Номер 34 (624), 16.08.2002

(Продолжение. Начало в №№ 32-33)

3. Бесконечный плач Ярославны...

В последний, третий день "Таврийских игр", когда фестивальное действо было посвящено выборам "Королевы красоты", на сцене свои программы также презентовали представительницы прекрасной половины отечественной сцены. А именно: – Мария Бурмака, Евгения Власова и одержавшая в Каховке титул "Лучшая певица Украины 2001 года" Ани Лорак. И тут оказалось, что впоследствии трудно было восстановить в памяти, кто из них какую песню пела и чем они отличались. Все программы словно сливались в одну бесконечную песню с почти одинаковым звучанием, стилем, аранжировками и текстами. Казалось, что манера исполнения тоже "причесана" под одну гребенку. Даже выступившая днем ранее представительница другого поколения и "музыкально-весовой категории" Таисия Повалий, мало чем выделялась из общего фона своих более молодых последовательниц. Ну разве что выглядела слишком камерно и непривычно для многотысячных-стадионных концертов.

В общем фестиваль только подтвердил уже признанный факт практически полного отсутствия среди отечественных сольных исполнителей ярких индивидуальностей, способных идти в ногу со временем и представлять современную украинскую музыкальную культуру не только на ограниченном внутреннем рынке. В результате на протяжении долгих лет на нашей сцене лишь сформировался однообразный Ирино-Наталье-Юлие-Галино-Оксано-Катерино-...-шаблон, словно собирательный маргинальный образ украинской поп-певицы. А с телеэкранов и концертных площадок стали звучать почти одинаковые песни в почти одинаковом исполнении, пусть иногда даже качественно и профессионально сделанные в музыкальном или исполнительском отношении.

...Но вот говорят, что где-то в студийной тиши уже почти полтора года готовит к долгожданному выходу свой будущий альбом непризнанная и непонятая Катя Chilly. Пожалуй, единственная украинская певица, которой удалось пробиться на музыкальный Олимп, привнеся в него индивидуальный стиль, а не подстраиваясь под сложившиеся стереотипы украинской попсовой женской песни. Так что, возможно, не все так скучно. Однако поскольку на "Таврийских играх" указанная исполнительница представлена не была (как, впрочем, в данное время и на музыкальном рынке вообще), то это уже тема совсем другого разговора в совсем другое время.

4. Под знаком Z...

Просто совпало. И на рубеже двух тысячелетий – между стремительно устаревающим прошлым и неустанно приближающимся будущим – тон всей музыкальной индустрии на необъятных просторах постсоветского пространства задала певица, чей взлет на вершину популярности останется загадкой. Феномены, как известно, не поддаются ни коммерческим рассчетам, ни маркетинговым прогнозам, они лишены привлекательной внешней оболочки и безнадежно далеки от таких понятий, как спрос, мода и т.д. Но когда чистое творчество неожиданно для себя вскрывает в социуме спрятанные от посторонних глаз глубинные эмоции и стремления, характерные для отдельно взятого времени на отдельно взятой территории, то происходят необъяснимые вещи.

...Ее прокрученная по FM-станциям "пилотная" песня, в которой женский голос задушевно пел о том, что "у тебя СПИД, а значит мы умрем", могла вызвать только иронию. Ее первые записи были сделаны с почти "гаражным" звучанием. Но от концерта к концерту вокруг нее и ее восточного имени зарождалось нечто, подобное урагану, а ее песни, наполненные одиночеством и надеждой, задевали за живое уже целые десятки миллионов русскоязычной аудитории. Еще больше подливало масла в огонь ее несоответствие привычным "звездным" образам и имиджам. Наоборот, казалось, что популярность и избыток внимания стали для нее непосильным грузом. Собирая многотысячные концерты, она избегала общения и тусовок. На нечастых пресс-конференциях отвечала то, что думала, а не то, что следовало бы говорить. Она не старалась церемониться с надоедливыми журналистами, или же могла облить зарвавшегося милиционера минералкой прямо на сцене. Желтая пресса бесцеремонно раздувала образ "девочки-скандала", цепляясь за каждую мелочь, и она отвечала им тем же, заставляя почувствовать, как гремят ее нервы. Но за этой внешней защитной оболочкой из закрытости и агрессивности только песни выдавали уязвимое и хрупкое "второе Я", открытое всем ветрам.

На фестивале в Каховке Земфира появилась уже во второй раз. Впервые это было два года назад, в зените славы. Теперь, успев пройти сквозь огонь, воду, медные трубы и четырнадцать недель тишины, перед зрителями появилась уже совсем другая Земфира.

Полностью обновленный состав отразился и на самой музыке: звучание стало более жестким и отточенным до каждой ноты с почти математической точностью. В песнях – меньше огня и больше лирики. Начали с "Траффика" и закончили "Бесконечностью", в новую программу музыканты не включили прежних хитов. После долгого периода молчания все начинается с чистого листа. Но появившаяся в песнях сдержанность еще больше удерживает зал, в какой-то миг вместе с жесткими аккордами разрастаясь до нешуточного эмоционального накала. В остальном она, кажется, не изменилась. Темная одежда, темные очки и челка на глазах. Даже сцена во время выступления Земфиры была погружена в полумрак: никакого яркого света и прожекторов в лицо. Сумрак на сцене, сумрак в песнях. Пожалуй, никому, кроме нее, не удалось с такой глубиной передать в творчестве эту атмосферу нашего сумрачного времени, когда ночь уже закончилась, а утро еще не наступило.

Свой единственный день присутствия на фестивале в Каховке Земфира так и провела незаметно и в стороне от шумной фестивальной жизни. А работники пресс-центра даже предусмотрительно ставили в известность журналистов, чтобы на интервью с ней последние и не рассчитывали. Да и о чем можно спрашивать артиста, когда ответы даются только в песнях, и только сцена – место для установления контакта с внешним миром. Все остальное не имеет большого значения и смысла для людей, вплотную приблизившихся к разгадке знака бесконечности.

(Продолжение следует.)

Олег МЕЛЬНИЧУК.

На фото Андрея ПЕТРОВА ("Таврiйськi iгри"): Zемфира в полумраке сцены на фестивале в Каховке.