Номер 43 (788), 04.11.2005

ДЕСЯТЬ ОДЕССКИХ ИСТОРИЙ

(Окончание. Начало в № 42.)

Абраму Моисеевичу удалось уговорить Фиру на коротенькую прогулку по Приморскому бульвару, а потом по близлежащим улицам и переулкам, включая шумную Дерибасовскую. Один современный писатель-классик говорил мне, автору, что все в литературе должно быть, как в жизни. А вот у Капельмана и Фиры первое свидание напоминало писательскую фантазию, состоящую из сплава фантастики и романтики. Девушка ждала, что с ними случаться всевозможные чудеса, но Абрам Моисеевич утверждал, что все чудеса запер в сейф, но утром он его откроет, и тогда они станут участниками необыкновенных событий. Может быть, другим одесситам они не покажутся волшебными, но старый бухгалтер и молодая нотариус будут хлопать в ладоши, желая, чтобы странные события с ними продолжались.

Не ведаю, что произошло, но после первой прогулки Фира не отказывала в свиданиях Капельману, а он начал стремительно молодеть, что сразу же отметили почти все женщины, работающие в его фирмах. Они перешептывались между собой возбужденными голосами. Некоторые из них утверждали, что Абрам Моисеевич помолодел благодаря тибетскому массажу, но другие с ними спорили, по их мнению, у Капельмана появилась женщина. Нет, пожалуй, молодая женщина. Элегантная, как столичная актриса. Умная, как Агата Кристи. Неотразимая, как чемпионка мира по художественной гимнастике.

У Абрама Моисеевича, понятное дело, во всех трех фирмах имелись сотрудники, собирающие и анализирующие слухи, касающиеся его лично. Такие люди имели непримечательную внешность, работа у них была самая прозаическая – подслушивание. Они не имели право никого провоцировать на откровенные разговоры. А их отчеты показывались лишь Капельману и никому больше. И вот во всех таких отчетах замелькала Фира, но Абрам Моисеевич не удивился, ведь у него работали только проверенные сотрудники, а на данном участке – бывшие полковники-милиционеры и прокуроры, вышедшие на пенсию. Фире отчеты о ней Капельман долгое время не показывал, но аналитики отдела Личной Жизни Шефа все больше и больше стали намекать на предстоящую свадьбу, но для этого, как они считали, Абрам Моисеевич должен совершить неожиданный поступок, чтобы девушка забыла о его солидном возрасте. Аналитики трех фирм устроили по поводу предполагаемого бракосочетания объектов А.М. и Ф. научные семинар и конференцию, пригласив психологов, известных специалистов по семейным узам, толкователей снов и астрологов. Семинар и конференция проводились на высоком организационном и профессиональном уровне. Резолюции зачитал актер драмтеатра Дмитрий Сивушкин, действительный член одесской богемы, а затем они были приняты простым большинством голосов. Участников семинара и конференции потом пригласили в Дом ученых на концерт художественной самодеятельности, а потом в роскошный ресторан, а тем, кто делал доклады, заплатили еще из фонда имени Капельмана по двести баксов – за их научное рвение и проявленную во всем блеске принципиальность. Некий ученый Шурпан начал скулить, что дают мало, но ему оплатили дорогу домой на такси, и он заткнулся.

Абрам Моисеевич внимательно ознакомился с резолюциями семинара и конференции. Сделал соответствующие выводы, продиктовал тезисы секретарше Берте Соломоновне и взял с нее слово держать все в тайне. Его роман с Фирой продолжался. Другой бы на месте Капельмана хвастался своим богатством, но он на такое не был способен и долгое время изображал из себя скромного бухгалтера по чудесам, не позволяя себе покупать нравившейся ему девушке дорогие подарки. Все происходило, словно в сказке, когда всесильный царь переодевался в лохмотья нищего. Абрам Моисеевич делал вид, что живет на пенсию, но в ресторанах и с таксистами всегда расплачивался сам, громко бурча о том, что жить трудно, и хорошо еще, что у него есть сберкнижка. Фира удивлялась, что он приглашает ее в самые дорогие рестораны, где всегда долго подсчитывает: ошибся официант или нет? Она не знала, что перед каждым посещением ресторана официанту даются щедрые чаевые, да и начальство не забывается. Поэтому Капельман без труда находил ошибку в счетах за шампанское, рагу и куропатках в домашнем соусе, но официанты не строили недовольные физиономии, а громко восхищались его математическими способностями.

Никто и ничего подобного на семинаре и конференции не придумал, но Абрам Моисеевич принципиально делал противоположное тем выводам, к которым пришли астрологи, толкователи снов, специалисты по семейным узам и психологи. Они советовали, к примеру, поразить девушку Фиру домом-дворцом, недавно возведенном Абрамом Моисеевичем над морем, но он иногда приглашал девушку в хмурую двухкомнатную квартирку, где они жили счастливо с Софочкой. Обстановка там была самая непритязательная, но их никто не беспокоил телефонными звонками – телефона там не было. Фирочка шаловливо говорила: "Почему вы, Абрам Моисеевич, не сделаете так, чтобы прямо сейчас на тумбочке появился телефонный автомат". – "Я не волшебник, – скромно говорил Капельман, – а всего лишь бухгалтер по чудесам. Мое дело их подсчитывать и сдавать ежемесячно отчеты в статистическое управление, за это я получаю зарплату. У меня вполне заурядная должность. Но зато пенсия у меня полковничья. К тому же обещали опять индексацию". Тут Абрам Моисеевич, пугаясь, что в глазах Фирочки он выглядит заурядным брюзгой, начинал ей нашептывать строфы Хаима-Нахмана Бялика, переведенные Владимиром Жаботинским:

Был я чист, не касалася буря души безмятежной –
Ты пришла и влила в мое сердце отраву тревоги,
И тебе, не жалея, я кинул под ноги
Мир души, свежесть сердца, все ландыши юности нежной...

А потом, не переводя дыхания, Капельман произносил цитату из романа Жаботинского "Пятеро", поклонником которого он был. О ком. Конечно же, о Марине: "Она не умела заразительно смеяться, у нее это выходило хрипло; по-моему, и говорила она не так много – да и где перекричать такую толпу! – но от одного ее присутствия всем становилось уютно и весело, и каждое слово каждого казалось удивительно остроумным..."

Фира не смеялась, а мило и грустно улыбалась, отвечая на немой призыв Абрама Моисеевича. Ей было грустно от множества людских печалей, от нелепых житейских историй, рассказанных посетителями нотариальной конторы. Многие люди обезумели: родственники ругались из-за доставшихся им по наследству квартир и легковых автомобилей, дочери выгоняли из своей жизни матерей и так далее. С Капельманом ее тоска пропадала. Он, как ей казалось, дурачился, словно ребенок, да и она на мгновение становилась маленькой девочкой, верящей в сказочные истории. Неужели следует таким историям верить? Может быть, они – смесь Овидия, Андерсена и Шолом-Алейхема? Но почему так запросто, когда она рядом с Абрамом Моисеевичем, пропадает тоска? И все сложней ей по ночам оставаться одной в крошечной однокомнатной квартирке на Черемушках. Почему он, негодяй, так редко звонит и совсем мало говорит – несколько обычных фраз и пожелание спокойной ночи? Почему бухгалтер по волшебству умеет отвечать только на заданные вопросы? Порой Фира не выдерживала и злилась, что у нее нет ни одного телефонного номера Капельмана. Будто контора, занимающаяся волшебством, была строго законспирирована. Да-да, представьте себе, ни адреса, ни телефона. Только сухая информация, сорвавшаяся однажды с губ Абрама Моисеевича: "Представь себе, Фира, я тружусь в самом сердце Молдаванки?" Но какую улицу считать сердцем Молдаванки? Сердце Парижа, скорее всего, Нотр-Дам, сердце Одессы – Дерибасовская, а вот что такое сердце Молдаванки. Фира спрашивала, но Капельман отшучивался смешными фразами: "Надо ли видеть дальше своего носа, если он у тебя особенный – еврейский", "Не раскачивай мое воображение", "Не суетись чаще обычного..." Скоро, думала часто Фира, должно случиться нечто необычное. Я или покину Абрама Моисеевича, или сделаю ему предложение стать моим мужем, ведь глупости всегда следует делать по наитию. Потом она спрашивала саму себя: "Почему я такая наивная?" И пожимала плечами вместо ответа. Но предложение сделала не она, а Капельман. "Фира, – в голосе его звучали нотки сомнения, – сделай меня счастливым, потому что я устал от чудес, только в одно чудо верю". – "В какое чудо вы верите? – спросила Фира. – Можно мне узнать?" – "Можно, – глухо произнес Абрам Моисеевич. – Я предлагаю тебе стать моей женой". – "Принимаю предложение, – сказала девушка. – Благодарю за предложение. Я буду хорошей женой. Только не бросайте свои чудеса. Договорились?"

Ровно через год Фира узнала, что на самом деле Абрам Моисеевич один из самых богатых людей в Одессе. Я только не знаю: обрадовалась она или огорчилась? Но с того момента она начала приставать к мужу, чтобы он сшил себе новый пиджак. Она часто повторяла: "Обрадуй меня своим новым пиджаком". А для себя ничего не просила. И до сих пор не просит. Капельман любит Фире делать подарки. И свой пиджак он ей в качестве подарка преподнесет. Совсем скоро. Докажет, что и у него есть вкус к одежде. Надо же молодую жену каждый раз чем-то новым удивлять, что он и делает.

Игорь ПОТОЦКИЙ.

Рис. А. КОСТРОМЕНКО.