Номер 10 (703), 12.03.2004

Бандитская Одесса

Очерк

(Окончание. Начало в № 9.)

4.

Да, из местных парней особенно отличился Григорий Николенко.

Это был 19-летний парень, в которого влюбилась жительница Москвы 42-летняя Нина Францевна Тимошенко.

Сказать, что – она просто влюбилась в того, кто вдвое моложе нее, это не все. Передававшая ему сперва танцевальный привет, а затем освоившаяся с приветливым парнем на всех их дальнейших встречах, она как бы увязла в этой сложной истории – и не просто сердечной...

Познакомились же они на обычной танцульке в "Мирном", где оба отплясывали модную тогда "линдочку". Не очень прислушиваясь к необычному напевному говору, Нина Францевна не сразу обратила внимание на то, как он деликатно отводил от ее лица зажженную папиросу. Тогда еще курили простецкий "Беломор", запах которого не доводилось улавливать от мужа. Он курил сигареты. Когда они вторично станцевали, то Григорий, как ни странно, откликнулся на ее вопрос: "Вы всегда с дамой курите?" Похоже, даже обиделся на это замечание, что рассмешило ее – подумаешь, с характером...

Может быть, москвичка и не очень обратила бы внимание на такого партнера, если бы случайно не увидела его на пляже, куда однажды отправилась после обеда. Пляж был внизу, за пологим склоном берега, и там сидело на пирсе несколько рыбаков. Один из них неожиданно окликнул ее. Это и был партнер по "линдочке". И смотри, вместе с пожилыми рыбаками тоже мерзнет с удочкой! Оказалось, это его обычное занятие: тогда, в послевоенную пору, нехватало еды. Когда он, что называется, по-одесски свернул удочки, то они пошли вместе к бетонному сооружению, недалеко от которого, оказывается, этот Гриша жил. Чтобы как-то прокормиться он вынужден был не учиться дальше после школы, а рыбачить. Бедняга!

С той встречи и повелось: то прогулки вдоль берега, то сидение под кустами у Литературной улицы, которая заинтересовала москвичку. "Интересно, – спрашивала она, теребя волосы у парня, – кто придумал это название? Что ты знаешь о литературе?" Не отвечая, он впервые поцеловал ее крепким, солоноватым поцелуем, и это закружило ей голову.

Так они сблизились, хотя у Нины Францевны оставалась последняя неделя до отъезда. Ни короткие бурные встречи в номере, пока соседки догадливо оставляли их одних, ни уединение в простом рыбацком сарайчике, где хотелось остаться навсегда, несмотря на ответственную работу в столице, не утешали их. Особенно взволновало то воскресенье, когда устраивали прощальный вечер для их смены. Тогда скрипач с ударником рванули мучительное танго "Жалюзи", что по-русски значит "Ревность", и надо было видеть, как неслась их пара в страстном объятии через небольшой прокуренный зал, отдаваясь своему прощальному желанию! Молодчина Гришечка, он же просто чудо-рыбак, изо всех сил сжимал то, что уходило от него, казалось, навечно!

Тогда, понятно, и пришло неудержимое решение: остаться! Да, еще побыть здесь, с этим соленым парнягой, который не просто целует так... мир не видал. И сразу же после этого вечера дала на свою ответственную работу начальника отдела ГУМа телеграмму, чтобы выслали путевку еще на один срок. Гулять – так гулять... Нет, с головой отдаться своему чувству. И плевать, что возле тебя, по сути, мальчишка и что от него временами несет рыбой, а в разговоре попадаются непривычные выражения.

А то, что ушли ее последние деньги, которые были, плевать на них! Сама не заметила, как вылетели в трубу 2000, которые прихватила с собой для покупок по редким комиссионкам. И сразу же написала письмо своей подруге Зое Тищенко, чтобы прислала еще тысячу двести – просто помочь парню, лишь бы не замерзал на своем пирсе, раз уже похолодало... Главное, – что он рядом, что можно ласкать его молодое тугое тело и что он тебя хочет и хочет... как никакой муж там, в столице, пусть и с модными сигаретами "Кэмел". Подумаешь, директор гаража – это все, что он может. И если даже решиться, если хорошо прикинуть и взвесить, то... лишь бы только этот парняга не оставил! Не разлюбишь меня, а?

Новый срок там, на берегу восьмой станции Большого Фонтана, солидная женщина Нина Францевна Тимошенко провела, словно в раю. И когда настало время покидать их танцплощадку в "Мирном", то она предложила: "Не бросай меня, ладно... Насовсем!" И у нее вышло это почти по-одесски.

Да, Григорий Николенко не отказался от свалившегося добра. Шутка ли, такая щедрая женшина, пусть дружки и смеялись над ним: вот нашел, с кем водиться... И разве угомонится "рыбачка Соня", как ее звали.

Он уехал к ней не сразу, а когда узнал, что Нинуля – так он звал ее – уже развелась с мужем. Пусть тот и шумел, но хорошо еще, что у них не было такой нагрузки на шею – детей, которые вышли бы помeхой.

Сперва пришлось жить на квартире, которую Нинуля сняла для него. С непривычки было не по себе в огромном чужом городе. Целыми днями, пока эта "рыбачка Соня" возилась на работе, приходилось слоняться по всем тем Арбатам и станциям метро. От шума и суеты вокруг не было покоя – вот угораздило его связаться с этой бабой. И не раз тосковал по родным местам!

Успокаивало лишь то, как Нинуля набрасывалась на него, когда оставались вдвоем. Она была жадная до него, как никто из знакомых девок, и по ночам, когда можно было угомониться, приходилось выкуривать целую пачку любимого "Беломора" и думать, чем это закончится? Немного успокоился лишь после переезда в ее квартиру, слава Богу, муж отвязался от них, запив с налету. Но и то бывало не по себе – бродить по центру, заходить аж в знаменитый Елисеевский, где навалом сыров и колбас, а рыбу вылавливают прямо живую сачками из бассейнов. Только не показывался там, где работала Нинуля, в ЦУМе у площади перед Большим театром. Но не сразу заметил что-то вроде слежки – не заприметили ли подозрительного типа в легкой кепочке по-одесски? Там же на каждом квартале стоят в одинаковых пальто и ушанках типы из "мусоряг", как говорят... Так не лучше ли сидеть дома, перебирая старые книжки?

Так однажды Гриша нашел в шкафу красивые ящички – просто бижутерию, что любят бабы. Но копнул дальше, порывшись уже сознательно по ящикам... мать их так, эти вещицы! Мир не видал, как повторяет Нинуля! Вот дела! Получается, что добрался до ее вещей, которых она забыла по любви... И думалось ли, на какое добро ты нападешь, босяк? Получше самой страстной женщины, какая есть на свете! И у простого рыбака с Большого Фонтана не просто забегали глаза, но и засуетились руки. Чем черт не шутит, в самом деле... Не будь дураком, Гришка! Хватай, что плохо лежит! Или!

6.

Так вторично соблазнила этого простого парня с восьмой станции женщина. Григорий Николенко забрал все, что ему попалось под руки, и в один из весенних деньков 51-го года махнул домой.

Конечно, все надо было куда-то сбывать – эти нахватанные наспех "кольца и браслеты", как поется в старой воровской песне. Сначала пошла в ход мелочевка, потом налетчики прихватили самое ценное.

Застигнутая врасплох, ограбленная москвичка заявила в милицию, и задержанный рыбак признался только в присвоении незначительных золотых предметов. Но милиция учуяла тут дело покрупнее и напала на след того, что было накоплено за все послевоенные годы в столичной торговле. И что нашла!

Сперва там были деньги – на сумму 23000 рублей, а потом попались и сберкнижки и даже облигации на общую сумму 360 тысяч. Кроме того, у скромной работницы ЦУМа нашелся тайник с драгоценностями, которые сохранились от бывшего мужа – отставного полковника с войны. Миллионное добро! Крупно заплатила за свою безумную курортную любовь дама из "Мирного"...

По открывшимся следователями прокуратуры хищениям было заведено в том же, 1951 году, дело. Горькими слезами заплатила солидная женщина за свою непредвиденную доверчивость к тому молодому парню. По открывшимся обстоятельствам был привлечен и муж ее, Тимошенко. Она же поплатилась долгим сроком наказания.

А юный одессит получил за свое хищение на московской квартире всего 5 лет тюремного наказания, из которых отбыл 3 года. И не раз, вернувшись домой, бродил по берегу – и не только с удочкой.

Но в "Мирном", на его танцплощадке, больше не появлялся.

Виктор ФАЙТЕЛЬБЕРГ-БЛАНК, академик.