Номер 36 (781), 16.09.2005

Как-то в одной из своих статей я писала, что анонсы – дело не надежное. Они, как и реклама, могут не просто дезориентировать, но и подвести. Причем не только зрителей, но и самого автора заметки.

Так бы и случилось, если бы анонс предстоящей премьеры в Театре музкомедии спектакля "Одесса-мама" вышел во время. К счастью, этого по объективным причинам не произошло.

Чтобы было понятнее, о чем это я, приведу с комментариями несколько абзацев из моего анонса. Начну с названия. Анонс был озаглавлен так: "Одесса-мама любит всех своих детей". А дальше шло перечисление тех, кем гордится город: Ойстрахом, Филатовым, Дерибасом, Маразли, Катаевым, Багрицким, Нилусом, Костанди... И добавлялось, что не меньше Одесса-мама любит и не совсем удачных своих чад, таких, как Мишка Япончик или Сонька Золотая ручка.

Во всяком случае, так озвучили концепцию спектакля члены постановочной группы, с которыми незадолго до премьеры встретились журналисты.

И что же? Что показали нам премьерные спектакли, прошедшие 3-го и 4-го сентября (спектакль ставился как подарок городу ко дню его рождения)? Они вроде бы показали, что любовь Одессы-мамы распространяется почти на всех отпрысков от Ледика до Додика (читай от Утесова до Ойстраха), не обходит старого еврея-врача, осеняет теплым чувством некую типичную одесситку, одни черты которой с убедительной точностью воспроизводят до боли знакомый характер какой-нибудь тети Мани, сидящей на своей табуреточке у ворот дома, а другие – дают возможность вспомнить любимую многими поколениями одесситов руководительницу хора, давшую сценическую путевку в жизнь не одному своему воспитаннику. И, конечно, раз есть Додик, то есть и его профессор Столярский, то бишь Стаховский. И все же больше всех, если судить по спектаклю, любвеобильная мамаша любит почему-то Соньку Золотую ручку и контрабандиста Сезю Джокера, за которым явно маячит образ Мишки Япончика. Ну, в общем любит, и на здоровье, тем более, что, имея дело с широкой публикой, на Багрицком и Катаеве в отличие от Соньки и Мишки не больно разживешься. Но главный подвох кроется в другом. Вот уж неправда, что Одесса-мама любит всех своих детей. Некоторых она не просто не любит и презирает, а терпеть не может. Изничтожает, что называется, под корень.

Здесь уместно вспомнить анекдот про Чапаева. Встречает как-то Фурманов Чапаева и спрашивает: "Василий Иванович, что с вами, вы такой грязный, зловонный, засаленный, откуда вы идете?" – "Из анекдотов иду, из анекдотов".

То же самое могли бы сказать Григорий Иванович Котовский и вся облаченная в красные революционные шаровары большевистская армия, с которыми мы знакомимся в первом акте спектакля.

Когда-то Карел Чапек писал, что почему-то самым неудачным в пьесах и спектаклях оказывается 4-й акт. Он даже советовал купировать последний акт, как хвост у бульдога. Аналогичное предложение напрашивается после просмотра спектакля "Одесса-мама". С той разницей, что купировать следовало бы первый акт, а не последний, второй (который, кстати, вполне может обойтись без первого).

Сразу хочу сказать, что по делу больших претензий ко второму акту у меня нет. Все достаточно симпатично. Нет интригующей драматургии? Не "держит" зрителя за горло? И не надо. Можно подумать, что переживания Тассило и Марицы сегодня кого-то волнуют: Кальман есть Кальман, и если актеры достаточно убедительны, то зритель без особых волнений принимает их проблемы на веру.

В общем, хеппи-энд каждой из намеченных драматургом линий всех устраивает.

Но что касается первого отделения, то, честно говоря, большей мерзости трудно себе представить. Такое впечатление что спектакль должен стать антиподом и перевесить, да так, чтобы просто упала чаша весов, трилогию "На рассвете", "У родного причала" и "Четверо с улицы Жанны". И дело вовсе не в том, что первое действие разворачивается в публичном доме, работающим под вывеской "Массажный салон". Пусть меня простит Куприн за сравнение, действие "Ямы" тоже происходит в публичном доме. И "Ночь ангелов" Леонида Андреева тоже опускается на публичный дом. Но там речь идет о высокой (или пусть даже кое в чем низкой) человеческой трагедии.

"Не упоминай имя Господа всуе". И не надо не просто всуе, а навязчиво повторять мелодию "Интернационала" и других революционных песен в обстановке бардака, царящего на сцене (слово "бардак" употреблено в прямом и переносном смыслах).

Кровавую цену революции подытожило время. В нее вошли как чистые святые порывы тех, кто пытался спасти Россию, и тех, кто с чистым сердцем шел за народ. В нее вошла цена невинно пролитой крови, и крови, отданной за свои убеждения. В нее вошли цена предательства, палачества, потерянной родины, скитания в чужих странах, голод и разруха последующих лет и геноцид собственного народа. В революции было много высокого и много низкого, но она – наша история. И хотя говорят, что с прошлым надо расставаться смеясь, но смеясь не над ним, особенно в том случае, когда впору не смеяться, а содрогнуться. А тем более окунать это прошлое в нужник.

Автор пьесы Валентин Воловой и большинство ведущих актеров (а в спектакле занята большая часть труппы, главные роли исполняют О. Оганезова, В. Фролов, Э. Силин, Т. Тищенко, В. Фролова, И. Кровальская, А. Ахметова, Н. Завгородний, Ю. Осипов...) обвиняют в дурновкусии в интерпретации первого акта режиссера-постановщика спектакля Владимира Савинова (он знаком одесситам по спектаклям "Мышеловка" и "Обнаженная любовь"). Во всяком случае, в партитуре мюзикла, созданной Сергеем Колмановским, "Интернационал" назойливо не цитируется (хотя музыкальных цитат много больше, чем было заявлено на встрече с журналистами как откровенных, так и закамуфлированных).

Было досадно за тех зрителей, которые с оскорбленным чувством покидали после первого акта театр, не дождавшись второго. Он хоть немного примирил бы их с пьесой, которая хотя и не соответствует жанру мюзикл-притча (может быть, я слишком строго, исходя из энциклопедического словаря, подхожу к термину "притча"), но могла бы вполне правомерно называться мюзикл-легенда.

Обидно еще и потому, что в спектакль вложен огромный труд всего коллектива. Костюмы Елены Лесниковой, сценография Станислава Зайцева, открывающего перед зрителем типичный одесский дворик, танцевальные номера, поставленные Ольгой Навроцкой, и, наконец, труд актеров, которых не за что упрекнуть. И вокально, и пластически, и сценически все образы сделаны. Чего только стоит роль Мутарши Симы, которая почти не сходит со сцены все огромное первое действие (о первом акте можно сказать: "плохо, но зато долго"). Эту роль исполняют заслуженные артистки Украины В. Фролова и Т. Тищенко. А роль Сези Джокера – нар. арт. Украины В. Фролов и А. Мирошниченко, Валерии и Соньки – засл. артистки Украины А. Ахметова и О. Оганезова, а также И. Ковальская. А еще доктор Соломон Кемпер, забавные краски для которого нашел засл. арт. Украины Э. Силин. А попытки засл. артистов Украины Завгороднего и Ю. Осипова очеловечить вываленного в грязи монстра – Степана Нечая (то есть Григория Котовского)...

Словом, обидно за актеров, за театр, за зрителей, за город, за державу и за наше прошлое, каким бы оно ни было.

Елена КОЛТУНОВА.