Номер 44 (789), 11.11.2005

В середине 50-х годов я жил в Харькове и довольно часто встречался с очень милым человеком, которого звали Юрий Сергеевич Зайцев. Обычно мы встречались у него дома на Змеевском шоссе. У него там был одноэтажный домик на четыре окна. Его семья любила посидеть за столом, много и вкусно поесть и приятно поговорить на разные темы. Как-то мы встретились у него на какой-то праздник. Юрий Сергеевич много не пил, он только поддерживал компанию. Не помню, о чём шла речь, но разговор вдруг коснулся Отечественной войны. Юрий Сергеевич улыбнулся и начал рассказывать.

— Я служил офицером для поручений. Как-то в конце лета 1944 года мне приказали явиться к Маршалу Советского Союза. (Он не назвал имени, но я почему-то решил, что он говорил о маршале Будённом). В тёмный вечер я оказался в приёмной маршала в Кремле. Представился адъютанту и, как было приказано, стал ждать. Присесть негде, в приёмной было около двадцати старших офицеров: гвардии полковники, полковники, несколько подполковников и один майор – все танкисты.

В этот момент распахнулась дверь кабинета, и оттуда выскочил (да, выскочил!) красный от натуги полковник. Все стали его спрашивать, о чём говорил маршал.

— А ён у миня спрашивает: "Чем ты будешь есть коклетку?" Ну, я и говорю: "Ротом!" – "Ну и марш в роту!" А я уже командовал бригадой!

Вызвали меня. Я доложил, как положено.

"Садитесь". Маршал спрашивает: "Как вы будете есть котлету?"

Я вспомнил ответ предыдущего офицера и сказал: "Только не ротом".

Маршал покраснел, усы его взъерошились. Он привстал и как закричит: "Да ты что? Да ты с кем говоришь!"

Я встал: "Виноват, товарищ Маршал Советского Союза!" Маршал успокоился. "А котлету едят одной вилкой, без помощи ножа".

Маршал отошёл и спокойно спросил: "Чем вы занимались до войны?"

Я ответил, что до войны был доцентом Харьковского инженерно-строительного института.

"Подождите в приёмной. Мы для вас придумаем поручение". Стали вызывать следующего офицера, и так всех по очереди. Вскоре на приёме побывали все офицеры.

Адъютант говорит: "Сейчас к вам выйдет товарищ Маршал Советского Союза!"

Гвардии полковник выстроил нас в линейку. Все поправили форму. Открылась дверь.

— Смирно!

Вышел маршал.

— Товарищ Маршал Советского Союза! Офицеры для выполнения задания построены! Старшина – гвардии полковник имярек!

Маршал негромко сказал:

— Товарищи офицеры! Советское правительство и лично товарищ Сталин поручают вам важное правительственное задание. Что это, вы узнаете в своё время и в своём месте. Ваш начальник – товарищ Зайцев. Он получает пакет со всеми инструкциями. Маршал протянул руку, и в неё адъютант вложил пакет.

— Товарищ Зайцев!

Я вышел из строя.

— Вот ваш командир! Проверьте пакет! Сейчас вы поедете, куда следует. Желаю удачи!

Мы все вышли во двор. Там уже стоял автобус ЗИС-5, быстро расселись, и автобус по тёмным улицам умчал в ночь.

Нас привезли на какую-то товарную станцию, каких в Москве множество. Автобус остановился. Мы вышли. Тотчас из темноты возник человек в форме и представился:

— Товарищ Зайцев. Комендант эшелона. Вот проходите и располагайтесь!

Только мы зашли в вагон, как эшелон тихо двинулся. В синем маскировочном свете я увидел, что нахожусь в мягком (!) вагоне. Проводники разносили чай. Комендант указал моё купе.

Утром нам принесли завтрак, какой подавали до войны. Я прошёлся по эшелону. Вагон первого класса был прицеплен к паровозу. За ним шла платформа с двумя закреплёнными полевыми кухнями. Затем теплушка с продовольствием, ещё платформа с зениткой и ещё теплушка с расчётом зенитки и боеприпасами.

Эшелон прилично потряхивало на стыках. Он шёл со скоростью примерно шестьдесят километров в час. По обе стороны пути валялись полусожжённые вагоны и паровозы. На фронт шли эшелоны с оружием, а в тыл – санитарные поезда. Война шла теперь на чужой территории, но её следы были видны на каждом шагу.

В середине первого дня мы подъезжали к какому-то городу. Эшелон ехал по высокой насыпи. Весь город был как на ладони: все улицы видны, и ни одного уцелевшего дома. Только на третьей или четвёртой улице возвышался кирпичный цоколь сгоревшего дома. Не останавливаясь, мы проследовали мимо немецкого товарного вагона. Часть его сгорела, а на крыше висела вывеска "Кременчуг". Поезд, замедляя ход, повернул направо и подъехал к Днепру. У самой воды стояла 76-мм зенитка. Моста не было! Из воды от самого дна шли штабеля железнодорожных шпал, кончаясь на головокружительной высоте (над водой двадцать метров). Примерно через каждые пять метров были эти штабеля. На них лежали рельсы, скрепленные шпалами. Эшелон, как бы на ощупь, медленно пробирался по этим рельсам. Комендант эшелона приказал все двери держать открытыми. Все замерли на своих местах. Рельсы раскачивались: вправо-влево. Вот наконец правый берег Днепра. Появились зенитки, и мы покатили по твёрдой земле. "Крюково на Днепре".

В середине второго дня эшелон прибыл на большую узловую станцию. Как обычно, паровоз отцепили, и он поехал на экипировку: долить воды и взять уголь. Прошло полчаса, но паровоз не возвратился. Я пошёл на станцию узнать, где наш паровоз.

Станция была огромная. Многочисленные пути были, что называется, забиты эшелонами. Видно, что станцию неоднократно бомбили: между путями валялись полусгоревшие вагоны и паровозы. Здание станции и вокзал наполовину сгорели. Тем не менее там были толпы людей в форме и гражданские, и всем срочно требовались комендант или начальник станции. Конечно, ни того, ни другого нельзя было найти. Делать нечего, я повернулся и пошёл назад к своему эшелону. Подойдя к своим вагонам, застал такую картину: напротив нас стояла цистерна с надписью "Спирт". Два полковника оттолкнули молоденького часового от цистерны, достали свои "наганы" и начали стрелять в злосчастную цистерну. (Кстати, у танкистов личным оружием были револьверы. Даже в щеках башни танка были "револьверные отверстия" на случай необходимости отстреливаться из осаждённой машины.) Из простреленного отверстия тоненькой струйкой потёк спирт. Тотчас подставили котелок и начали набирать "аква вита". В этот момент появилась новая группа людей. В сопровождении нескольких солдат пришли комендант и начальник станции, привлечённые выстрелами. Комендант стал малиновым, увидев, как распивают спирт.

— Стой! Ты кто? Как твоя фамилия? За мародёрство расстреляю на месте!

— Зайцев!

Услышав пароль, оба – и комендант, и начальник станции стали из красных серыми.

— Виноват! Не признал, товарищ Зайцев!

Тут я не стал ждать:

— Где мой паровоз? Я потерял два часа!

— Сейчас будет! Я сам сбегаю за ним!

Мгновенно появился паровоз, его прицепили, и мы несколько разъездов проскочили, навёрстывая упущенное время.

Через несколько дней комендант эшелона разбудил меня.

— Станция выгрузки!

На здании станции висели вывески на русском и чешском языках. Такая надпись была и на пакете.

В пакете значилось, что на этой станции офицеры Советской Армии переходят на службу в армию Чехословакии, и сегодня в 12.00 с ними будет иметь встречу генерал Свобода. (У нас говорили СвобОда, а чехи говорили СвОбода. Так, как у нас говорят, композитор СмЕтана, а чехи: – СметАна).

В назначенное время офицеры построились.

Прибыл генерал Свобода. Он объяснил, что в Чехословакии не хватает боевых офицеров-танкистов. Поэтому наше правительство на какое-то время направляет своих офицеров на службу в дружескую Чехословацкую армию. Каждый получает содержание в Советской Армии и Чехословацкой – в той и другой одинаковое. Старшие офицеры по тамошнему уставу имеют двух вестовых – нашего и чешского.

Через три часа прибегает вестовой одного офицера:

— Что делать? Мой командир запил, и ещё пьёт с чехом-вестовым!

Пришлось идти всё тому же Зайцеву. Пьяный полковник кричит:

— Я тебя не звал! Ты мне не нужен, старший лейтенант! Вон! Пришлось искать военного коменданта, старшего офицера. Сорвали с проштрафившегося погоны и куда-то его подевали. Через некоторое время старший лейтенант Зайцев получил новое задание...

В 1958 году Юрий Сергеевич закончил читать лекцию, вышел из аудитории и упал. У него оказался обширный инфаркт. Ни одной царапины за всю войну. А тут... Через пару дней его не стало.

А. КОРОБ.