Номер 44 (1190), 22.11.2013

В середине девяностых, мирно трудясь в отделе культуры газеты "Вечерняя Одесса", я отвлеклась было на отнюдь не праздные размышления о том, что можно приготовить на ужин для семьи, получив ящик маргарина вместо зарплаты, которая, увы, задерживалась. Идея в виде медового кекса, тесто для которого замешивается на паровой бане, предстала передо мной очень зримо и заманчиво. Но тут меня неожиданно прервали (не правда ли, хороший пассаж для эротического рассказа?). В кабинет вошел благообразный господин с седеющей бородкой и представился:

- Я Владимир Фроленков из тернопольской газеты "Пан плюс Панi", вы мне очень нужны, хочу с вами сотрудничать!

Поначалу я даже оскорбилась. Видала я эту газету! Мне показалась она апофеозом пошлости, о чем я без обиняков и сообщила милейшему Фроленкову. И вообще, я поводов не давала для столь непристойных предложений.

- А пошлостей и не надо! - заявил мне сей господин. - Их напишут и без вас! Пишите для нас высокую эротику! Я только что листал подшивку "Вечерней Одессы" и видел вашу заметку о пионере эротического танца Борисе Борисове - это именно тот стиль, который нам нужен!

Покосившись на ящик маргарина, я согласилась. И закипела, знаете ли, работа. Само собой, прекраснобедрый танцор и балетмейстер Боря Борисов давал массу информационных поводов - то сам чего-нибудь станцует, то конкурс эротического танца организует. Скооперировавшись с лучшим фотографом всех времен и народов Олегом Владимирским, я стала располагать массой снимков Бори и его танцоров-танцовщиц для иллюстраций к своим писаниям. Годились и местные конференции, посвященные проблемам полового воспитания (кто скажет, что таких проблем не существует, пусть бросит в меня камень). Но этого мне показалось мало. Семья с надеждой глядела на меня, мои кулинарные фантазии уже простирались дальше медово-маргариновых кексов. Так что решила я в паузах между Бориными па писать высоко эротическую прозу.

Сорок гривен за рассказ по тем временам были очень приличными деньгами. Проблема состояла в поиске идей. Примерив на себя шкуру Анаис Нин (Кендис Бушнелл с ее альтер эго, "писательницей" Керри Бредшоу, появилась значительно позже), я убедилась, что совершенно не обязательно пускаться во все тяжкие ради эротического сюжета. Наоборот, как в танго лучше становиться в пару с танцором, с которым тебя ничего не связывает в жизни, так и в подобной литературе интереснее писать не о пережитом, а о воображаемом. Тогда вся энергия уходит в текст!

Постоянное чувство легкого голода, с которым я прошагала все девяностые, продиктовало мне рассказ "Трахамбу с черносливом", героиня которого посещает рестораны с иностранными женихами, поглощая экзотические блюда, а затем предается страсти с поваром (соотечественником, кстати) одного из заведений, не отводя взгляда от стеклянной заслонки, за которой готовится аппетитное блюдо... Кстати, во время работы над этим рассказом у меня случилось самое настоящее прозрение: я придумала, что герои между делом захаживают в японский ресторан "Фуро тануки", что в переводе означает: "Матерый барсук". Название было дано для смеха, ну кому же придет в голову назвать ресторан "Барсуком", думала я. Каково же было мое удивление, когда спустя годы в Одессе таки открылся японский ресторан "Тануки"! Вот и пойми этих японцев, загадочная нация...

Откровения друга детства о романе всей его жизни привели к появлению рассказа "Августовский брудершафт". Воспоминания пожилого коллеги о том, как к нему в кабинет годами приходил эротический поэт-трансвестит, представлявшийся то Олегом, то Ольгой, вылились в сюжет рассказа "А мне плевать, Венера ты иль Аполлон":

Идеальной формой интригующего эротического рассказа мне виделась такая: в основу следует положить какой-нибудь казус, перверсию-девиацию-извращение, а затем все должно придти к завершенному акту любви и обоюдному удовольствию. Будут довольны герои - не взыщет и читатель. Мне даже удалось соблазнить одну из коллег (нет, это не то, о чем вы подумали), и она опубликовала щемящий рассказ о супружеской жизни с непонятливым мужем... Но не будем называть имен.

Отстукивая свои рассказы на старенькой, одолженной у знакомых машинке "Эрика", я отправляла их в Тернополь по почте и получала гонорары почтовым переводом. Иногда Фроленков присылал мне восторженные письма-рецензии. Особенный восторг у него вызвал рассказ о садо-мазо (что это такое, не знаю до сих пор, да и знать не хочу), он так и написал: "Гениально! Особенно финал!". А в финале всего-то навсего властная мать героя умолкала, увидев у него на щеке след от пощечины, отвешенной чужой женской ручкой...

Большой резонанс имели также рассказы "За нашу любовь, друг, и за мать нашего ребенка!", "Белый брак", "Парней так много холостых...", "Отдам мужа в хорошие руки". Кто знает, до чего бы я еще додумалась (а Владимирский доснимался), но тут газета прекратила свое существование, оставив след в истории украинской прессы.

Каким образом молодежь использовала номера газеты, можно заключить, прочитав такой пассаж из романа "Намiр" популярного украинского писателя Любко Дереша:

"Знову побожна пауза, схожа до тiεï, коли заходиш витягти з-пiд матраца "Пан плюс Панi", а там бабця молиться, бо в тебе, бачте, над лiжком найлiпший образ в цiлiй хатi".

Несколько раз меняя свой формат, газета начинала с огромных глянцевых обложек, на которых можно было увидеть в откровенном виде украинских звезд - Таисию Повалий, Наталью Могилевскую, Ольгу Сумскую, Андрея Миколайчука... Разумеется, все это было фотомонтажом. Помню, Александр Пономарев очень возмущался тогда, что ему приделали тело "какого-то качка", но в целом получались снимки яркие и симпатичные. А внутри издания тоже было на что посмотреть - немало снимков присылали сами читатели...

Тексты, присылаемые опять же читателями, тоже отражали боевой дух и эротическую фантазию украинцев. Была такая "коломийка":

"Iшов гуцул з полонини, а гуцулка з банi, полягали пiд смереков, робили снiданнε. Ой, що то за снiданнε, що не можна з'iсти - вилiз гуцул на гуцулку, та не може злiзти".

Но большую часть материалов готовили все же журналисты и писатели.

Как к этому относиться теперь? Прозаик Ирина Петрова, поэтесса Татьяна Дигай и другие украинские литераторы ничуть не стесняются вспоминать о своих публикациях в тернопольском аналоге "Плейбоя" (впрочем, почему тернопольском? Газета была всеукраинской!). Известный журналист Вахтанг Кипиани пару лет назад писал в, увы, уже несуществующем журнале "Чистая прибыль": "Я бы хотел, чтобы в Украине был создан государственный или государственно-частный музей прессы, и готов войти в дело со своей "долей". У меня есть, к примеру, все первые номера газет, создавших современную украинскую журналистику - "Поступа", "Киевских ведомостей", "Пан плюс Панi", "Зеркала недели".

Во как - мы создавали современную украинскую журналистику, а не хрен собачий.

Мария ГУДЫМА.