Номер 49 (994), 18.12.2009

В 1983 году я побывал в Ленинграде у нашего земляка, полковника в отставке Александра Александровича Юрьева.

Имя это специалистам хорошо известно. Его книги "Спортивная стрельба", "Пулевые спортивные стрельбы", "Спортивная стрельба из винтовки" переведены на финский, японский, болгарский и чешский языки; отдельные материалы встречаются во многих других странах (главы вышли в ГДР и ФРГ, буклеты напечатаны на французском и английском).

На витрине в квартире под стеклом - 28 медалей чемпиона и рекордсмена СССР по пулевой стрельбе. Десятки жетонов. Медаль Международного союза стрелков за книгу "Мастера стрельбы делятся опытом"...

Родился А. А. Юрьев в Одессе в 1916 году. Окончил архитектурный факультет, был отличником, сталинским стипендиатом. Военкомат направил в Военно-воздушную академию в Ленинграде. Прошел войну, в отставке с 1971 года, выступать перестал в 1953-м. Писать начал со статей, а закончил капитальными изданиями.

Наш разговор начался с того, что А. А. Юрьев рассказал эпизод давней юности.

- После первенства СССР по стрельбе с начальником передвижной стрелково-спортивной школы ОСОАВИАХИМа в 1933 году 6 декабря рано утром поехал 17-м трамваем в Аркадию. Имели с собой по бутерброду. Собирались поохотиться на одичавших кроликов, которых в ту пору было очень много среди камней. Ни одного не встретили, но примерно в 8.30 увидели двух нырков. Когда утки были метрах в 100, произвели по одному выстрелу из малокалиберных винтовок. Нырки перевернулись белыми животами. Чтобы достать их, спустили на воду шаланду "Сокол", выбросили из нее камни и, гребя прикладами, лавируя между прибрежных скал, продвигались к добыче. Совершенно не обратили внимания, что от берега задул ветер. Утки уже были от суши где-то метрах в 300. Когда мы их достали и повернули обратно, стало ясно, что без весел силу ветра нам не преодолеть.

Рассвело. В полукилометре от берега увидели рабочих, добывающих известняк. Услышав стрельбу, они побежали к городу. Видимость была отвратительная. Низкие облака, переходящие в клочья тумана, касались гребней волн. Начался самый настоящий шторм. Казалось, каждая волна будет последней. Мы покрылись коркой льда. Вычерпывали воду окоченевшими руками, сапогом, ржавой консервной банкой. К 17.00 прошел пароход, но нас не заметил. Волны, ветер, белая пена. Надвинулась ночь. Лежали на дне. Часов в пять утра, когда проснулись, была мертвая зыбь. На горизонте, в направлении солнца 7 декабря разглядели темный силуэт. Он казался тонкой спичкой. После узнали, что это был Тендровский маяк. Гребли с 6 утра до 2 дня. Справа был маяк, километрах в трех, напротив него - крестьянские домики, слева - какие-то развалины. Опять гребли до 16.00, но сносило сильное течение; не продвинулись ни на шаг. Вдруг сильный ветер в спину помог течение преодолеть.

Выбросило на отлогий песчаный берег. Прихватили ружья и уток, по дороге встретилась мина 1-й мировой войны. Оказалось, что попали на остров Тендру. Ночью появился начальник погранзаставы. С пограничниками направили на Маразлиевскую. Там сообщили: все знакомые бегали по берегу, искали трупы. Разговоров в Одессе было много. Получилось, что километров 120 мы отмахали зимой по Черному морю. Стали героями местных мальчишек. Закалку получили большую...

Затем Александр Александрович познакомил со своей коллекцией. Вот бронзовый кинжал VII века до н. э., найденный на территории Урарту. Уникальный кинжал работы русских мастеров 60-х годов XIX столетия. Четыре русских мастера из Златоуста были посланы Александром II в Турцию и Персию. Под влиянием поездки изготовили кинжал кривой, по форме азиатский, но с гравировкой по русским мотивам.

Сабли, шпаги, палаши, кортики, рыцарское оружие (меч двуручный и в полторы руки), рапира, охотничьи ножи (африканские), златоустовский декоративный топорик, миниатюрное и детское оружие, французская сабля 1845 года, германские, итальянские кинжалы, тесаки времен Севастопольской страды, опять сабли (венецианские и польские), кинжалы индийские, непальский национальный кинжал (кривой, с уширенным лезвием), кортик буржуазной Латвии, имевшей один эсминец, драгунская сабля, опушив ин- инфантов, знатных родов с фамильными гербами, клинки из дамасской стали и булатные, волнообразные и с прорезями для облегчения веса... Не все древние технологии удалось восстановить. Всего в коллекции свыше 100 наименований. Вся она по завещанию пойдет в Государственный артиллерийский музей.

- В 30-х годах, - сказал далее А. А. Юрьев, - я брал уроки музыки на Ольгиевской. Там жила старушка - внучка де-Рибаса. Она показывала мне, и я держал в руках две шпаги адмирала. Одну хорошо запомнил - длинную, с прямым плоским клинком и гравировкой по всей длине со сценой морского сражения, с витым, закрытым эфесом. Позже попалась заметка в "Черноморской коммуне" за 1936 год, сообщавшая, что Центральная библиотека отметила юбилей старейшего работника - внучки де-Рибаса, сделавшей в этот день прекрасный подарок городу Одессе - две шпаги де- Рибаса. Видел я их на витрине в экспозиции нынешнего Археологического музея. После войны предпринимал попытки найти шпаги, но из-за реорганизации увидеть их не удалось. Последний раз попал в музей на Халтурина в 1980 году...

Известно, что за взятие Измаила де-Рибасу была пожалована указом 1791 г. марта 25-го шпага с алмазами и, кроме того, 600 душ в Полоцкой (Могилевской) губернии потомственно. Ясно, что Александр Александрович Юрьев говорил о других шпагах. Недавно сам поинтересовался в Историко-краеведческом музее. Шпаг де-Рибаса нет. Не исключено, что в период румынской оккупации их вывезли из Одессы. Все же хочется надеяться, что раритеты, связанные с именем одного из основателей и первостроителей нашего города, отыщутся.

Материалы полосы подготовил
Феликс КАМЕНЕЦКИЙ.