Номер 23 (1070), 24.06.2011

Автор этих заметок родился в Одессе в 1938 году. Пережил оккупацию. Окончил школу в 1956 году, в 1959-м - одесский техникум связи. Работал на разных предприятиях Одессы.

В 2006 году начал писать воспоминания. Выпустил книгу "Записки одессита: оккупация и после...", она вышла в 2007 году. Предлагаем вниманию читателей одну из глав второй части "Записок одессита", посвященных Одессе 1940-60 годов.

Удачно вымощенная булыжником мостовая Дерибасовской не претерпевала изменений, по ней ездили, в основном, легкие упряжки биндюжников. Лошади с безразличным видом задирали хвосты и высыпали на мостовую шарики спрессованной соломы. Лошадиный помет хаотично валялся на проезжей части, его запах никому не мешал наслаждаться вечерним променадом по главной улице Одессы. Изредка проезжали трофейные автомобили, пугающие лошадей и биндюжников громкими сигналами. Почти все гуляющие одесситы знали друг друга если не по имени, то хотя бы в лицо. Никто не сомневался в том, что это - лучшая улица планеты, и, возможно, самая чистая. Нечетная сторона ее приобрела статус более престижной. По ней прогуливались интеллектуалы и одесситки с претензией на привилегированное положение в обществе. "Бобкин-стрит" - гордо именовалась эта сторона, вместе с ее обитателями. Четная сторона имела репутацию непрестижной, по ней прогуливались шумные "бичи", курсанты ШМО, жители Пересыпи и Молдаванки с неприхотливыми деревенскими "невестами". На углу Ришельевской гуляла голытьба у бабы Ути, а на углу Екатерининской пили водку с пивом матросы и бичи, за углом Преображенской помещался в глубоком подвале "Гамбринус". В Горсаду, рядом с кинотеатром "Уточкино", никогда не пустовали столики ресторана "Кавказ", здесь гуляли те, кто что-то заработал, каким способом - не имело значения. Эта сторона Дерибасовской получила название "Гапкин-штрассе". Во всех этих забегаловках посетители, напившись разливной водки с пивом, каждый вечер выясняли отношения - между жителями Пересыпи и Молдаванки, между гражданскими и курсантами морских училищ...

Каждый вечер, после шести, на открытой пролетке катался по центру мостовой с гордым видом одинокий "Шнапс-капитан", как его именовали одесситы. Капитан лет тридцати пяти был всегда в отутюженном мундире, чисто выбрит, и "пьян до синевы". В полунищем городе он выгодно отличался внешним видом. Откуда он брал деньги, чтобы в открытую так щеголять в то время, историческая наука умалчивает. Восседал он одиноко позади биндюжника, горделиво посматривая по сторонам, и небрежно похлопывал себя по колену закинутой вверх правой ноги белыми перчатками. Через какое-то время "Шнапс-капитан" вежливо останавливал биндюжника и спускался к бабе Уте, чтобы не трезветь и не ронять своей репутации в глазах одесситок.

Горсад днем был очень спокойным местом отдыха пожилых одесситов. Часто в ротонде выступал оркестр, иногда военный. В репертуаре были вальсы, мелодии военных лет. Музыку было слушать приятно, она была спокойной и ненавязчивой. Под лестницей кинотеатра "Уточкино" толпились пацаны моего возраста в очереди за билетами, а у кого были еще деньги, - покупали мороженое.

К вечеру Горсад становился продолжением "Гапкин-штрассе", с теми же мордобоями и разборками, что и вся пьяная четная сторона.

Потом по "Гапкин-штрассе" стали робко прогуливаться начинающие стиляги. Они строго следили за своим внешним видом. Месяцами нестриженные волосы с аккуратно уложенным "коком" надо лбом - главным внешним достоинством стиляг, сдабривались тюбиком бриолина. Особым шиком считался цветастый, с золотым или серебряным отливом, длинный галстук. "Дуже амерыканськый" пиджак из Сингапура подчеркивал статус обладателя стильной одежды. Брюки-дудочки упирались в туфли на толстой каучуковой подошве, "манной каше". Остальная молодежь продолжала носить брюки-клеш.

Когда я был мальчишкой,

Носил я брюки-клеш,

Соломенную шляпу,

В кармане - финский нож...

Стиляги "подрывали культуру нашего образа жизни". Появились комсомольские патрули, состоящие преимущественно из заводских хулиганов, которые нападали на стиляг и распарывали их "дудочки", лохматили волосы, а иногда и обстригали "красу и гордость" стиляг - кок. Активистов патрулей запоминали, и они часто не оставались безнаказанными. Милиция, как могла, помогала комсомольцам, но у нее и без этих разборок было чем заняться. Борьба со стилягами была задачей второстепенной.

Вечерами по "Бобкин-стрит" вояжировали в красивых кремовых костюмах братья Беловы, именующие себя сыновьями генерала Белова. Молодые модницы вились возле них табунами. Мало того, что братья были красавцами-блондинами, они еще и выглядели весьма небедно. Разговаривали с женщинами они свысока. Модницы млели. Нам хотелось походить на таких стиляг, но в материальном плане наши притязания были беспочвенными. Позже я узнал, что братья Беловы работали газосварщиками и к золотой молодежи в действительности не имели никакого отношения...

Гулять по "Гапкин-штрассе" наша компания не могла из-за отсутствия средств на потребление пива. Кроме того, что делать трезвым пацанам среди пьяных бичей и дебоширов? Приходилось гулять по "Бобкин-стрит". Знакомились с себе подобными школярами, слушали новые одесские анекдоты и хохмы или просто беседовали ни о чем. Не интересовались, кто где живет, а иногда и именами собеседника, но при встрече "в городе" приветствовали друг друга, как лучших друзей. Это было и шапочное знакомство, и нет...

Иногда обсуждались похождения богатого по тем временам стиляги - Тарзана, которому отец подарил автомобиль "Москвич", а может, "Победу", и о котором одна одесская газета даже написала статью "Чужой труд". Частные автомобили регистрировались тогда с номерами, первыми буквами которых были "ЧТ" (частный транспорт).

Быстро входил в моду рок-н-ролл. А петь большинство одесситов продолжало:

На Дерибасовской открылася пивная,

Там собиралася компания блатная...

Или:

Здравствуй, моя Мурка...

Анатолий МАЛЯР.