Номер 44 (687), 14.11.2003

ВСТАТЬ! СУД ИДЕТ!

Часть вторая

Наша статья о восстании на Молдаванке вызвала большое количество откликов и вопросов читателей. Чтобы развеять многочисленные домыслы о событиях сорокалетней давности, уточнить фамилии их участников, мы подняли пыльные судебные дела, связанные с восстанием на Молдаванке. Перед нами святая святых – архивы областного суда, в которых не работал еще ни один историк и краевед! Первый суд 20 января 1961 года над 13 участниками восстания проходил под председательством судьи Самородовой (судьи: Розманич, Грохольская, адвокат Лущенко), о подсудимых мы уже рассказывали.

29 апреля 1961 года прошел еще один суд над пятью "декабристами" (председатель суда Мурашов). Подсудимые: В. Кидаш (рабочий, 24 года. Получил 10 лет лагерей), В. Добринский (рабочий, 25 лет, судимый. Получил 15 лет), О. Липицкий (рабочий, 27 лет. Получил 8 лет), К. Губин (рабочий, 19 лет. Осужден на 5 лет), В. Ракуленко (рабочий, 23 года. Осужден на 5 лет).

Причиной молдаванских событий на суде было названо буйство пьяного солдата Одесского гарнизона части № 3011 Е. Беляева, который устроил пьяный дебош в магазине № 30 и избил некоторых его работников (так ли это?). Когда в магазин были вызваны милиционеры Г. Пилипенко и Г. Шипита, драка (а возможно, и избиение солдата) переместилась в подсобное помещение магазина. На суде милиционеры показали, что Беляев оскорблял их, срывал с них погоны и пытался избить (но мог ли пьяный солдат избить двух дюжих милиционеров?). Через некоторое время (примерно в 18.30) вокруг магазина образовалась большая толпа местных жителей, требовавших отпустить солдатика, прекратить его избиение. Из этой толпы несколько юнцов ворвались в магазин и отбили солдата у милиционеров, заведя обливающегося кровью Беляева во двор дома № 1 по ул. Иванова и спрятав его там. Милиционеры были избиты и спешно ретировались с места события.

К 19.00 на место происшествия прибыл воинский комендантский патруль, но толпа ему не дала увести Беляева. Только второму военному патрулю во главе с лейтенантом В. Сапегой удалось арестовать и увезти Беляева с Молдаванки. Но к 20.00 возбужденная толпа начала бунт (описан в предыдущих статьях) с разгона отряда из 20 милиционеров, прибывшего на ул. Мизикевича. Эту группу милиционеров толпа забросала камнями и палками. Толпа волновалась, а организаторы волнений распространили слух, что солдата убили менты. Толпа напала на две милицейские машины и привела их в негодность, попыталась поджечь. По улицам Иванова, Мизикевича, Мойсеенко, Индустриальной группы хулиганов нападали на милиционеров, били стекла магазинов и госучреждений (штаба народных дружин, народного суда, юридической конторы – ущерб 14 тыс. руб.), останавливали транспорт.

В это же время толпа, прорвав заслон милиции, стала избивать милиционера В. Романенко (он прибыл с первым военным патрулем), которого обвинили в убийстве солдата. Его вытащили из машины и избили до полусмерти.

У дома № 46 по Мизикевича хулиганами был остановлен участковый милиционер И. Лукъянченко. Окружавшая его толпа сорвала с милиционера погоны и начала жестоко избивать. Во время драки Лукъянченко выхватил пистолет и, сделав предупредительный выстрел в воздух, вторым выстрелом убил одного из нападающих – М. Драбского. Пользуясь шоком толпы от внезапного убийства, милиционер бежал в дом № 46 и спрятался в квартире П. Серегина. Но вскоре в квартиру ворвалась толпа, избила и обезоружила Лукъянченко, разгромила квартиру и избила ее хозяина. Лукъянченко, потерявшего сознание, вытащили через окно первого этажа на мостовую и продолжали избивать. Именно Лукъянченко хулиганы пытались переехать троллейбусом (предлагали водителю А. Кирилюку переехать милиционера).

Позже к месту бунта прибыли безоружные курсанты Одесской школы милиции, которые попытались отбить Романенко и Лукъянченко, но сами были жестоко избиты и разогнаны вошедшей в раж толпой.

Жестоко избитыми оказались капитан Лойко, старшина Неделев, милиционеры Гончарук и Савчук. Всего пострадало 36 милиционеров и несколько военных из патруля. Избиты и обезоружены были также майор милиции И. Энтин и милиционер Н. Солошенко, мотоцикл последнего сожжен хулиганами.

К 11 вечера к толпе бунтарей присоединилась группа разгоряченной молодежи, которая прибежала с танцплощадки на площади Полярников (5 минут ходьбы от места событий).

Недалеко от места избиения Романенко и Лукъянченко, у аптеки, оставались два молоденьких курсанта, не знавшие что им предпринять. На них накинулась группа хулиганов с палками, крича: "Вот еще небитые! Бей гадов!". Курсанты пытались укрыться в аптеке, но толпа и там их нашла и избила.

Еще одна группа возбужденных парней ворвалась в квартиру участкового милиционера И. Гордиенко, проживавшего в нескольких шагах от места бунта, избила милиционера, разбила ему голову камнем.

Примерно к 11.30 ночи район бунта был полностью оцеплен силами до 200 милиционеров и курсантов и 200 военных во главе с подполковником Журавлевым, но на применение оружия ждали приказа самого Хрущева. К счастью, оружие применять не пришлось... События прекратились к двум часам ночи 19 декабря после увещевания парламентеров – работников Одесского обкома КПСС.

Удивляет в этом бунте то, что те, кто его определил как хулиганско-бандитский, не ответили на вопрос, почему хулиганы, большинство из которых отсидело, не достали свои "дежурные" ножи и финки из карманов и не использовали четыре пистолета, захваченные у милиции, или иное припрятанное оружие, против милиционеров или военных?

Почему так много было слухов о безвинно осужденных по молдаванскому делу, почему дело рабочего Липицкого рассматривали еще раз через полгода после суда над ним? Почему всех арестованных по этому делу пытались изобразить бандитами-рецидивистами, а само восстание только бандитским? Ответ на эти вопросы, пожалуй, один – власть не допускала никакого сомнения в своей правоте и в правоте своих исполнителей, а народ, не веря этой власти, пытался сам искать путь к справедливости, но, выведя свои действия из законодательного поля, бунтари оказались сами носителями беззакония, а бунт снова оказался бессмысленным и безобразным.

В. ФАЙТЕЛЬБЕРГ-БЛАНК, академик.