Номер 07 (752), 25.02.2005
3. РОЛАНД ЖОФФЕ – РЕЖЕССЕР И ФИЛОСОФ
(Окончание 3 части. Начало в № 6.)
— Вы готовы уже приступить к съемкам "Неповторимости?
— Нет, сейчас все отложено. Я пишу сценарий о "Мата Хари". Ее жизнь – удивительна, в ней смешались секс, власть, воля мужчины и женщины.
— Кого вы видите в роли Мата Хари?
— Выбор ограничен. Нужна актриса, которая могла бы сыграть женщину от 17 до 30 лет И чтобы она пела и танцевала. В фильме я хочу поставить вопрос о невиновности Мата Хари. Есть много документов, доказывающих, что она не была шпионкой. В частности, посмертно опубликованный дневник судьи Мата Хари. Он был проcто ее личным врагом. Французы проиграли войну, оставили Париж. Нужна была жертва, на которую можно было бы направить возмущение народа. Ею стала Мата Хари.
Она годилась в жертвы. Она была ярка и популярна. Конечно, она была знакома с немецкими офицерами, но лишь как популярная актриса и танцовщица, а не как шпионка. Вообще ее жизнь была полна легенд, начиная с имени и места ее рождения (Мата Хари утверждала, что родилась на острове Суматра). В ее жизни, как и в смерти было много вымысла. В жизни Мата Хари сыграли большую роль трое мужчин, каждый из них ей что-то дал. Один объяснил ей, что она воспринимает жизнь, как кота, которого можно погладить и он замурлычит, а жизнь – это тигр.
Этот мужчина разрушил ее жизнь. Другой мужчина говорил ей: "Ты не любишь меня, но ты мне доверяешь, а из доверия родится любовь." Он тоже ее предал. Третий спрашивал: "Веришь ли ты в любовь с первого взгляда", и на ответ "нет" восклицал: "Неужели ты недостаточно смела". Этот мужчина пытался ее спасти.
— В вашем будущем фильме о Мата Хари вы снова исследуете отношения между мужчиной и женщиной. На какие вопросы вы ищете ответы?
— В этих отношениях все понятно и ничего не понятно. Любовь – это жизнь. Если ее изъять из жизни, то останется смерть или ненависть, любовь – это притяжение, а притяжение – это сила, которая создает жизнь и нас. Это как притяжение атомов из невидимых глазу частиц создает видимый стакан или чашку. Иногда любовь – это добро, кто-то может за другого отдать жизнь. Иногда – зло, когда жажда обладания приводит к убийству. Часто любовь – это чувство эгоизма. Ситуаций может быть много. Все люди – по сути дети. Если в ребенке убить любовь, то в нем рождается страх. Он вырастает зарегламентированным. Страх мешает общению людей, мешает полюбить другого человека.
Я вспомнил сейчас, как мне когда-то сказал отец: "Если ты кого-то боишься, представь себе его ребенком, и тебе с ним станет легко".
— Как вы выбираете сюжет?
— Как-то я увидел сверкание солнца в дождевой капле и залюбовался. Но вдруг понял – это не я смотрю на солнце, а солнце через мою реакцию смотрит на себя. Мы смотрим на себя и на мир через реакцию других людей. Так и в сюжете – все происходящее должно быть показано через реакцию персонажей. В сюжете важно найти то, что будет интересно зрителям. Например, если взять сюжет о Шекспире и Марло в нем главным должно быть не то, кто писал пьесы, а то, что они были гениальны. И этой гениальностью они должны покорять зрителей.
Мне многие фильмы японского кинематографа нравятся тем, что в них речь идет о сильных страстях, об обмане, разочаровании. Потому что фильм должен идти не от интеллекта, а от чувств. Я пытался свои фильмы делать физически ощутимыми. Нужно найти такой сюжет, в котором было бы абсолютно все, но кроме сюжета должно быть нечто, невидимое для глаз, но важное.
— Вы в основном ставите фильмы на исторические темы. Что вас привлекает в истории? Есть ли у вас замыслы, связанные с современной жизнью и ее проблемами?
— История – это лучший способ взглянуть на современность. Это микроскоп, через который мы рассматриваем современные проблемы. Сложность в том, что, снимая фильм о современности, мы в ней находимся и не можем взглянуть со стороны. Сейчас происходит какой-то слом в человеческой цивилизации. Мы о нем в достаточной мере судить не можем. Возможно, фильм, который бы я сделал о происходящем сегодня, получился бы бледным. И через три года все показалось бы мне другим, и я на ту же тему поставил бы картину "Вздох облегчения".
— Что такое историческая объективность?
— Бывает, что люди принимают диктатуру. Этому есть объяснение. Диктаторство освобождает людей от ответственности за принятие решений. Если мы поступаем неправильно, нас накажут, правильно – похвалят.
Но что такое хорошо и что такое плохо, решаем не мы. Решают за нас. В диктаторстве нет объективности.
— Не боитесь ли вы, что, делая современные фильмы, вы столкнетесь с необходимостью отражать точку зрения тех, кто диктует сегодня правила игры?
— Я кинорежиссер, а не политик. На мои убеждения никто никогда не влиял.
— А книги и фильмы других авторов оказывали на вас влияние?
— Моя эстетика, мое понимание прекрасного – это врожденное или выработанное ощущение искусства кино. Мне всегда нравился Dиккенс, нравились традиции натурализма в литературе. Нравится Сальвадор Дали в том его периоде, когда он пытался проникнуть в структуру мысли. Но ведь все это имеет очень мало общего с технологией и механикой кино.
— Нужна ли в кино историческая достоверность?
— Я не очень образован, поэтому много читаю, чтобы все было достоверно. Я в книгах ищу "карту" жизни.
— А к интернету вы не обращаетесь?
— О, интернет! Это призрачный мир воображения.
— Как вы работаете с актерами? У вас снимались такие звезды, как Жерар Депардье, Уми Турман, Гарри Олдмен, Роберт де Ниро, Джереми Айронс. Они ведь такие разные.
— Актер – это река. Она течет только туда, куда может. Например Гарри Олдмен. Он застенчив. И когда он снимался у меня в "Алой букве" (фильм по известному роману Готторна – Е.К.), то я понял, что застенчивый человек может спрятаться за образом, за костюмом. И я просил труппу любить его, подыгривать ему. Это помогло ему расковаться.
А вот Жерар Депардье – он весь на интуиции. Он наращивает роль вокруг одной подсказки. Я его раскрыл на том, как он ест. Я увидел, что Жерар очень нежен и тонок, хотя это вроде противоречит его фактуре.
Чтобы помочь актерам, я иногда пишу письма своим персонажам. В "Вателе" я подкинул письмо Депардье, якобы найденное в музее. Вроде бы брат короля пишет письмо сыну, что он уходит в армию и, возможно, примет смерть, и чтобы о нем ни говорили, это неправда – он сам не знает, каков он. Главным в этом письме были слова: "Самое плохое – родиться не в свое время, но еще хуже – родиться в то же самое время, но быть вторым, такова моя судьба". Последняя фраза давала разъяснение характеру брата короля. Письмо помогло и Вателю, и брату короля выстроить свои роли, свои отношения.
А вот Де Ниро нужно наполнить, чтобы он начал играть, сам он не понимает, что нужно делать. Но от внутреннего наполнения он приходит к внешнему рисунку роли. Есть и такие актеры, которые хотят знать о себе, о своем персонаже все, вплоть до бородавок.
— Не хотели бы вы снять украинских актеров?
— Где они, давайте их сюда!
(Смех, аплодисменты).
Елена КОЛТУНОВА.