Номер 06 (596), 08.02.2002

И. МИХАЙЛОВ

(Продолжение. Начало в №№ 47-52, 1-5.)

12. "Аз воздам..."

Так вот где "собака зарыта"! В самом деле, в те годы греческое национально-освободительное движение распространилось практически на многие страны Европы, Россию, Ближний и Средний Восток. Даже обитатели монастыря Святой Екатерины оказались связаны с организацией "За веру и Отечество". Но причем тут бывший русский царь?

Прежде чем вновь вернуться к дневнику Остея-Сакена, вспомним Россию в начале XIX века. Великой страной правит молодой, образованный император, окруженный такими же, как и он, умными романтиками, искренне желавших позитивных перемен.

Порабощенные турками славянские народы, а также греки, полны надежд на возможное освобождение. Взоры угнетенных обращены на Россию.

Новороссийский край и прежде всего Одесса широко распахнули свои объятия многонациональным изгнанникам, среди которых греки занимали особое положение. Тысячи единоверцев русских и украинцев находят радушный прием на берегах Черного моря. Греки, успевшие превратиться в весьма состоятельных российских подданных, не жалеют средств на поддержку полулегальных организаций и обществ, действовавших в нашем городе.

До поры до времени правительство сквозь пальцы смотрело на пребывание в Одессе и других городах края греческих, болгарских, сербских мятежников. Но после окончания Отечественной войны 1812 года Александр I громогласно заявил всей Европе о своей приверженности законности и порядку, а на самом деле – активному противодействию революции и вооруженным методам борьбы.

Православное население, жившее за пределами России, разочаровано, тогда как в Стамбуле довольны. Русский император не желает ни каких потрясений. Все в рамках закона, – не уставал повторять Александр I на многочисленных конгрессах.

Более того, император, со свойственным ему цинизмом, вышвырнул из своего ближайшего окружения греков, не желая, упаси Бог, прослыть карбонарием. Ему этого не простили.

Мне представляется, что Остен-Сакен далеко не во всем соглашался с Александром I, в частности по вопросу помощи грекам и южным славянам. Такое мнение напрашивается, исходя из его дневниковых записей.

Заглянем в дневник графа: "Прошла неделя поисков, не давших результатов. Это произошло в понедельник, утром. К Иоанну подошел незнакомый мальчик и, не говоря ни слова, протянул бумагу и тут же исчез. В записке было сказано: "Приходи сегодня пополудни к Яффским воротам. Тебя будут ждать..."

...К Иоанну приблизился человек, с ног до головы закутанный в толстую мешковину и подпоясанный веревкой. Он на ломанном русском языке сказал: "С тобой желает встретиться наш старший. Сегодня вечером жди его..."

Может показаться удивительным, что следующая запись в дневнике никакого отношения к предыдущей не имеет. Остен-Сакен вспоминал эпизоды Крымской войны. Но, тщательно проанализировав содержание записок, начинаешь понимать, что они во многом объясняют иерусалимское происшествие.

Итак, продолжим чтение графских откровений: "...Сегодня исполнилось десять лет со дня окончания обороны Севастополя. Все еще горько осознавать нашу трагедию... Иерусалим – у турок; болгары, сербы под гнетом бусурман... Когда кампания начиналась, многим казалось: освобождение так близко..."

Но вернемся к интригующей встрече Иоанна с похитителями Александра. Рандеву действительно состоялось в стенах подворья. Старший оказался совсем еще молодым человеком, некогда служившим в русской армии. Во время дуэли он убил своего товарища по службе и был вынужден бежать из России. Казалось, случай не такой уж редкий. Однако дело в том, что ссора между офицерами произошла не из-за женских чар или в пьяной перепалке, а по политическим мотивам.

Шла к концу война с Турцией (1828-1829 гг.). Блистательная победа русского оружия не вызывала сомнений. Будущий беглец был среди героев этой кампании. Ему, греку по рождению, сражаться с ненавистной Портой было делом чести. Он мечтал оказаться среди тех счастливцев, кто прибьет щит на вратах Царьграда, однако правительство России значительно сократило свои требования, фактически не воспользовавшись в полной мере плодами победы.

Этот офицер открыто возмущался, но его однополчанин высокомерно заявил, что не стоит проливать русскую кровь из-за цыган. Так он называл греков, болгар, намекая на черный цвет их волос и смуглую кожу. И вот дуэль...

Грек-офицер бежал не потому, что опасался наказания. Он поклялся продолжить борьбу за освобождение православных и изгнание турок из Святого города.

При встрече с Иоанном старший, к сожалению, не назвавший своего имени, открыто обвинил Россию в предательстве интересов балканских народов. Он был искренне убежден: виной всему – двуличная политика Александра I, а его младший брат, Николай I, фактически продолжал ту же линию умиротворения патриотов, готовых на неравную борьбу с могущественным врагом.

Старший сообщил, что бывший русский император жив и здоров, в нему относятся с подобающим пиетотом; к тому же Александр якобы глубоко раскаивается, соглашаясь с необходимостью решительной борьбы с мусульманским засилием. Вместе с тем старший дал понять: Александр считается пленником организации "За веру и Отечество" и будет освобожден только при выполнении русским правительством определенных условий.

И вновь обратимся к дневнику Остен-Сакена: "...Инсургенты потребовали незамедлительно начать военные действия против Турции, которые должны были привести к освобождению всех православных и изгнанию бусурман из Иерусалима. И все это – в обмен на известного всему миру пленника..."

Старший предложил Иоанну взять на себя миссию посредника. План у этого грека был таков: капитан судна – член организации – доставляет Иоанна в Одессу, где он вручит влиятельному сановнику письменное требование руководителей "За веру и Отечество", а тот, в свою очередь, передает их ультиматум Николаю I.

Иоанн, разумеется, согласился. Через два дня русский поломник прибыл в Яффу, где его ждал "Спаситель". Капитан судна Гавриил Имеракис, широко улыбаясь, приветствовал Иоанна как доброго знакомого.

В столицу Османской империи пришли без особых приключений. Иоанну хотелось как можно быстрее достичь родных берегов, но Имеракис не спешил, поскольку должен был выполнить поручения своей организации. В Стамбуле проживало немало богатых греков, которые под видом филантропических пожертвований негласно поддерживали националистические организации.

...Одесский порт показался неожиданно. Немногочисленные пассажиры судна заволновались: предстоял досмотр багажа и ряд других нежелательных формальностей. Только капитан оставался совершенно спокойным. "Спаситель", грациозно проследовав мимо портовых сооружений, таможни, карантинного мола, бросил якорь неподалеку от пустынного берега. Вскоре судно заметили, и к нему поспешила большая шлюпка. Пассажиры, радуясь удачи, не спеша, с чувством собственного достоинства, усаживались в лодку. Имеракис, задержав Иоанна жестом руки, как бы невзначай, бросил: "Не спеши, у тебя особое задание". Пришлось ждать. Когда все пассажиры, наконец, покинули судно, и последний матрос, получив деньги, сошел на берег, капитан сообщил Иоанну, что ему в целях безопасности следует оставаться на "Спасителе".

На слудующий день Имеракис объявил Иоанну: "Сегодня ты встретишься с князем Воронцовым и передашь ему письменное требование нашей организации".

(Продолжение следует.)