Номер 07 (597), 15.02.2002

(Продолжение. Начало в №№ 47-52, 1-6.)

13. Большие надежды

С тех пор как наши герои покинули Одессу, прошло немного времени. Город еще больше похорошел. В центре появились новые шикарные особняки; мостовые, вымощенные камнем; широкие тротуары, обсаженные акациями; десятки магазинов, словно пчелиные соты, облепившие улицы "Южной Пальмиры"; разросся порт; оживленней стала торговля; с утра многоголосая толпа студентов Ришельевского лицея спешит на лекции...

Иоанн, сидя в закрытой карете, смотрел, не отрываясь от маленького окошка, на просыпавшийся город. "Да, – решил он, – Одесса после Иерусалима кажется раем. Народ, которому каменистая и пустынная земля обязана тем, что стала святой, чувствует себя в Одессе куда свободней, нежели на своей исторической родине. Евреев в Иерусалиме немного, и все они влачат жалкое существование в тесном квартале, обнесенном стеной и окруженном враждебными соседями..."

Иоанн, глядя на одесские улицы, узрел группу малышей, торопившихся в хедер, тогда как солидные бородатые мужчины спешили на утреннюю молитву в синагогу; и с горестью подумал: "Не дай Бог, если на узенькой улочке Святого города еврей повстречает мусульманина или даже христианина..."

Гавриил Имеракис сидел в карете рядом с Иоанном, изредка на него поглядывая. "Кто бы мог подумать, – рассуждал про себя капитан, – что этот еврей, ставший волею случая адептом одной из христианских сект, будет участником столь важных событий в мировой истории. Наверняка, он даже не подозревает всей серьезности своей миссии. Кто знает, может быть, в освобожденном от басурман Иерусалиме станет возможным восстановить Храм царя Соломона, и этот Иоанн, и тысячи другиж выкрестов возвратятся в лоно Моисеевой веры..."

Размечтавшись, каждый на свой лад, путники не заметили, как карета остановилась у маленького, неказистого домика на улице Портофранковской. Здесь, в конспиративном убежище для опасных властям греков, Иоанн должен был находиться вплоть до встречи со всесильным наместником. Между прочим, домик этот был приобретен богатым купцом-греком в 1814 году, в то самое время, когда в Одессе возникло тайное революционное общество "Филики Этерия" ("Общество друзей"), ставившее перед собой задачу подготовить вооруженное восстание против турок. Александр Ипсиланти, генерал русской армии и руководитель "Филики Этерия", пребывая в Одессе, посетил домик накануне греческого национально-освободительного восстания 1821-1829 гг. Война на Балканах подходила к концу, когда Иоанн с посредническим заданием возвратился на родину, однако восстание греков все еще продолжалось. Россия, желая укрепить свои позиции среди народов Балканского полуострова и Средиземноморья, поддерживала эллинов, но лишь с помощью дипломатов. Николай I не только не отказался от политики "легитимизма", но, напротив, через некоторое время превратился в "жандарма Европы", огнем и мечом подавляя революционное движение на континенте.

Конечно, восставшие нуждались больше в оружии, в военных специалистах, а не в дипломатических нотах; тем более, Англия и Франция, не желая русского влияния на Востоке, больше склонялись к сохранению единой Османский империи. Одним словом: в регионе шла большая и азартная игра без правил и без каких-либо морально-этических принципов. Не секрет, что заговорщики очень надеялись на благосклонное отношение к их идеям М.С. Воронцова, влияние которого при новом императоре возрастало с каждым годом. Между тем своим высоким назначением Михаил Семенович обязан был Александру I, с которым у него когда-то сложились непростые отношения.

...В феврале 1823 года Александр I беспрерывно хандрил, а тут еще Волконский не дает покоя: надо-де подумать о назначении в Новороссию нового генерал-губернатора. Александр морщится, князь Петр Михайлович – начальник штаба Его Императорского Величества, а волнуется... Впрочем, Волконский прав: нужен чиновник, способный превратить край в процветающий район империи, Одессу – в крупнейший порт, а Бессарабию обезопасить от притязаний наших недругов. А что еще? Император улыбнулся от своей, как ему казалось, удачной мысли.

Доложили о графе Остен-Сакене, который дожидается в приемной. Александр вздохнул. "Как все надоело! Опять Дмитрий Ерофеевич будет просить денег для армии. А средств не хватает. В Европе подняли голову бунтовщики-карбонарии; да и у нас, докладывают, недовольных хватает. Ну-да, Бог с ними. Кстати, можно будет поинтересоваться мнением графа Дмитрия Ерофеевича." И Александр вновь усмехнулся, повелев пригласить Остен-Сакена в свой кабинет.

Нам очень повезло. Дмитрий Ерофеевич этот, на мой взгляд, исторический разговор, решавший судьбу огромного южного региона, почти полностью воспроизвел в своем дневнике. Поспешим воспользоваться возможностью и таким образом поприсутствовать в императорском кабинете.

"...Февраль, 6 дня, 1823 года. Император спросил, что я думаю о назначении князя Волконского в Новороссию и Бессарабию. Я откровенно ответил Е.И.В. (Его Императорскому Величеству – И.М.), что Петр Михайлович не склонен к административной должности... Е.И.В. нахмурился и ничего не ответил. Прошло несколько минут молчания.

Потом Е.И.В. спросил: "Кого считаешь полезным?" Я, не задумываясь, ответил: "Михаила Семеновича, Ваше Императорское Величество". Е.И.В. поглядел на меня пристально, не промолвив ни слова. После окончания аудиенции я так и не ведал, кто будет управлять Новой Россией..."

Впрочем, так поступал Александр I практически всегда. Нерешительный, не любивший слишком способных и умных; как тут не вспомнить историю с назначением Кутузова командующим русской армией. И все-таки царь не был упрямым и безрассудным человеком. Конечно, Волконский был ему ближе. Назначенный в 1797 году адьютантом великого князя Александра Павловича, двадцати одного года от роду, князь Петр Михайлович после вошествия Александра на престол стал начальником военной походной канцелярии Его Императорского Величества, в которой в то время сосредотачивалось все управление вооруженными силами страны.

В Отечественную войну 1812 года Волконский состоял при особе императора, оставаясь до конца правления Александра в его ближайшем окружении.

Если Петр Михайлович Волконский – близок царю, то семья Воронцовых была известна всей России. Михаил Семенович с блеском выполнял любые поручения, сочетая военные знания с административными способностями. Вот почему Александр I, осознавая важность региона и сложности управления им, 7 мая (по ст. стилю) 1823 г. повелел назначить Михаила Семеновича Воронцова новороссийским генерал-губернатором и полномочным наместником Бессарабской области.

Одесса ликует. Многие жители города не без основания полагали: назначение М.С. Воронцова – начало подлинного процветания края. Смена императора лишь укрепила положение Воронцова. Еще в бытность великим князем, Николай Павлович встречался с князем Воронцовым и не раз мог оценить способности этого вельможи. Николай I, пораженный размахом воровства и лихоимства в державе, приятно удивлялся, если встречал честного администратора, коих в Российском государстве – единицы. Михаил Семенович отличался честностью и бескорыстием, и эти его редкие черты были в Петербурге хорошо известны. ...Когда агенты организации "За веру и Отечество" сообщили императору и его друзьям, что Воронцов все еще находится в действующей армии, греки не огорчились. "С поручением организации можно повременить", – решили они, – только бы Михаил Семенович согласился ходатайствовать перед царем". Даже в Салониках, где пребывал центр организации "За веру и Отечество", почти не сомневались в поддержке наместником их ультиматума.

Греческие националисты имели некоторые основания так считать. В самом деле: не успел Николай I расправиться с доморощенными дворянскими инсургентами, как Стамбул стал выражать недовольство определенными статьями Бухарестского мирного договора (1813 г.), заключенного еще Кутузовым.

Царь, зная взгляды Воронцова на так называемый восточный вопрос, включает его в состав представительной делегации. В 1826 году Михаил Семенович отправляется на трудные, но важные для России переговоры в Аккерман (Белгород-Днестровский).

Достоверно известно, что, прибыв в Петербург с отчетом, Воронцов в личной беседе с Николаем I заверил последнего в том, что России не избежать в конце концов войны с Турцией из-за Балкан и Бессарабии.

(Продолжение следует.)