Номер 24 (871), 6.07.2007

(Очень опасное дело из архива КГБ)

На заседании ученого совета Ленинградской военно- медицинской академии совместно с Ленинградским филиалом Академии наук СССР в 1964 году слушалась докторская диссертация одессита, прикрепленного к академику Академии наук СССР, генерал-лейтенанту медицинской службы, Герою Социалистического Труда, академику Владимиру Николаевичу Черниговскому. Диссертация была необычна, да и сам диссертант вызывал недоумение. Ему было всего 28 лет - совершенно необычный возраст для докторанта во времена брежневского правления, да и фамилия диссертанта также вызывала удивление и относилась к нелюбимой партноменклатурой пятой графе.

Сам диссертант Абрамович своей внешностью тоже не вызывал симпатии. Ниже среднего роста, очень моложавый, на вид не более 25-26 лет, молодой человек с пышной черной шевелюрой, неопрятно одетый, развешивал многочисленные таблицы, а его учитель, академик Черниговский, расхаживая по залу с начальником Военно-медицинской академии академиком Гончаровым, одетым тоже в генеральскую форму, останавливался возле таблиц и объяснял Гончарову, что скоро произойдет и какой фурор произведет доклад его ученика на присутствующих академиков.

Неожиданно Гончаров подошел к диссертанту и, не здороваясь, произнес: "То, что мне рассказал о вас и вашей работе, Владимир Николаевич, вызывает у меня восхищение, и я буду голосовать за вас. Не знаю, как отнесутся многие члены ученого совета. Таких молодых еще не знала эта аудитория ни в царские времена, ни сейчас". Подумав, он добавил: "Да еще беспартийного и с немодной фамилией. Но, думаю, что ваша работа настолько сильна и научно оригинальна, что у людей, ценящих науку и научное творчество, она перевесит зависть к возрасту и антипатию к фамилии".

И вот в зале уже 35 членов ученого совета со званиями академиков, членов-корреспондентов Академии наук СССР. Даже профессоров, докторов наук немного - всего шестеро. Многие из присутствующих в генеральских мундирах. Это вся элита медицинской и биологической науки СССР.

Диссертанта почти не видно из-за трибуны. Видна только его голова. Речь его льется неторопливо, и он четко и сдержанно излагает содержание своей докторской диссертации. А из его доклада становится ясно, что электромагнитные поля, окружившие весь земной шар, являются важным фактором эволюции живой природы. Они действуют не только на живую клетку, но и на биомакромолекулы клетки. Их в диапазоне частот 2300 мегагерц до 160 мГц можно использовать в терапии ряда заболеваний человека: суставов, позвоночника, сексуальных расстройств, желудочно-кишечного тракта, нервной системы. Диссертант экспериментально обосновал дозы для разных частот электромагнитного поля и использовал их при ряде болезней человека.

Обширное клинико-экспериментальное исследование Абрамовича, подтвержденное математической статистикой, вызвало восхищение ученых в зале. А когда он заговорил о высокочастотном ультразвуке и начал демонстрировать колебания осциллографа при облучении ультразвуком различных тканей и их отражение на экране, весь зал поднялся и аплодировал молодому ученому.

Присутствующие в зале ученые поняли, что Абрамович стоит на пороге великого открытия - использования ультразвуковых колебаний для диагностики заболеваний внутренних органов человека (УЗИ-диагностика). Выступающие в прениях, также как и официальные апологеты, виднейшие ученые страны, такие, как Иван Терентьевич Курцин, Александр Николаевич Ярошевский, Савелий Соломонович Полтырев, отмечали большой вклад диссертации в современную медицинскую клиническую и экспериментальную науку и советовали диссертанту продолжать эти исследования.

Сидевшая в зале кандидат медицинских наук Ирина Соловьева, которая лично знала соискателя Абрамовича и к нему хорошо относилась, спросила рядом сидящего своего учителя, академика-морфолога Трошина: "Надеюсь, вы проголосуете не за фамилию, а за саму диссертацию". - "Нет, - ответил Трошин, - я брошу отрицательный голос, так как я всегда голосовал отрицательно за людей с пятой графой, но этот мой отрицательный голос только немного снизит настроение диссертанту, т. к. почти все, я уверен, проголосуют за него. Действительно, диссертация впечатляющая, и скорее всего, это открытие и научный подвиг, - произнес Трошин, - а не просто докторская, но, к сожалению, отойти от своих принципов, дорогая Ирина, я не смогу".

При подсчете голосов оказалось, что 32 члена совета вынесли свое положительное решение, а три - против. Это была победа Абрамовича, и он понимал, что будет в обязательном порядке утвержден Высшей аттестационной комиссией СССР. На импровизированном небольшом банкете после защиты академик Владимир Николаевич Черниговский рассказал, с каким упорством работал диссертант в течение шести лет над диссертацией, не зная выходных и отдыха. Он отметил профессиональное мастерство, ум и особенно трудоспособность Абрамовича. Затем взял слово академик Гончаров. Он также с восхищением говорил о работе и выводах диссертанта, но в конце речи сокрушенно сказал, что Абрамович не задержится долго в Ленинграде - это даже не сможет сделать его учитель, первый вице-президент Академии медицинских наук СССР и одновременно академик-секретарь Академии наук СССР даже при наличии депутатского мандата Верховного Совета, генеральского звания в придачу с Золотой звездой. Место диссертанта, добавил Гончаров, - заведующий кафедрой в одном из периферийных вузов, но я надеюсь, - добавил академик, - что вы и там найдете возможным продуктивно работать и занять достойное место в рядах творцов науки. Мне непонятны, добавил начальник Военно-медицинской академии, те трудности, которые я испытываю ежедневно...

Одних способных людей я не могу взять, потому что их не пропускает медицинская служба из-за расширения вен семенного канатика, других - как отдаленных предков раскулаченных и репрессированных, а третьих - из-за того, что они "инвалиды" пятой графы. Вот в такое время мы живем, но я надеюсь, что диссертант, а ныне уже доктор медицинских наук, все это выдержит, поймет и не озлобится, а займет достойное место в советской науке назло иностранной, которая еще до этих проблем не додумалась.

Все получилось так, как предсказывал Гончаров. В 29 лет Абрамович стал профессором, заведующим кафедрой Целиноградского медицинского института. Он начал выпускать труды и обзавелся учениками, которые не оставляли его даже после переезда в Одессу. Они становились докторами наук и доцентами и составили первую поросль его многочисленных учеников в науке, которых было 29 человек.

Одесса стала местом активного творчества Абрамовича. Возле него сгруппировалась молодежь, которой он щедро раздавал темы кандидатских и докторских диссертаций, а постоянная аспирантура, которую он добился, соответствовала духу времени и считалась уникальной для того периода и, пожалуй, для сегодняшнего.

Благодаря поддержке ректора института - интеллигентного и благородного академика Сергея Алексеевича Мельника и его заместителей по науке профессоров Александра Николаевича Семенова и Сергея Алексеевича Дудника Абрамовичу удалось приобрести аппаратуру, которая расшифровала информацию о функционировании отдельной клетки, ее составных компонентов - митохондрий и рибосом, ответственных за энергетику и обменный потенциал клетки и организма человека в целом.

Абрамович был вынужден заниматься и прикладными науками, но и здесь он внес свое оригинальное слово, не будучи специалистом в той или иной области. Так, используя точные медицинские методики, у Абрамовича защитили кандидатские такие известные специалисты в спорте, как профессор Ю. Перевозчиков, доцент В. Жарков и другие. В этих диссертациях по спортивной медицине были использованы новейшие методики радиоактивной индикации, так называемые меченые атомы, а также изучение процессов всасывания - последнего и промежуточного процесса между пищеварением и обменом веществ спортсменов в зависимости от их возраста и степени спортивного мастерства.

По мнению Абрамовича и его учеников по спорту, советский спорт, построенный на массовости, кроме экономических затрат и значительных потерь времени тренеров ничего полезного не приносит. Необходимо на основании научных методик изучать энергетику клеток спортсменов для выявления их функциональных возможностей для достижения высокого спортивного мастерства. А для этого служат современные полярографы, имеющие стерильный платиновый электрод, вкалываемый в мышцу спортсмена. Одной из особенностей Абрамовича была увлеченность во всем. Когда академик Мельник показал ему книгу, выпущенную в Сан-Диего, где собрались на международный научный форум врачи и виноделы для создания лечебных вин, Абрамович тут же предложил новые методы ликвидации аффинитета (иммунобиологической несовместимости растений), в частности, винограда, с использованием не рентгенвоздействий, а не менее мощного энергетического электромагнитного потока СВЧ-поля. И действительно, эта методика до сих пор оправдывает себя при получении новых сортов винограда и других плодовоягодных растений. Вместе с академиком Мельником и его учениками профессором Хреновским и доцентом Кричмаром была разработана методика для получения новых сортов виноградных вин Каберне-Совиньон и Алиготе, обогащенных витаминами, микроэлементами, при этом не потерявших вкусовых свойств этих натуральных вин.

Они стали добавлять дозированно вина к лекарственным продуктам при заболеваниях пищеварительного аппарата и обмена веществ у людей. Таким образом, украинские вина приобрели новый аспект - употребление в качестве лечебных вин, а не для опьянения. Тогда же были разработаны новые методики консервации вин при их длительном хранении с помощью ультразвуковых высокочастотных колебаниях.

Еще один важный практический эффект, разработанный кафедрой Абрамовича, относился к сохранению сельхозпродукции. Известно, что примерно 1/4 часть всей собранной сельхозпродукции (картофель, зерно, овощи, фрукты) при хранении портятся. Абрамович предложил для сохранности продукции использовать отрицательные аэроионы. Он рассчитал дозировку этих аэроионов на 1 кв. м площади и оборудовал зернохранилища и овощехранилища приборами, генерирующими аэроионы. Эффект был поразителен. За полгода действия аэроионов только в Одесской области было сэкономлено 1,5 миллиона рублей. Конференция, организованная Кабмином Украины в Одессе при кафедре, привлекла свыше 500 работников технологических профессий. Всесоюзные и международные конференции по электромагнитным колебаниям кафедра Абрамовича проводила ежегодно и выпускала сборники, расходящиеся по СССР и зарубежным странам.

Гром грянул неожиданно. Лауреат Нобелевской премии, автор теории стресса канадский ученый Ганс Селье, заинтересовавшись работами кафедры Абрамовича, пригласил его на два года поработать по ультразвуку в руководимую им эндокринологическую клинику в Монреале, но письмо, попавшее к недоброжелателям и завистникам, которые постоянно сопровождают одаренного человека, попало на стол к секретарю по идеологии Одесского обкома партии Валерию Чередниченко.

Несмотря на робкие протесты заведующего отделом науки обкома партии А. Захарова, Чередниченко направляет комиссии для проверки деятельности кафедры, но все 12 комиссий, работающих в течение 7 месяцев, не дали желаемых для Чередниченко результатов. Наоборот, несмотря на указание найти крамолу, научные работники других вузов только восторгались работой кафедры и находили лишь мелкие замечания. Правда, двенадцатая комиссия, которую возглавлял первый секретарь Приморского райкома партии, кандидат технических наук, доцент Крук и заместитель областного прокурора заявили профессору Абрамовичу, что они не видели подобной кафедры с таким размахом научной работы и с таким количеством научных сотрудников (их было 132 человека), а также с таким отношением к учебному процессу (по учебникам кафедры учились студенты многих вузов СССР). Несмотря на инструкции сверху, Крук тоже поднял палец вверх: "Я и прокурор не дадим вас в обиду". Но Абрмович не слушал их, он уже решил эмигрировать из страны, т.к. был молод - ему было 39 лет и он был в расцвете научных сил. Абрамович понимал, что при упорной 12-часовой ежедневной работе, на которую он еще мог рассчитывать, можно добиться успехов и на Западе, осуществить свою мечту стать известным ученым с мировым именем, хотя уже и сейчас о нем писали статьи в центральных научных журналах Европы и США.

Абрамович подал документы в ОВИР и в тот же день был снят с должности заведующего кафедрой. Заместитель начальника ОВИРа полковник милиции Кигим был настолько удивлен, что сразу же сказал: "Я не видел ваших документов, заберите их, мы имеем строгую инструкцию профессоров не выпускать". - "Уже поздно, - ответил Абрамович, - я предупредил руководство института, что собираюсь эмигрировать". В это время набирало силу диссидентское движение. Диссидентов во главе с академиком Андреем Сахаровым становилось так много, что они начали представлять опасность для строя, который сам по себе разлагался и экономически, и политически. Система самодовольства и коррупции разлагала страну Советов, как когда-то царский самодержавный строй. Наиболее прозорливые люди понимали неизбежность гибели коммунистической диктатуры, тем более, что восставал народ и в самом СССР, недовольный своим материальным положением, а также в так называемых странах народной демократии - Венгрии, Чехословакии, Германии и др. Страх перед диссидентами начинал постепенно проникать в коммунистическую верхушку. Теперь никому не было дела до того, что Чередниченко хотел иметь в Одессе своего доморощенного диссидента Абрамовича. Тем более, министерство информировало ЦК КПСС, что видный одесский молодой профессор из-за преследования просится в эмиграцию. Это дошло до заведующего сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС, всесильного молодого функционера Николая Ефимовича Кручины, который был самым молодым первым секретарем обкома партии на целине в возрасте 32-х лет. Он лично знал профессора Абрамовича, ценил его заслуги в организации здравоохранения в целинном крае и использовании природных ресурсов сибирского курорта "Боровое" в исцелении людей. Поэтому он потребовал от Одесского обкома партии объяснить, почему ушел профессор Абрамович с должности.

В тот же день Чередниченко вызвал к себе профессора Абрамовича: "Я могу предложить вам быть завотделом в институте курортологии либо организуем кафедру в институте связи, ведь они работают с электромагнитными полями". - "Я уже в науку не пойду, - ответил Абрамович, - я занимаюсь и буду заниматься только практической лечебной деятельностью". - "Хорошо, - изрек Чередниченко, - мы вас не трогаем, а вы - нас. Кстати, у нас промелькнула информация, что к вам зачастили журналисты из Англии и США, да еще из такого известного журнала, как "Таймс". - "Так что вы думаете, товарищ секретарь, - ответил Абрамович, - что мне нечего делать, как на вас жаловаться? Они приехали благодаря нашим работам по ультразвуку. Ведь ученые Запада - люди честные и не забывают приоритета других ученых, даже советских. Но хочу вам сказать, что, по моему глубокому убеждению, вы очень быстро развалитесь и это будет еще на моем веку". Чередниченко вскочил, как безумный: "Вот тебе, - завопил он, тыча под нос Абрамовичу фигу, - ни ты, ни твои внуки не дождутся нашего распада". - "Дождутся", - выходя из кабинета, молвил Абрамович. В архивах КГБ, куда автор имел доступ, было найдено дело Абрамовича с инструкцией ОВИРу: "Не выпускать за границу. Опасен как человек, имеющий возможность интеллектуально подчинять других, склонен к взрывным действиям, может быть использован как антисоветчик в СМИ и телевизионных передачах США и других зарубежных странах".

Так кончилось дело Абрамовича, который, по-видимому, и сейчас трудится в практической медицине.

В. ФАЙТЕЛЬБЕРГ-БЛАНК, академик.

Коллаж А. КОСТРОМЕНКО.