленных выше пунктов, декретов и законов Рабоче- крестьянского правительства, я подлежу законной ответственности.

Положение о Рабоче-крестьянской милиции, утвержденное Совнаркомом УССР 14 сентября 1920 года, мне прочитано и разъяснено.

Подпись обязующегося: И. С. Карапетянц".

А я ведь (читайте вступление) предупреждал! Каким древним, замшелым, по-детски наивным покажется сей документ тем, кто ветеранствует в нашей милиции с сороковых и восьмидесятых. И тем, кто в эти дни принимает на себя подобные обязательства. Между тем бумаженция эта - не более своеобразна, чем эпоха годов ее рождения. Подумать только: двадцать третий, двадцать четвертый! Год смерти Ленина, развязавший открытое противостояние Сталина и Троцкого, по принципу домино прокатившееся по судьбам наших предков. Третий, четвертый годы НЭПа, в ходе которых вернувшиеся с гражданской герои - обожженные, простреленные, в рыжих шинелях - изумленно посматривали на хрустальные витрины одесских магазинов - ювелирных, гастрономических, галантерейных, на скоробогачей (читай - новых русских), которые - в бобровых шубах, с девками катили в коммерческие рестораны, швыряли червонцы и искренне хвалили за это советскую власть. Их-то и призывались защищать поступавшие в милицию - от уволенных РККА ветеранов гражданской, голодных и безработных и потому готовых на погром.

3.

Немного о личном...

В конце 1970-х по рекомендации обкома комсомола я работал над пьесой в честь 60-летия ВЛКСМ - для нашего ТЮЗа. Называлась она "И Молдаванка, и Пересыпь...", а вышла на сцену, само собой, под названием "В огне и тревоге...". И поведала миру о молодежном подполье периода оккупации Одессы Деникиным, о казни начальника деникинской контрразведки генерала Кононовича и о "процессе семнадцати", погубившем - буквально накануне прихода в город Котовского - прекрасных молодых людей. Процесс, кстати, проходил в начале зимы 1920- го, в доме, где по сей день дислоцировано городское управление милиции. Там же, чудом, при всех переменах, сохранилась мемориальная доска памяти казненных.

И с молодежным движением здесь, на Юго-Западе, и с двумя подпольями гражданской, и с этим конкретным процессом тогда пересеклись судьбы моих личных предков - к услугам автора пьесы, кроме всего прочего, оказался семейный архив. Помогла и работа в областной молодежной газете, на запросы которой охотно откликнулись ветераны тех событий. Так мой архив пополнился письмами удивительных людей об удивительном времени. Одесские мальчишки и девчонки, рожденные в последние годы XIX века и в первые XX, оказались в эпицентре революционного водоворота, и ушли в него с головой.

4.

Авторы тех писем, по-своему счастливые люди, чудом уцелели на баррикадах и в подполье, на фронтах гражданской. Высоко взлетели над буднями - возглавляли районные, городские, областные комсомольские и парторганизации, ЦК комсомола и наркоматы. Один из них даже стал в конце концов начальником знаменитого "Шоколадного домика" - главразведуправления генштаба РККА. Зорге, Маневич, Красная Капелла - его агентура на западе и востоке. Само собой, среди выполняемых ими поручений было и формирование в центре и на местах РКМУ, Рабоче-крестьянской милиции Украины.

Увы, практически все они, кроме одного (стал первым секретарем ЦК Комсомола Украины, секретарем ВЛКСМ), в конце тридцатых оказались в тюрьмах и холодных краях. Десять - там, и до десяти - там, как тогда говорилось. Но пережили и это и в ранге ветеранов доживали свое на покое.

Тогда-то их и застали мои запросы. Фамилия сработала моментально: они хорошо помнили деда и старших братьев отца - по подполью, фронтам и отсидке. Так что в материалах у меня дефицита не было. Хотя потрясений несколькими личными открытиями избежать не удалось: многое они за жизнь успели передумать и сообразить. Если интересно - как-нибудь процитирую и переписку свою с Далиным, Максимовым, Учителем (Крамовым), Юговым, Южным-Горенюком, Васютиным, Барг и другими - имена, многое говорящее всякому, кто хоть как-то знаком с историей Одесской партийной и комсомольской организации, ЧК-НКВД-ОГПУ в наших краях.

Имя упомянутого мною ветерана не может быть отнесено к числу этих выдающихся наших земляков (которыми, признаться, не очень-то интересовалась советская Одесса, а нынешняя, "либерально-демократическая", и подавно не интересуется). Да и я получил от него тогда только одно, предсмертное письмо. И, если честно, не придал тогда этому особого значения. И вот - вышла новая капитальная книга о милиции Одесщины. А в ней - древний документ с его подписью. Тут же извлеклось из нафталина его послание, которое я цитирую почти полностью, с теми же языковыми особенностями.

5.

"Уважаемый Ким Каневский!

19 сентября 1978 получил Ваше письмо, в котором вы поставили передо мною ряд вопросов о близких Вам людях. Отвечаю: Михаил Каневский был лучшим другом моей юности и молодости. Он был старше меня, кажется, 1898 или 1899 года рождения. И потому имел на меня большое влияние. Сын пересыпского рабочего, машиниста, он с тринадцати лет пошел работать на сахарный завод Бродского на Московской, где жила вся их большая семья. Я же сначала служил в магазине Махгхасова на Екатерининской, 17, угол Дерибасовской, рядом с магазином бр. Альшванг.

Под влиянием Михаила я бросил эту лавочку и поступил на завод Белино-Фендрих, учеником в литейный цех, влился в рабочий класс. Весной семнадцатого, особенно - летом мы вместе участвовали в создании ССРМ - Союза социалистической рабочей молодежи, который потом ошибочно назвали предшественником комсомола. Мы больше симпатизировали левым эсерам, они нам казались больше революционерами. Когда создавалась Красная рабочая гвардия - для поддержания порядка в городе (ведь старую полицию мы же и разогнали), при молодежном союзе нам поручили сформировать боевую дружину. Преступность воспользовалась отсутствием на улицах полиции, и нам приходилось почти каждую ночь дежурить, схватываться с ними, перестреливаться с налетчиками. Нас тогда называли "Рабочая милиция Одессы", у каждого была красная повязка на рукаве. Потом нас бросили в бой у вокзала во время Январского восстания. Многие молодые дружинники погибли, и мы их похоронили у Куликового поля. А в марте восемнадцатого, с приходом на Украину немцев, нас эвакуировали, и наши дороги с Мишей разошлись. Я, как рядовой, был направлен в запасной полк и на фронт. А Михаил, как руководящий товарищ, получил назначение в РВС и выехал с Крайним на Севкавказ. Осенью восемнадцатого мы все прочли в "Известиях", что изменник Сорокин расстрелял весь реввоенсовет II армии. Но я надеялся, что Миша жив, он был всегда везучий. Но после войны мы все узнали, что он погиб и похоронен, как весь РВС, в Пятигорске. Меня же опять направили в милицию, с которой тоже связана часть жизни. Хоть и сложилась она в дальнейшем непросто. Всякое было...

Но мы тогда не думали, что через полвека кому-то потребуются подробности о нас, участниках революции, молодежного движения.

С приветом от ветерана,
Ив. Серг. Карапетянц.
Сормово, 20.09.78".

6.

Но... Имеют ли право нестройные эти строки покидать узкие рамки семейного архива? Как говорил Огурцов из "Карнавальной ночи": "Дает это что-нибудь? Нет? А надо, чтобы давало...".

Но совершенно ясно одно: не с неба свалились на тех, самых первых наших ветеранов, те события, беды и радости, не сдуру-сослепу становились они в ряды защитников. И уж конечно же - не жалели ни себя, ни других не для такого будущего, которым является наше с вами настоящее. И не в том ли смысл таких пересечений на путях человеческих судеб, чтобы спросить уже себя самих: а мы, их далекие потомки, получившие в наследство лишь семейные архивы? Случайные ли мы люди на Земле? Случайные ли мы граждане во Отечестве? И какие наши обязательства, какие наши письма с трепетом достанут из нафталина потомки? Чем помянут? Что опубликуют?

Ким КАНЕВСКИЙ.

P.S. Эта публикация приглашает читателей хорошенько порыться в своих домашних архивах, полистать семейные фотоальбомы. Не найдется ли там чего-нибудь подходящего для будущих материалов?

На фото: то самое "Обязательство",
о котором речь идет в статье.