Номер 35 (780), 09.09.2005

Не знаю, как сегодня, а еще в конце 90-х в больничных "историях болезни", отпечатанных типографским способом, была удивительная графа, резюмирующая усилия врачей: "Заключение патологоанатома"! Представляете, каково было пациенту в состоянии ремиссии, то бишь пошедшему на поправку, случайно узнавать, что главная графа в его деле еще пуста: гадать, какого числа ее заполнят или все же надеяться, что это лишь бюрократическая глупость?

Но сейчас мне не до юмористов от медицины. Врачи требуют извинений за публикацию "Смерть волейболиста".

Понимаю, что медикам более привычен язык латинский. Но как можно было не заметить, что "описывает события Виктор Васильевич Пчельников", а я лишь "записал" его слова. Вы разницу понимаете?

Есть, правда, и три моих небольших абзаца, в частности – тривиальные слова о том, что "человек есть тайна". Не согласны? Только – набор органов и систем?

Вот еще полностью мой абзац: "Но человечность и простое (пусть оно даже ох, какое непростое) выполнение своих профессиональных обязанностей по спасению человека у врача должны быть всегда".

Вас эти слова обидели, нанесли вам моральный и физический ущерб? Извините меня, пожалуйста. Не надо было мне учебник по деонтологии даже открывать, неправильных мыслей набираться. (Деонтология – учение о юридических, профессиональных и моральных обязанностях и правилах поведения медицинского работника по отношению к больному. – Ред.).

Есть претензия к тому, что публикация размещена на странице "Криминал", и это, мол, позорно для сотрудников медучреждения. Однако не мы ведь возбуждали уголовное дело, и открыли его до нашей публикации. А на какой странице прикажете этот материал печатать – "Наше здоровье"? Так здоровье свое Сергею Пчельникову сейчас без надобности...

Кстати, не так давно мы писали о краже картины в Художественном музее. И поместили эту заметку именно на странице "Криминал", а не "Искусство", как следовало бы по логике медиков. Да и впредь, если будем сообщать о краже пальто в школьном гардеробе или о вузовском преподавателе-взяточнике, то, скорее всего, поместим эту информацию не на страницу "Образование".

Все остальные претензии, полагаю, В.В. Дець и Л.В. Закатова могут адресовать В.В. Пчельникову, в том числе в судебном порядке. Там же у истцов будет возможность впервые в судебной практике требовать, чтобы несчастных родителей, потерявших сына, в назидание другим лишили и родительских прав. Судя по тексту врачей-руководителей, меньшей кары Пчельниковы-старшие не заслуживают.

Но считаю непристойным для себя прятаться за спиной В. Пчельникова и на этот раз выскажу некоторые свои соображения.

Наша газета печатает не только новости, архивные материалы, гороскоп, программу телевизионных передач. Продолжая отечественную журналистскую традицию, мы пытаемся размышлять о ключевых моментах общественного бытия. Поэтому рассказ В. Пчельникова о бытие-небытие личном, его человеческая боль заслуживали внимания читателя, рискнувшего душевно откликнуться на эту тяжкую исповедь. Да и с практической точки зрения проблема экстренной медицинской помощи для каждого из нас важнее транспорта, цены на мясо и даже – забитых голов.

Итак, журналист якобы не проверил данные, написано только со слов отца, без учета профессиональной медицинской экспертизы.

Напротив, данные проверил, изучил многочисленные документы, в том числе медицинские, и переписку с правоприменительными органами. То, что С. Пчельников скончался, причем в больнице, документально подтверждено, а то, что он вам нулевую статистику смертности испортил, год запорол, – уж простите его. И заключение мед. экспертизы я читал (но полностью превращать газету в "Вестник патанатомии" мы не будем); знаю даже, какая многочисленная группа врачей присутствовала при вскрытии, во всяком случае, по документам.

Следует также заметить, что по этическим соображениям мы не указывали в публикации фамилий врачей.

А по родителям главврач и зав. отделением жестко прошлись, ох как жестко. Они, мол, и отсутствовали у сына десять дней, и в волейбол играть заставляли. А правда ли это?

Пусть читатель сам оценит порядочность подобных выпадов. Напомню только, что в профессиональных спортивных командах существуют врачи, постоянно следящие за здоровьем подопечных.

Сколько времени понадобилось, чтобы уложить парня в реанимацию? Тут мнения сторон разнятся, только учтите, что для родителей, теряющих сына, время движется иначе...

На конечный результат, пишут врачи, могли повлиять холод и сырость в общежитии, в котором Сергей мог находиться два дня. Однако речь идет не о каком-то обшарпанном общежитии, образ которого может возникнуть у читателя, а о новом общежитии, фактически гостинице Одесской национальной юридической академии, где у Пчельникова был отдельный номер.

И все-таки непонятно: больного или здорового выписывали Сергея из больницы? Имел ли право парень-гигант в два десять ростом таскать ведро воды или рисковал при этом своим здоровьем?

Врачи указывают, что "время поступления в стационар больного не оказало существенного влияния на исход ' !.+%" -(o". Переведя эту фразу на общедоступный язык, понимаем, что Пчельников был безнадежен. Так?

Но это же посмертный вывод, сделанный после вскрытия! А ещё живого Сергея, если я правильно понимаю, пытались спасти.

В связи с этим возникает ключевой вопрос: действительно ли его из специализированного, нужного по профилю медучреждения пытались сплавить в ургентную больницу № 5 на ул. Ярославского? Для этого по указанию руководства была вызвана "скорая помощь"?

Или "скорая" вызывалась для того, чтобы перевезти больного в реанимацию в Валиховском переулке? На себе его действительно не потащишь, хоть недалеко.

Если же "скорая" вызывалась только для того, чтобы, как получилось, завезти больного на каталке в свою собственную палату интенсивной терапии в нескольких метрах дальше, то верится в это с трудом. Ответа от руководства мы не получили.

Зато видим совершенно загадочную фразу: "Смерть пациента была условно не предотвратима". Что обозначает эта фраза, поймёт редкий врач. Но ясно даже неспециалисту, что это что-то нехорошее. Есть и виновники: нерадивые родители; забывший свой профессиональный долг журналист; нарушивший врачебную этику и ошибшийся в диагностике чужой доктор, приглашенный для консультации; посмевшая развиться в течение суток загадочная пневмония, осложненная молниеносным сепсисом; да еще этот больной, норовивший потаскать тяжелые вещи.

А бывает ли молниеносный сепсис?

Рассказывая о том, как добросовестно работала во время приема пациента дежурная врач Светлана Владимировна Колючая – и это, очевидно, правда – ее руководители почему-то позабыли возмутиться тем, что уголовное-то дело возбудили как раз в отношении дежурного врача. А ведь С.В. Колючая до этого никакого отношения к полуторамесячному лечению С. Пчельникова не имела. Почему же ее заранее "назначили" подозреваемой? Ведь дело это многоаспектное, и куда уместней было завести уголовное дело по факту смерти человека, не делая акцентов, которые решающим образом могут привести к следственной ошибке.

Борис ШТЕЙНБЕРГ.

0т редакции. Требуемый от редакции разбор мы провели.

Врачам право на ответ предоставили.

Извинения журналист принес в том виде, в каком посчитал нужным.

На этом дискуссию закрываем. О результатах расследования уголовного дела мы обязательно сообщим.