Номер 40 (630), 27.09.2002

Ничего подобного в стенах Одесского отделения Национального Союза журналистов Украины еще не было, хотя здесь прошли уже сотни пресс-конференций.

Заявленная как пресс-конференция руководителей областной ромской (то бишь цыганской) общины встреча превратилась в сгусток человеческой боли, когда через несколько минут вошли десятка три людей, оставшихся без крова после известных событий в селе Петровка Ивановского района. Это примерно половина тех, кто пострадал. Крыши над головой, вещей, хозяйственной утвари, а многих – и паспортов государства, именующего себя демократическим, лишила толпа погромщиков, дорвавшихся до чужого добра. Резню предотвратить удалось, и это самое главное. В остальном органы правопорядка показали свое бессилие.

А как, впрочем, не быть погромам в стране, народные депутаты которой – считающие себя элитой общества – являются провокаторами и организаторами массовых беспорядков в столице, с наслаждением бьют стекла в здании президентской администрации, слюной истекая от сознания своей депутатской неприкосновенности, по-мазохистски желая, чтобы какой-нибудь милиционер тронул волос на их мудрой голове, а еще лучше – ненароком заехал локтем по зубам. В последнем случае оргазм произойдет мгновенно.

Но вернемся к встрече с руководителями цыганской общины и пострадавшими. Перед журналистами выступили председатель Одесского областного конгресса Сергей Николаевич Ермошкин (университетский преподаватель украинского языка), его заместитель и староста одного из таборов (тот, кого вы привыкли называть "барон") Илья Георгиевич Минеско и другой заместитель Илья Дмитриевич Кондур и не только они, но и сами изгнанные жители Петровки.

В первую очередь они выразили соболезнование близким убитого 17-летнего парня. Но конфликт как межэтнический они не рассматривают. Виновные в убийстве должны быть безусловно наказаны по закону, но не может быть двойного наказания, не могут страдать из-за этого все петровские цыгане. Они свой гражданский долг определенным образом выполнили, передав властям подозреваемых в убийстве. Теперь они ждут того же от местной власти и жителей Петровки. Они убеждены, что государство не должно нести материальную ответственность за их порушенные дома. (Позиция достаточно спорная: рассчитывать, что будут найдены активные участники погрома, а даже если и будут, то их заставят заплатить, не приходится. Правильнее было бы, если хлопоты по восстановлению полутора десятков цыганских домов взяло на себя государство, которое в дальнейшем, если пожелает, годами будет взыскивать деньги с преступников. – Б.Ш.). Более того, они даже не настаивают на уголовном наказании виновных, что можно расценивать как знак очень доброй воли. Полагаю, правда, что в этом случае Закон должен сказать свое жесткое слово независимо от мнения потерпевших.

Вот еще некоторые детали случившегося в изложении руководства цыганской общины и потерпевших.

Пьяные разбирательства у бара "Реванш" начались из-за того, что цыганскую замужнюю женщину пригласили танцевать, а она не пошла, т.к. находившийся рядом муж ей запретил. Цыган было шестеро против сорока.

* * *

8 сентября,то есть в день убийства, IV чрезвычайная сессия Петровского сельского совета приняла решение о выселении цыган из села.

9 сентября хоронили убитого парня. После похорон состоялась V чрезвычайная сессия Петровского сельсовета. Депутаты, которым указали на слишком уж вопиющую незаконность их предыдущего решения, отменили его и приняли другое: о выселении из села всех социально опасных элементов.

Как определить социально опасный элемент – по смуглости кожи либо по наличию десяти "курей" в сарае?. Депутатам и прочим тамошним жителям, очевидно помог бы богатый опыт прошлых поколений, с успехом выселявших "опасный социальный элемент".

* * *

Перед погромом, вероятно, чтобы избежать жертв и травмирова нных, власти отключили в цыганских домах электричество и газ.

Во имя этого некоторые сотрудники милиции предупреждали цыган поскорее забрать документы и деньги и исчезнуть из села.

* * *

Многочисленны случаи, когда соседи и знакомые не цыгане прятали у себя дома цыган.

Милиции, в том числе различного спецназа, было человек триста. Погромщиков, по слухам, чуть ли не в десять раз больше. Милиционеры сопровождали крушивших и поджигавших дома, в необходимых случаях говорили: "Хватит". Повторимся, главное для милиции было избежать человеческих жертв.

* * *

В добровольную народную дружину записались около ста тридцати человек. "Если нас выгнали, то от кого они будут себя охранять – от самих себя? – вопрошают цыгане.

Цыганам обещают после сорока дней со дня смерти парня устроить террор. "Разобраться" обещают даже с цыганскими могилами.

* * *

Около тридцати цыганских детей перестали ходить а школу.

* * *

До сих пор никто официально не признан потерпевшим. Более того, люди не могут из-за боязни быть избитыми или даже убитыми, приехать в сельсовет, чтобы получить справку об отсутствии паспорта. Власти фактически самоустранились от острейшей проблемы, хотя и создана какая-то комиссия всего лишь районного уровня. С олимпийским спокойствием взирают за событиями вокруг Петровки.

* * *

Некоторые цыганские женщины уже говорят: "Мы туда не можем вернуться, боимся за детей. Пусть нам дадут место, где поселиться".

Но если цыган не вернут в Петровку, будет создан слишком опасный прецедент. Желающие безнаказанно побесчинствовать поймут, что теперь они уже навсегда под надежной защитой государства.

Борис ШТЕЙНБЕРГ.