Номер 25 (615), 14.06.2002

АРХИВ

Кто не слышал о троянском коне – этом символе изощренного коварства и беспримерной хитрости?

...Шел десятый год осады легендарной Трои. Уставшие греки готовы были отказаться от дальнейшей борьбы и снять осаду. Но тут Одиссей, умнейший из эллинов, предложил пойти на хитрость: сделать полого деревянного коня, как бы в дар неприступной Трое, и посадить в его брюхо самых храбрых воинов. Ночью они выберутся наружу и откроют ворота города.

Задумано – сделано. Оставили греки у ворот Трои гигантского деревянного коня с храбрецами в чреве, а сами отплыли в открытое море, якобы сняв осаду и отправившись по домам. Троянцы возрадовались и решили в память о победе поставить коня в центре города. Долго отговаривали их от задуманного жрец Лаокоон и пророчица Кассандра, но не послушались троянцы: боги, как стало известно, временно лишили их разума. Торжественно вкатили они коня в город и заперли ворота... А ночью греки вышли наружу, перебили охрану и впустили соплеменников, к тому времени благополучно вернувшихся к стенам Трои. И город пал...

Такова история в том виде, в каком ее сейчас принято рассказывать. Но вот что любопытно: Гомер в "Одиссее" пересказывает ее как бы скороговоркой, буквально в нескольких строках, словно в его время сказание о троянском коне было настолько общеизвестно, что в подробном изложении не нуждалось. И действительно, жившие после Гомера античные писатели знали о деревянном коне явно больше того, что о нем говорилось в "Одиссее". Исходя из этого, уже давно высказана гипотеза, что задолго до Гомера существовало самостоятельное произведение "Песнь о деревянном коне", на которое опирались все античные авторы. К сожалению, "Песнь" не дошла до нас даже в отрывках, так что о ее содержании можно только гадать.

Однако проблема первоисточника – не самая большая загадка в истории троянского коня. Гораздо таинственнее другое: откуда и зачем вообще взялся этот конь под Троей? Мы не столь наивны, чтобы, подобно древним, уверовать, будто боги могли довести население целого города до такой степени безумия, что жители, даже не поинтересовавшись содержимым гигантской фигуры, втащили ее зачем-то в Трою. Здесь явно что-то не так.

Кстати, нельзя утверждать, что сама во себе уловка Одиссея была в те времена новинкой. В древнеегипетском рассказе "Взятие Яффы" описан сходный прием: воины спрятались в корзины, якобы наполненные дарами, и благодаря этой хитрости проникли в город и захватили его. Так что Одиссей ничего принципиально нового не выдумал. Смущает другое: зачем укрытию воинов надо было придавать форму коня? Могло ли в нем поместиться столько людей, даже если отбросить наиболее фантастические из приводимых в источниках цифры (ЗООО человек) и взять минимальную (50)?

Прежде чем выдвинуть иную версию описываемого эпизода, отметим, что троянский конь не мог быть уникальнмм единичным изделием. Действительно, древнегреческий историк и этнограф Павсаний упоминает в своем замечательном труде "Описание Эллады", что жители Аргоса, посчитав, что одержали победу над Спартой, послали в священный центр Греции – Дельфы – изображение "наподобие (знаменитого) деревянного коня". А в другом месте пишет, что видел в афинском Акрополе... медную копию деревянного коня, из утробы которого выглядывали сыновья Тесея.

То, что выглядывали оттуда именно дети легендарного царя Афин, говорит о многом, ибо подобного рода изваяния с пустотами внутри использовались в древности в качестве саркофагов для праха особ, почитаемых священными в силу тех или иных причин. Вот, например, какую интересную историю рассказал Платон. Жил некогда юноша по имени Гиг, "он был пастухом и батрачил у тамошнего правителя Лидии; как-то раз, при проливном дожде и землетрясении, земля где-то расселась и образовалась трещина в тех местах, где Гиг пас свое стадо. Заметив это, он из любопытства спустился в расселину и увидел там, как рассказывают, разные диковины, между прочим медного коня, полого и снабженного дверцами. Заглянув внутрь, он увидел мертвеца, с виду больше человеческого роста". С очень схожей ситуацией столкнулся Геродот в Египте: он писал, что дочь фараона Микерина была погребена в деревянной пустотелой статуе коровы, и раз в год эту статую выносили из дворца.

А другой историк, Диодор Сицилийский, сообщал, что в египетском городе Бусирисе стояла деревянная корова, внутри которой покоился прах бога Осириса. Можно предположить в этой связи, что легендарный кентавр и иппокентавры (конные кентавры) представляли собой не химерический гибрид лошадей и людей, как принято считать, а самых обыкновенных людей, относящихся к племенам, которые хоронили своих вождей в гробах, выполненных в виде быка или коня (по-гречески слово "кентавр" буквально значит "пустой бык").

Тут сам собой возникает вопрос: а не был ли знаменитый троянский конь всего лишь подобным саркофагом? Более чем вероятно, что да. Можно даже с известной долей определенности предположить, чей прах хранился в его чреве.

Обратим внимание: греческий мифограф Аполлодор, излагая историю Троянской войны, писал, что непременным условием взятия Трои была доставка под стены города костей Пелопса и что это было действительно сделано. Здесь необходимо небольшое отступление – несколько слов о самом Пелопсе.

Это имя носил царь южной оконечности Балкан – полуострова, ныне так и называемого Пелопоннесом. Пелопс считался основателем того рода, к которому принадлежали впоследствии главные вожди греков и инициаторы похода на Трою: царь Микен Агамемнон и царь Спарты Менелай. Престол он получил благодаря... коням – по преданию, выиграл у своего предшественника гонку на колесницах. А родом был из тех же мест, что и тот самый пастух Гиг.

Таким образом, происхождение Агамемнона и Менелая от Пелопса, с одной стороны, а также пристрастие самого Пелопса к лошадям и его более чем вероятное знакомство с традицией захоронений в соответствующих гробах, с другой, наводят на простую мысль: именно его прах и хранился в чреве знаменитого деревянного изваяния! Скажем больше: вовсе не на десятый год появился конь под стенами города, а был в лагере греков с первых дней осады. Возить с собой (в качестве боевого амулета) прах предков было в обычаях того времени. Например, спартанцы, соотечественники царя Менелая, всегда брали в военный поход кости легендарного героя Ореста.

Последний луч света на рассматриваемую проблему проливает, как ни пародоксально, одно "темное место" из элегий римского поэта Проперция. Суда греков, писал он, вернулись на родину лишь...

После того как прошел Паллады
конь деревянный
С греческой вражьей сохою
высью Нептуновых (троянских) стен.

Так за конем, оказывается, еще и волочилась соха!

Это обстоятельство в корне меняет дело, о каком-то хитром "подарке" уже не приходится говорить. Безусловно, имеется в виду опахивание стен Трои, причем опахивание специальное, обрядовое. И наконец появляется возможность восстановить то, что скрывается под оболочкой красивой легенды.

Раскопки знаменитого археолога Шлимана показали, что Троя была настолько мала, что ни о какой десятилетней осаде речи быть не могло. Она продолжалась самое большее несколько недель. Не исключено, что решающий штурм удался благодаря какой-то хитрости, но отнюдь не деревянный конь был ее "изюминкой". Он с первого до последнего дня хранился в стане греков и ждал своего часа – падения Трои. После чего к нему привязали соху и провели вокруг города глубокую борозду.

В чем смысл этого странного на первый взгляд обряда? Взятие Трои еще не сделало Агамемнона и Менелая полновластными ее хозяевами. Нужно было легитимизировать власть. И цари с помощью саркофага предка как бы "подвели черту" и закрепили за собой и вообще за потомками Пелопса право на обладание завоеванной территорией. Без этого власть их была бы незаконной, непрочной. Познее об обряде забыли, и образ коня-саркофага совместился в античной литературе с бродячим сюжетом об использовании художественно выполненной тары как причудливого укрытия, дара от осаждавших осаждаемым. Так родился миф о Троянском коне...

Феликс КАМЕНЕЦКИЙ.