Номер 28 (721), 16.07.2004

БАНДИТСКАЯ ОДЕССА

Начало 900-х годов характеризовалось вспышкой криминала в Российской империи. Это объяснялось, прежде всего, неустойчивостью власти, которая под выстрелами и взрывами террористов – эсеров и большевиков – теряла свою прочность и надежность.

В Одессе, как и повсеместно во всей империи, появляются воровские малины, бандитские шайки, хулиганствующая молодежь, массовая проституция, неподдающаяся учету. Все это вызывает беспокойство правоохранительных органов Одессы. За период 1917-1924 годы случаи воровства увеличились в двенадцать раз, налеты и разбой в 9 раз, мошенничества в 15 раз, а грабежи с убийствами в 6 раз. Старые одесситы часто вспоминали "золотую" эпоху 1880-1900 годов, когда бандитские шайки были единичны и быстро ликвидировались, а мошенничество было остроумным и вызывало лишь улыбку. 1905 год был для одесситов еще более безрадостным. В стране началась революция, а в Одессу прибыл мятежный броненосец "Потемкин". В порту скопилось свыше 15 тысяч люмпен-пролетариев, пробывших в теплую Одессу со всех губерний огромной страны. Они перебивались случайными заработками, спали прямо на причалах, благо, что было тепло, и воровали все, что плохо лежит. Многие из них жили в ночлежках Одессы, выходя на воровской промысел только ночью, другие занимались поддённой работой, но, в общем, вся эта голытьба жила лучше, чем в других городах России. Прибытие в Одессу "Потемкина" всколыхнуло всю эту голытьбу, к ним присоединились малоквалифицированные и плохо оплачиваемые рабочие заводов, и прибывшие с Дальника, Усатово и других прибрежных сел деклассированные крестьяне. В связи с тем, что полиция ушла из порта, а на возвышенностях Одессы стояли войска с пулеметами, готовые к обороне, эта безудержная масса врывалась в пакгаузы, магазины для портовых рабочих и грабили все, что осталось бесхозным.

Наконец, они ворвались в пакгаузы, где содержались цистерны со спиртом и, дорвавшись до дармового спиртного, перепились. Кто-то бросил недокуренную папиросу, и спирт вспыхнул. Мгновенно вспыхнули и другие пакгаузы, складские помещения порта, зернохранилище. Удушливый дым окутал весь порт и прибрежное море. Пьяные люмпен-пролетарии не могли выбраться из дыма и огня, и к вечеру их погибло свыше 200 человек, несколько тысяч ринулись в город, но были остановлены цепью солдат, которые начали стрелять в пьяных и обезумевших людей. Убитых оказалось свыше 60 человек. Вырвавшихся из пылающего порта свыше 5 тысяч человек собрал заводила хулиганских банд Одессы Николай Скурский. Скурский был политическим хулиганом и прикрывал свои неправоправные поступки кивком в сторону политики. Скурский пытался настроить толпу идти в центр Одессы и грабить буржуев, но за ним пошли несколько десятков отчаянных хулиганов, сорвиголов. Не дойдя до Екатерининской, Скурский и его сагитированные были схвачены и препровождены в полицейский участок. "Потемкин" должен был уйти из Одессы, так как не был поддержан одесситами. Не только буржуазия города, но и квалифицированные рабочие выступали против восставших матросов и призывали со страниц одесских газет расправиться с хулиганами и погромщиками порта.

В отношении Николая Скурского было возбуждено уголовное дело. Ему инкриминировали ограбление кассы завода Гена в 1903 году. Скурский и его товарищи, вооруженные пистолетами, остановили пролетку кассы с 25-ю тысячами рублей, причитающихся рабочим завода, и забрали эти деньги якобы на революцию, при этом убив двух охранников. Интересно, что пойманный один из членов руководящего одесского кружка РСДРП, сидящий в тюрьме, рассказывал, что Николай дал на нужды революции всего 16 тысяч рублей, а 9 тысяч забрал себе. Хозяин завода поступил как благородный человек. Несмотря на похищенные 25 тысяч рублей, которые в то время составляли значительную сумму, выделил из своих личных средств еще 25 тысяч и выдал своим рабочим и инженерно-техническому персоналу. После этого случая на заводе Гена и других крупных предприятиях города возникли группы самообороны, состоящие из вооруженных рабочих, выступающих против хулиганов и мародеров. Двое братьев Скурских – Николай и Михаил (Митька) отсидели 5 лет и вернулись в Одессу. Обоим братьям не сиделось спокойно в Одессе, они были заводилами уличных драк и всяческих беспорядков. Уже в 1910-1911 годах стало намного спокойнее. В Одессе квалифицированный рабочий мог спокойно прокормить и обуть свою семью. Кулачество из окрестных сел было тоже зажиточно и с успехом торговало продовольствием на одесских рынках, преимущественно на Привозе. Так что подчинить рабоче-крестьянскую массу было для Скурских невозможно. Тогда братья переключились на подростков, которые не хотели работать, лодырничали, но желали жить хорошо. Скурские, проживающие на Пересыпи, сколотили из молодежи банду в несколько сот человек, и она ходила в город бить молодежь Молдаванки и Слободки. Молодежные схватки продолжались свыше года и закончились в 1912 году вследствие ужесточения режима.

В этот период Николай Скурский знакомится с бандитом Молдаванки знаменитым Нюмой Ицковичем, профессиональным грабителем и организатором экспроприации у богатеев, выведенным Бабелем в "Одесских рассказах" как Фроим Грач. Скурский прислушивается к многоопытному профессиональному налетчику и участвует вместе со своим братом Минькой и оставшимися с ним хулиганами Пересыпи в налетах на богатые квартиры. Недаром один из аналитиков, оценивающий победу Октября, писал, что большевистская партия унаследовала вековые принципы и законы уголовников во время совместного пребывания в тюрьмах, что и привело их к победе. Братья Скурские многое почерпнули ценного для себя из жизни одесских уголовных малин: прежде всего все отрицать, много не говорить, держать рот на замке, не соглашаться со следователем, косить под психа или умалишенного и другое. Все это помогало им и в дальнейшей жизни.

(Окончание следует.)

В. ФАЙТЕЛЬБЕРГ-БЛАНК, академик.