Номер 16 (659), 25.04.2003

Мы уже писали об акции "Искусство против наркомании и СПИДа" и, как обещали, попытаемся рассказать о спектакле, который показал в Одессе коллектив Киевского театра на Подоле.

"Сложи слово "Вечность" – так назвали свой спектакль киевляне. Сложи слово "Вечность" и освободись от власти Снежной Королевы, как освободился маленький Кай.

Однако власть, забравшая в свои хищные руки героя спектакля, пострашнее власти Снежной Королевы: она калечит и душу, и тело. Это власть наркотика.

Спектакль поставлен по "Запискам юного врача" Михаила Булгакова, не понаслышке знающего, что такое власть морфия. Центральная часть спектакля – это булгаковский рассказ "Морфий", но в него вошли также "Полотенце с петухом", "Тьма египетская" и отрывки из других рассказов.

Признаюсь, когда я узнала, что за спектакль привезли киевляне, то быстренько перечитала Булгакова. А перечитав, настроилась на нечто скучное, тяжеловесное, вроде литературных чтений вслух.

Спектакль оказался удивительно динамичным. Он строился на одном дыхании. Сценарий написан по идее актера Сергея Бойко художественным руководителем театра заслуженным артистом Украины, режиссером Виталием Малаховым. Весь булгаковский текст, все монологи героя органично распределены по восьми действующим лицам. Это сделано просто талантливо. Талантливо же решена Антоном Лобановым сценография спектакля. Конструкция из алюминиевых трубок, между которыми натянуты легко передвигающиеся белые накрахмаленные простыни, точно передают амбулаторно-больничные интерьеры. При этом возникает возможность построения самых разных мизансцен.

Центральная часть конструкции – это кровать, которая может превращаться и в операционный стол, и в зарешеченное пространство, символизирующее психбольницу.

Белые простыни позволяют использовать в спектакле эффекты театра теней. Театр теней, безусловно, не ноу-хау. Но посмотрите, как интересно дважды пользуется этим приемом Виталий Малахов.

Жертва морфия – молодой врач Поляков под влиянием наркотика видит то, что он называет стеклянными снами. В них одновременно присутствуют и сон, и явь. Явь – это фельдшерица в традиционном в начале прошлого века платье сестры милосердия – узком, длинном (на нем белый фартук с перекрещивающимися сзади шлейками) и белая косынка, завязывающаяся под волосами на затылке.

Видение – это бывшая жена Полякова, певица, исполняющая партию Амнерис в "Аиде". А теперь представьте теневой силуэт медсестры: он неотличим от силуэта египтянки, даже головной убор, округлый край косынки (особенно, когда фигура слегка отклоняется назад) совпадает по контуру с головным убором египетской женщины, с детства знакомым каждому по рисункам в учебнике истории древнего мира. Впечатления усиливают мелодии из "Аиды" и хореография (хореограф – Анжела Борисова). Решение наркотического бреда Полякова – это, безусловно, блестящая находка режиссера.

Еще большее впечатление производит вторая сцена, в которой используется "театр теней". Это, если можно так выразиться, во вставном эпизоде, написанном по рассказу "Полотенце с петухом". Занесенному в глушь новоиспеченному врачу Сергею Бомгарду, который панически боится, что ему привезут больного с ущемленной грыжей (дальше этого его страхи не идут), привозят молодую девушку с раздробленными в льномялке ногами. Она погибает из-за потери крови. Есть шанс спасти, если сделать ампутацию. Видавшие виды фельдшер и акушерка считают, что помочь нельзя: "Отходит, бедная, не мучьте ее..."

Вопреки своей воле, молодой врач решается на операцию. Кровать превращается в операционный стол, отгороженный от зрителей белой простыней. За ней силуэт девушки с длинной пышной косой.

— Умирай. Умирай скорее, умирай. А то что же я буду делать с тобой? – молится герой Булгакова. Но тень девушки несогласно качает головой.

— Что же ты не умираешь, из тебя ведь вся кровь вытекла?

Тень девушки делает беспомощный жест рукой.

Потом, во время операции, молодой врач умоляет девушку пока не умирать: "Умрешь потом в палате, но только не под моим ножом". Но вот операция закончена. Бомгард выходит, "оставив в операционной треть молодой красавицы" и следует страстный монолог врача (его прекрасно играет Сергей Бойко). В его руках роскошная коса девушки. И невозможно отделаться от ассоциации: "Коса – девичья краса". Загублена, отрезана красота девичья. Какой точный и яркий символ!

В театре была в основном молодежь, студенты одесских вузов, в рамках акции приглашенные на спектакль (о таком спектакле грех говорить только как о некой акции – он более чем самодостаточен). Этот эпизод был встречен громом аплодисментов.

Трудная, насыщенная монологами роль Полякова. Артисту Александру Крыжановскому нужно в короткое время передать распад личности, муки и нравственную гибель своего героя, которого моральные и физические страдания доводят до самоубийства. Он очень убедительно разоблачает коварство "благословенных" белых кристалликов, изначально созданных на благо человека и в честь бога сна Морфея, названных морфием.

Елена КОЛТУНОВА.