Номер 03 (593), 18.01.2002

Январским утром 1948 года на глухой заснеженной улице Минска милиционер-гаишник наткнулся на два трупа. Лицо одного из них показалось ему хорошо знакомым. Он не ошибся: перед ним был народный артист Советского Союза Соломон Михоэлс... Артиста похоронили в Москве со всеми почестями, а причиной смерти велено было назвать автомобильную катастрофу...

Много лет спустя молодого одесского режиссера Геннадия Офенгейма один из его коллег попросил передать несколько фотографий некоей пожилой женщине. Взглянув на адрес, Геннадий обомлел: "Неужели ?!". Ведь ему предстояло увидеть вдову С.Михоэлса Анастасию Павловну Потоцкую. А на фотографиях был изображен ее муж. Пересъемку старых фотографий пришлось делать в Одессе, потому что все, что имело отношение к Михоэлсу, рассматривалось чуть ли не как крамола. Дело было не в самом артисте, его в то время уже успели реабилитировать, а в его национальной принадлежности, которую он при жизни всячески подчеркивал.

Ираклию Андроникову принадлежит замечательная фраза: "Культура начинается с отсутствия интереса к "пятому пункту". В советской культуре этот интерес, увы, был развит чрезмерно. Г. Офенгейм вспоминает, что во время беседы Анастасия Павловна поинтересовалась, почему он не служит ни в одном театре. "Наверное, характер такой", – отшутился режиссер. "Это не характер, – возразила мудрая женщина, – это антисемитизм". От нее режиссер узнал некоторые подробности убийства великого артиста.

Ни у кого из людей, близко знавших С.Михоэлса, не было сомнений по поводу заказчика жестокой расправы. Им мог быть только один человек – Сталин. Михоэлс мешал вождю решить историческую задачу – навсегда покончить в Советском Союзе с еврейским вопросом. Ведь согласно теории о постоянном росте числа врагов по мере построения социализма этих врагов следовало где-то находить. Но сперва вождь действовал осторожно: нельзя было не считаться с тем, что слава Михоэлса, возглавлявшего в годы войны Еврейский антифашистский комитет, гремела по всему миру. Однако в какой-то момент Сталин решил убрать чрезмерно, по его мнению, популярного артиста.

Ведомство Берии и Абакумова рассчитало все с иезуитской точностью. Михоэлс должен был ехать в Минск как член комитета по Сталинским премиям смотреть спектакль местного театра. С ним поехал критик Владимир Голубов. Именно ему позвонил поздно ночью старый приятель, приглашая на свадьбу, причем обязательно вместе с Михоэлсом. "Это же будет память на всю жизнь!" – уговаривал звонивший. Легкого на подъем Михоэлса уговаривать не пришлось; ему страшно интересно было увидать еврейскую свадьбу в городе, который залечивал раны войны. И они пошли на свадьбу, которой на самом деле не было. На рассвете их обнаружили мертвыми.

Теперь руки у Сталина были развязаны, и через год развернулась борьба с безродными космополитами. Только смерть вождя в марте 1953 года спасла миллионы советских евреев от трагического исхода: ведь Сталин намеревался повторить с ними то, что проделал прежде с чеченцами, ингушами, калмыками, немцами Поволжья, крымскими татарами, греками и другими неугодными народами, – выслать в Сибирь.

Анастасия Павловна рассказала своему одесскому собеседнику, что вещей убитого мужа ей так и не вернули. Всю дальнейшую жизнь она посвятила сохранению памяти о великом артисте. Все, связанное с Михоэлсом, пробивалось с огромным трудом. А самое главное: был наложен строжайший запрет на саму тему его гибели. Но она упрямо собирала все, что имело хоть какое-то отношение к мужу, веруя, что рано или поздно правда будет обнародована...

Судьбы пересекаются иногда самым причудливым образом. Несколько лет назад в Москве проходил театральный фестиваль, посвященный С. Михоэлсу. В программу фестиваля был включен моноспектакль "Исход". Его поставил Геннадий Офенгейм для своего сына Артура.

К. Р.