Номер 10 (600), 01.03.2002

(террор против одесских вузовских преподавателей в 1937- 1938)

В самом конце декабря 1937 года, когда безумные репрессии наркома Ежова залили кровью необъятные просторы СССР, одесские чекисты решили очередной раз "прополоть" поредевшие преподавательские кадры Одессы. Начиная с 1929 года, одесских преподавателей и научных работников уже "чистили" десятки раз солдаты Ягоды и Ежова в свзи с громкими политическими делами "СВУ", "УНЦ", "УВО" и т.д., но план по поимке "контрреволюционеров", который был спущен в 1937 году из Москвы, был, видимо, одесским управлением НКВД еще не перевыполнен...

К тому же в Одессе оставались еще отдельные потенциальные жертвы – бывшие члены огромной эсеровской партии, в которой с 1903 по 1918 умудрились побывать более семисот тысяч человек! Эта партия до революции грешила политическим терроризмом, и поэтому даже отошедшие от нее еще в 1919-1922 годах люди казались потенциальными террористами, угрозой лидерам ВКП(б).

Репрессии были направлены в первую очередь против украинской интеллигенции. Ведь Сталин в 1934 году заявил, что украинская интеллигенция не заслуживает доверия, а классовая борьба в СССР будет усиливаться с каждым годом, по мере приближения СССР к коммунизму. За годы сталинских репрессий около 500 тысяч украинских интеллигентов (2/3) в той или иной форме были репрессированы. В Одессе в 1930-1931 годах уже арестовывались около 30 преподавателей университета, медина и сельскохозяйственного института. В середине 1937 года произошли массовые аресты в строительном и мукомольном институтах.

Одесское управление НКВД пыталось в конце 1937 года сфальсифицировать очередное дело и разоблачить крупный заговор в высшей школе Одессы, фабрикуя дело по блоку украинского националистического подполья с эсеровским подпольем и сионистами в виде "Военно-националистической организации Одессы" – ВНО. Интересно, что в военной организации не было ни одного военного, даже бывшего, и при тщательных обысках не было найдено никакого оружия.

Чекисты утверждали, что украинские националисты выступают за террористическую борьбу против руководства ВКП(б) и принимают крайне решительные меры в этой борьбе. Только вот привести хоть один пример террористического акта националистов или эсеров чекисты так и не смогли...

Дело одесского ВНО планировалось как грандиозный процесс над одесской вузовской интеллигенцией, как дело, которое может перемолоть до 50-60 жертв, на 47 человек был уже собран компромат. Только из преподавателей и сотрудников Одесского педагогического института к этому делу были привлечены 26 человек, из преподавателей медицинского института – 4 человека, из преподавателей университета – 6 человек. Вместе с украинцами под репрессии как "украинских националистов, мечтавших об отделении Украины от СССР", планировалось подвести несколько десятков евреев, грека, белоруса, двух русских, немца и одного француза.

Первым по делу ВНО был арестован сорокасемилетний Николай Николаевич Петринский – беспартийный, доцент, преподаватель истории в госуниверситете, вина которого состояла в том, что в 1907-1919 годах он был эсером и к тому же украинцем, так что чекистам можно было смело обвинять его в украинском буржуазном национализме.

Вместе с ним был арестован Стрижак Лейба Генрихович, также бывший эсер еще с 1904 года, еврей, педагог – преподаватель истории древнего мира и средних веков педагогического института.

Петринский чудом уцелел после всевозможных чисток. Сын почтового чиновника из Одессы, он еще при царе закончил университет и стал преподавать. Его характеризовали как квалифицированного историка, эрудита, хорошего лектора. Его жена, Мария Базилевич, преподавала музыку в Одесской консерватории.

Постоянные избиения на допросах, оскорбления, "стойки" (когда во время допросов, что продолжались сутками, заключенных заставляли стоять навытяжку), инсценировки расстрела сломали волю Петринского, и через три месяца заключения он стал давать показания, какие были необходимы его мучителям.

Следователи угрожали: "Если не сознаешься, немедленно расстреляем". Искушали: "Если возьмешь на себя часть преступления, мы тебя отпустим". Следователи заставляли заключенных по 80 часов стоять на ногах без пищи и сна. "Стойка!" – кричали они в уши жертвам до поражения слуха, плевали в лицо, били в лицо и живот ногами. Сталинская система разрешала делать с политзаключенным все.

Чекисты, не мудрствуя лукаво, приписали Петринскому участие в "контрреволюционной военно-националистической, эсеровской, террористической организации... с целью вербовки повстанческих кадров для свержения советской власти и руководства ВКП(б), отделения Украины от СССР, восстановления капитализма с фашистским режимом, союза с фашистскими интервентами – Германией и Польшей".

Отдельных студентов вызывали в НКВД и предлагали написать донос на преподавателей, требовали составить комиссию из студентов для раскрытия врагов народа в вузах, уговаривали ответить положительно на вопросы о вредительстве преподавателей, подписать ложный акт по заданию следственных органов. И некоторые студенты шли на такой шаг, чтобы остаться в вузах.

Следователи Калюжный, Фадеев, Казакевич из 4-го отдела одесского УНКВД были мастерами своего дела и имели богатый опыт провокаций, подлогов, пыток...

Петринского заставляли рассказать о том, что он в годы гражданской войны как эсер боролся против большевиков и советской власти, и что тайная организация, куда он входил, уже в 1933-1937 годах готовила террористические акты против руководителей ВКП(б) и вооруженное восстание в момент начала войны против СССР.

Интересны фантазии чекистов на тему: "контрреволюция и вредительства в институте в научном плане". Петринскому пришлось согласиться, что он якобы проводит большую контрреволюционную педагогическую работу, которая заключается в том, что он "...давал литературу студентам об антисоветских кликах... давал антиленинские трактовки, идеализируя народников, популяризовал эсеров, скрывал от слушателей их контрреволюционную роль..."

В уста Петринского чекисты вложили сведения о подпольной организации, которая якобы была создана еще в 1933 году заведующим кабинетом истории в Одесском медицинском институте, ранее завкабинетом истории в педине, бывшим лидером одесских эсеров подполья Василием Алексеевичем Арнаутовым. Арнаутов еще в 1935 году был исключен из ВКП(б) и арестован, но вскоре почему-то отпущен. О нем известно не только из дела Петринского. По исследованным документам нам известно, что Арнаутов действительно был лидером одесской организации Украинской партии левых эсеров-синдикалистов еще в 1920-1921 годах, позже он вышел из этой партии и покаялся в политических ошибках.

(Окончание следует.)

В. ФАЙТЕЛЬБЕРГ-БЛАНК, академик; В. САВЧЕНКО, доцент.